Пленник волчьей стаи

Вдруг он услышал стон. Совсем тихий, будто из-под снега. Атувье, встрепенувшись, повернулся на стон, и радость вошла в его сердце: он увидел, как Черная спина пытается встать! Волк налегал на передние лапы, силясь поднять истерзанный зад и виновато поглядывая на человека. В его зрачках стояла боль, и Атувье вдруг увидел, как из глаз волка полились слезы. Атувье подполз к другу, который все так же виновато смотрел на него, словно просил прощения за то, что он такой беспомощный. Человек обнял его за шею.

— Я не брошу тебя, Черная спина, — сказал он. — Ты спас мне жизнь. Ты помог мне вернуть свободу. Мы останемся здесь, пока из нас не уйдут злые духи. Смотри, сколько у нас мяса, — Атувье оглядел тела мертвых волков. — Когда заживут наши раны, мы пойдем в мое стойбище. Ты будешь жить в моей яранге. Я женюсь, и жена Тынаку будет тебя хорошо кормить. И мои дети будут тебя любить. — Атувье говорил громко. Ему вдруг очень захотелось говорить. Говорить громко и долго…

Черная спина уже не стонал. Он затих под рукой Человека. Ему было приятно прикосновение руки, приятно было слушать голос Человека,

А Атувье все говорил, говорил…

Черная спина потянулся к лицу Человека и робко лизнул щеку.

…Но не скоро Атувье вернулся в свое стойбище. Прошло много дней и ночей, прежде чем Черная спина смог ходить. Сам Атувье тоже был слаб для дальней и трудной дороги — очень медленно заживали раны на искусанных руках и ногах.

Пришла настоящая весна, вскрылись реки, освободились от ледяного панциря озера, сквозь прошлогодние жухлые травы и листву прорезались острые зеленые листочки черемши.

Атувье довольно удачно рыбачил, добывая хариусов и гольцов. Иногда Черная спина приносил зайца.

Однажды Атувье с неразлучным верным другом шли по берегу неведомой реки. Неожиданно за кривуном, на небольшой уютной лужайке, показалась… юрта. Сердце парня готово было выпрыгнуть из груди от радости! Жилище! Он побежал к юрте. Из его горла вырывались бессвязные, хриплые ликующие звуки. Жилище человека! Сколько дней и ночей он искал встречи с человеком! От радости Атувье забыл про все опасения, про то, что его могут прогнать от этой юрты как человека-отшельника, не захотевшего уйти к «верхним людям» по их знаку. Он забыл про все! Впереди стояла юрта!

Но около нее никого не было, Даже собак не видно.

— Мэй! — крикнул улыбающийся Атувье, остановившись у входа. Тихо. Атувье, робко вошел внутрь. Никого, Тусклый свет сочился сверху через дырявый, покров, через отверстие дымохода.

— Мэ-эй, — уже тише повторил Атувье. Безмолвие. Он огляделся. На полу валялись старые оленьи и медвежьи шкуры, рваные торбаса, чижи, какие-то лохмотья. Атувье опустился возле очага, потрогал рукой угли. Потом разгреб их, ощупал землю. Очаг угас очень давно — угли и земля под ними были холодными.

Вдруг Черная спина, вошедший в юрту вслед за ним, зарычал. Атувье посмотрел туда, где стоял волк, и увидел, как тот что-то разгребает лапой. Подойдя поближе, Атувье вдруг испуганно попятился к выходу — из тряпок и кусков шкур на него смотрел… череп человека.

Атувье так и не узнал, кто жил в юрташке, почему умерли обитатели ее. Но одно он понял: жила в ней семья, состоявшая из шести человек — четверых взрослых и двоих детей, мальчика и девочки. Он определил это по маленьким торбасам, вернее, по тому, что от них осталось после-мышей. Но в юрте находился только один скелет, один, череп. А где остальные? «Наверное, в семью пришли злые духи — болезни. Постепенно люди умирали, и их сжигали, на костре. А оставшийся последним — видно, им был сам хозяин — не смог себя достойно проводить к «верхним людям», — догадался Атувье.

