Перевал Подумай

— Так ты, значит, у Большаковой работать будешь? — Виктор совершенно незаметно перешел с колючего «вы» на привычное, располагающее к откровенности «ты».

— Да, ведь это она меня и вызвала сюда, я уже говорила тебе, — приняла его дружеский тон Валя. — Мы с ней вместе работали в Братске, только там у меня была своя бригада. Здесь пока поработаю у нее, а там видно будет…

Виктор вдруг остановился:

— Идея! А что если мы организуем комсомольско-молодежную бригаду и дадим ее тебе? Понимаешь, у нас никак с этим делом не ладится — ребят хороших много, а работают кто где, все больше у стариков. Говорим-говорим об этом на собраниях — и все ни с места. А у тебя уже опыт есть, и вообще…

— Только без «вообще»! — остановила его Валя. — Вот уж не люблю этого слова. И торопиться с таким делом тоже не надо. Я не отказываюсь, ты пойми, но надо же мне осмотреться!

— Ладно, — согласился Виктор, — поработай пока у Большаковой, а там посмотрим.

Вале как-то непривычно было слышать Машину фамилию — точно и не о ней речь. В Братске для всех она была Маша Большая. Во-первых, потому, что кроме нее в бригаде имелась еще и Маша Маленькая, а во-вторых, потому, что в росте Машу и впрямь обогнать было бы трудно. А Валя звала ее еще и Маша-мама за теплоту души. Около нее было надежно и спокойно, а такое дается немногим.

Внезапно Валя спохватилась: Маша, наверное, давно уже ждет ее и беспокоится. После случившегося с Валей в пути ей все кажется, что подругу за каждым углом поджидает несчастье. Она заторопилась и почти уже не глядела по сторонам. Только когда они вышли на главную улицу, Валя невольно опять замедлила шаг.

Улица завораживала. Она стремительно перекинулась через сопку, словно бы рассекая ее надвое. Дома по обеим ее сторонам стояли просторно, вольно. И так же вольно раскинулись, провожая улицу, густые молодые лиственницы, опаленные осенней желтизной. На газонах доцветали среди пышной и необыкновенно зеленой травы розовые цветы. Наверное, дикие. А возле стен домов, за ветром, прятались клумбы и с настоящими садовыми цветами. Они по-своему приспособились к вечной мерзлоте: густой зеленью защищают бутоны от ночного холода, а днем все-таки успевают раскрыться и напомнить людям о лете. Валя на ходу тронула полураспустившийся бутон мака. Настоящий.

К полудню солнце набрало силу, стало почти жарко. Крыши домов курились паром, как искусственный лед. Валя сняла плащ и перекинула его через руку. Хорошо. Здесь совсем хорошо! А говорили — Крайний Север…

— Думаешь, у нас так всегда? — словно угадал ее мысли Виктор. — Если бы! Но ты не бойся, привыкнешь…

— Привыкну, — кивнула Валя.

Неизвестно почему она вдруг подумала о своем дорожном спутнике. Где он сейчас? Тоже радуется солнечному доброму дню? Или так занят, что ему и не до солнца… Вряд ли доведется увидеться с ним еще раз. Да и зачем?

…Маша встретила их возле дверей общежития.

— Что же ты делаешь со мной?! Ушла — и нет ее, нет. Я уже хотела идти искать тебя, да комендантша отговорила: «Найдется, не иголка…» А тут, может, иголку-то легче найти…

— Маш, ну не надо! Я больше не буду! — Валя посмотрела на подругу умоляюще, и та оттаяла, сдалась.

— Ладно уж, прощаю. Только больше не пропадай так надолго.

Виктор, наблюдавший эту сцену со стороны, махнул Вале рукой:

— Пока, я пошел. Загляну к ребятам.

— Счастливо!

Маша удивилась:

— Ишь ты! Уже и подружиться успели! Быстро… А знаешь, он ведь очень хороший парень, Витька Самохвалов, тут многие на него заглядываются…

— Ну и пусть! — Валя строптиво вздернула нос. — Думаешь, и я стану?

— Не станешь, знаю… Только вот кого ждешь, интересно? — Маша пожала крутыми плечами. — Принцев нынче нету.

— Нету, — согласилась Валя, но больше не добавила ни слова.

Глава II

Александр Ильич вспомнил, что ему надо зайти за расчетами к Туганову. Это был один из молодых архитекторов, работавших в институте недавно. Знал его Ремезов мало и потому, поднимаясь на верхний этаж, внутренне корил себя: «Наговорил я ему лишнего в командировке. Дернул же черт…»

Ездили они на днях выбирать место для будущего поселка нового золото-серебряного рудника «Карстовый». Дорога дальняя и глухая. «Козлик» не столько ехал по дороге, сколько «плыл» против течения ручьев и речек. Вокруг стояла редкостная в здешних местах могучая тайга: иную лиственницу и двое руками не обхватят. Сердито шипела и пенилась вода, скворчала галька под днищем машины. И Александру Ильичу вспомнилась давняя, казалось, напрочь забытая история его первого проекта. Перед торжественным покоем дикой тайги город, институт — все привычное отступило. Мысли словно бы освободились от тягостных пут будничности, и Александр Ильич заговорил с Тугановым раскованно, увлеченно.

Тогда ему казалось, что Туганов не только с интересом слушает, но и понимает его. А как-то встретит он его сейчас?

Возле дверей проектной он невольно приостановился: оттуда доносились взрывы неудержимого смеха. «Уж не над моими ли откровениями потешаются?» — невольно подумал он, но сейчас же одернул себя. Глупо. Излишняя мнительность. Он открыл дверь.

Все обитатели комнаты столпились возле стола Туганова. Александр Ильич поздоровался и поинтересовался:

— Что это так развеселило вас?

Туганов поднял живое насмешливое лицо:

— Да вот пытаемся угадать, чей это девиз «Анива». Помните, проводился у нас закрытый конкурс проектов на решение транспортной магистрали в приморском районе?

— Помню, конечно, — кивнул Александр Ильич, — только я-то сам не принимал участия в этом.

— А у нас ребята делали кое-что, но не в этом суть. Тут вот один чудак под девизом «Анива» предлагает, ни много ни мало, подземный туннель под сопкой проложить! Вот это, я понимаю, размах! Знать бы только, кто он этот новоявленный гений?

Александр Ильич подумал, что подобная грандиозность замысла может быть свойственна их главному архитектору Лунину, но счел за лучшее промолчать: он ведь мог и ошибаться…

— Бывают и не такие ляпсусы. Поработаете в институте подольше — сами увидите. И хорошо, если только на бумаге.

Телефонный звонок отвлек Туганова.

Александр Ильич присел возле его стола, вполуха прислушиваясь к тому, о чем говорил Туганов. Архитекторы разошлись по местам: у каждого своя работа. Вон свисают небрежно со стола кальки с эскизами домов для «Карстового», двое склонились над чертежным столом и негромко спорят о «недопустимых масштабах». (Скорее всего дом надо «посадить» в узком месте. Что ж, дело знакомое!). А еще один со скучным лицом строчит очередную «исходящую» — то ли заказчику, то ли начальству. Обычное рабочее утро в проектной…

— Да вы понимаете, что вы хотите сделать?! — спросил кого-то Туганов с сердцем. Ремезов даже улыбнулся: горячий парень!

— Учтите, я в любых инстанциях буду отстаивать свою точку зрения, — продолжал Туганов уже спокойнее, — и меня поддержат. Кто? Да все, кому не до лампочки, что именно и как строится в городе! Нет… не оскорбление, я вам лично ничего не сказал… Пожалуйста… да, да, пишите, ничего не имею против. До свидания! — Туганов почти швырнул трубку на рычаг.

— С кем это вы так? — по-прежнему улыбаясь, дружелюбно поинтересовался Александр Ильич.

— С Синяевым…

— И чем же досадил вам сей «муж, упорный в своих намерениях», если не секрет?

Туганов свернул и снова расправил тугой рулон кальки, лежавший на столе.

— Не мне лично. Речь шла о торговом центре. Площадка отведена явно недостаточная для такого объекта, так вот Синяев спокойно решил поставить возле стадиона обычный магазин «Дом одежды» и этим ограничиться. А я понять не могу, как вообще могла родиться нелепая идея соединения спортивного комплекса с магазином? И как можно так легко и бездумно отказаться от уникального объекта? Ведь то, что разрешила нам построить Москва, — подарок городу. Современный торговый центр, подумайте сами, что это такое, а мы…