— Сейчас мы разведем погребальный костер, проводим хозяина в «верхнюю тундру», потом приберемся здесь и будем жить, — сказал парень Черной спине и потрепал волка по загривку…

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

У Вувувье было две жены. Они родили ему двух сыновей и трех дочерей. Но старшая жена Рультына состарилась — ей уже было три года после три раза по десять, а младшая, Дашка, болела какой-то болезнью и только раздражала отца. Вувувье решил привести в ярангу третью жену. Он высмотрел ее прошлой весной в стойбище Каиль, что находилось в верховьях Апуки. Всего восемь чаевок пути на собачках — в этих краях расстояние измерялось чаевками. Тынаку была тогда еще очень молода, но Вувувье запомнил ее. Теперь прошел год, и Тынаку, конечно, подросла. Самое время привести ее в свою ярангу. Да, чем старше мужчина, тем моложе хочет он иметь жену. А Вувувье мог иметь столько жен, сколько хотел — никто в здешних местах не мог сравниться с ним в богатстве.

Вувувье — голый, жирный, как сивуч, — лежал на оленьих шкурах, дымил трубкой, тупо уставившись в огонек жирника. Он думал о предстоящей поездке.

В пологе было жарко и светло. Три жирника, заправленных оленьим жиром, вытопленным, из костей ног, хорошо грели и давали много света. Вувувье любил тепло и свет.

Старшая жена Рультына тихо, словно мышь, копошилась в углу, готовя одежду мужа для дальней дороги. Муж сказал, что едет за третьей женой, и она, старшая жена, готовила его в дорогу. Рультына уже знала имя новой жены, знала, куда поедет муж. Рультына никогда не была в стойбище Каиль и не видела Тынаку, но люди говорят, что девушка красивая, как полная луна в морозную ночь. Только зачем муж едет сам? Мог бы послать за женой Вантуляна или Етыльяна, своих верных слуг.

Вувувье и самому не очень-то хотелось ехать: в последнее время он тяжело переносил дальние дороги, ночевки в снегу. Однако ехать надо. Много дел у него в той стороне. Там недалеко от стойбища Каиль ходят сейчас стада его оленей. Там ждут его охотники, накопившие за зиму пушнину. Они очень ждут его — торгового человека. Уже немало лет Вувувье умножает, свое богатство не только оленями, но и торговлей. Он покупает пушнину у пастухов и охотников и потом перепродает ее с выгодой для себя торговцу-ам-рикану Чарле. О, Чарля — очень большой торговец-американ. Когда он входит в ярангу Вувувье, то кажется, что вошел не один человек, а два. Американ шибко богатый и важный торговец. Его фактория стоит на берегу моря, и к нему каждое лето приходит из Америки большой пароход с товарами. Ой-ёй-ёй, сколько товаров привозят на байдарах с того парохода!..

Сейчас в голове Вувувье путались плохие мысли — такие же, как и жизнь, что приходит в тундру и в сопки. Беспокойная. Смутная, От береговых людей, от рыбоедов, идет она, словно заразная болезнь. Там появились какие-то родовые советы. Бедные охотники на морских зверей становятся начальниками, а у знатных людей, у владельцев байдар, отбирают их богатства. А всё эти новые русские! Красные! О том, что русские прогнали царя, он давно знал. Только до сих пор ничего не менялось, и Вувувье, как и раньше считался очень уважаемым человеком. Фактория американа Чарли стояла на месте, сам Чарля был здоров, и к нему по-прежнему привозили на пароходе товары. Много людей приходят и приезжают в факторию американа и покупают у него разные товары за шкурки песцов, соболей, горностаев, выдр, лисиц, росомах. Много, а он, Вувувье, самый дорогой гость для Чарли, потому что привозит ему мно-ого пушнины, которую собирает у своих пастухов и у тех охотников, что живут отдельно с семьями…

Плохие мысли уступили место хорошим, когда он представил, сколько много мехов он привезет Чарле из стойбища Каиль и какая красивая молодая третья жена будет жить в его яранге.

Вувувье натянул меховые штаны, рубашку (подарок американа Чарли), влез в кухлянку, обулся.

— Эй, Рультына, чего ты там копошишься, как старая росомаха возле падали?' Приготовь еду в дорогу, принеси юколы и нерпичьего жира. Достань табак, патроны и чай.

Рультына подошла к сундуку, откинула крышку и принялась неторопливо доставать из него припасы.

…Вувувье торопился, не жалел собак, кидая тяжелый остол [23] на «ленивых». Но ленивых в упряжке не было: никто в этих местах не имел таких сильных, выносливых собак, как Вувуье. Просто в этот раз хозяин уложил на нарты очень большой груз, и даже им было нелегко тащить его. К тому же снег под лучами весеннего солнца стал липким. А Вувувье все погонял и погонял собак, торопясь к стойбищу Каиль. Когда нарты замедляли ход, Вувувье метко кидал остол то в одну то в другую собаку. Собаки взвизгивали и налегали на алыки. Скорее, скорее в стойбище Каиль!