Юность Ашира

— Нужно собирать по всему городу. Я предлагаю каждому открыть личный счет собранных кирпичей. Не только для завода, для всех строек.

Эта была хорошая идея. Под вечер, вооружившись носилками и лопатами, бригада Давлетова отправилась на этот необычный промысел. До наступления темноты удалось собрать около двух тысяч штук. Ребята разохотились, принесли фонари и, как сказочные кладоискатели, продолжали работать ночью. Набрали еще тысячу. Утром взяли машину и перевезли драгоценный клад к месту строительства нового цеха.

Ашира и его товарищей в шутку стали звать на заводе кладоискателями. Шутки шутками, а на личном счету одного только Ашира уже числилось пять тысяч очищенных и сложенных штабелем кирпичей.

— Это же ценнейшее начинание! — говорил Коноплев Аширу.

Очередной номер «Боевого листка» был целиком посвящен почину комсомольца Ашира Давлетова и его бригады. Решено было привлечь к этому делу и соседей.

На собрании актива городской молодежи обсудили обращение комсомольцев механического завода. Первыми на него откликнулись молодые текстильщики и обувщики, затем — студенты институтов.

— Теперь держись, — сказал Коноплев Аширу. — Весь город смотрит на наш завод и прежде всего на твою бригаду.

Говорил с ним об этом и парторг.

— Одного зачина мало, надо допеть песню до конца! — сказал он.

Чарыев помог комсомольцам установить связь со строительными организациями. Каждый день заводские машины возили собранные кирпичи на новостройки. Из этих кирпичей почти целиком было построено временное помещение городской библиотеки.

И вот пришел на завод фотограф, чтобы снять бригадира Давлетова для газеты. Фотограф был в зеленых штанах с широкими помочами и нагрудником с огромным карманом. Он оказался назойливым человеком и долго обхаживал Ашира со всех сторон, примериваясь и так и этак. Ребята отошли в сторонку и терпеливо следили за всеми приготовлениями. Наконец фотограф уловил момент и нацелился на Ашира своим аппаратом.

— Не пойдет такой снимок! — запротестовал Ашир.

— Замечательная композиция! — уверял фотограф. — Рабочая обстановка, яркий фон. Снимаю!..

— Не пойдет! — Ашир запротестовал еще решительнее.

Фотограф опустил аппарат и досадливо поморщился.

— Не понимаю…

— Нужно фотографировать не меня одного, а всю бригаду, — пояснил Ашир. — Мы все вместе работаем. Пристраивайтесь, ребята!

Фотограф улыбнулся и почесал затылок.

— Так, пожалуй, будет еще выразительнее: лучшая в городе бригада молодых строителей!

Фотографировались всей бригадой. Когда Ашир увидел этот снимок в комсомольской газете, он невольно вспомнил горящие ящики в подсобном цехе. Каким это казалось сейчас далеким, невероятным!

Песня дружбы

Рядом с разрушенным цехом не по дням, а по. часам росло новое здание литейной. Кирпичи из рук в руки по цепочке передавали к месту кладки.

— Быстрей! — то и дело слышался бодрый голос ленинградского каменщика Лукьянова. — Не задерживайте!

За стариком и его помощниками трудно было угнаться. В одном конце живой цепочки кирпичи вытаскивали из- под груды обломков, в другом клали стены нового цеха.

Ашир и его ребята жили на заводе, в палатках, и никто не мог сказать, когда они отдыхают. Обед строителям носили в бачках из столовой прямо на стройку. Об этом позаботились Тоня и ее подруга Римма Гуревич.

Мысль строить плавильную печь, не дожидаясь окончания строительства всего цеха, возникла одновременно у Николая Коноплева и у Ашира. Здание литейной еще стояло без крыши, а литейщики уже занялись печью. До восстановления вагранки в ней можно будет с успехом плавить металл. Ведь коллектив механического завода взял на себя обязательство выпустить первый нефтяной двигатель еще до конца года.

Но трудности возникали на каждом шагу. Для металлического кожуха печи на заводе не оказалось железа. Попытались достать что-либо подходящее на других предприятиях, однако поиски затянулись.

Коноплев с Аширом в какой уже раз осматривали и ощупывали со всех сторон поврежденный кожух старой печи.

— А что, если его отремонтировать? — задумался Ашир. — Попробуем!..

Пошли в кузнечный. Кузнецы приступили к выполнению заказов первыми на заводе. Одновременно с культиваторами для хлопкоробов Мары и Ташауза и поковкой коленчатых валов к тракторам для МТС они делали лопаты, кирки, молотки и даже узорчатую железную ограду для центрального парка города. Работали почти круглые сутки. Перерыв не превышал трех-четырех часов. Горны не успевали остывать.

— Поможете отремонтировать кожух для печи? — спросил Коноплев у начальника цеха.

— Тот, исковерканный? — удивился Курлыкин.

— Хотим попробовать, помогите.

— Скоро железо достанем, новый сделаем, — упорствовал начальник цеха.

— Некогда ждать.

— Плановые заказы не успеваем выполнять, — упирался Курлыкин. — И кузнечничаем, и жилые дома строим, и лесоматериал заготавливаем. Да еще трех кузнецов отдали на стекольный завод.

— Поддержите нас!

Лшира с Коноплевым трудно было переубедить.

— Пойдемте к директору, потолкуем.

Директор выслушал их внимательно, но не сразу принял решение.

— Вопрос сложный, хочу ваше мнение узнать, Олег Михайлович, — обратился он к вошедшему в палатку главному инженеру. — Что, если рискнуть и, не срывая заказов, взяться за ремонт старого кожуха для печи?

Слово «рискнуть» директор подчеркнул.

— Да, есть опасение, что кузнецов мы загрузим работой, которая впоследствии не оправдается, — отозвался Орловский. — Тем не менее…

Олег Михайлович тронул забинтованную голову и болезненно сморщился. Коноплев, воспользовавшись паузой, ухватился за последние слова главного инженера.

— Мы, Олег Михайлович, беремся отремонтировать своими руками, без помощи кузнецов. Только дайте нам инструменты и разрешите работать в кузнице во время перерыва. -

— Так ведь перерыв у нас с двух часов ночи, — попробовал урезонить его Курлыкин.

— Вот и хорошо, мы к этому времени тоже освобождаемся на стройке! — поспешил с ответом Коноплев.

— Пожалуй, это выход из положения, — поддержал главный инженер комсорга. — Я готов помочь комсомольцам.

— Шефство думаете взять, Олег Михайлович, над молодежью? — одобрительно спросил директор.

— Считайте, что уже шефствую. Огнеупорный кирпич весь выбрали? — обратился Орловский к Аширу.

Ашир развел руками и часто заморгал, точно ему в лицо подуло ветром.

— Годного оказалось меньше половины. Не знаем, что и делать.

— Раздобыть придется. — Олег Михайлович взглянул на директора. — Нужно бы съездить на стеклозавод. Мы им кузнецов дали, они нам пусть огнеупорным кирпичом помогут. Взаимовыручка…

— С кирпичом улажу, — ответил директор.

Оставшись один, он принялся звонить на стеклозавод.

Потом пришел парторг, и они советовались, как быть. Рабочих явно нехватало, и хоть не хотелось в этом признаваться, но своими силами восстановить цехи к сроку было очень трудно.

— А как с горючим, с железом? — спросил Чарыев, понизив голос.

— Пока нет. Поезда на подходе, прибудут — получим в первую очередь. А за огнеупорным кирпичом надо ехать на стеклозавод.

— Дают?

— Самим придется раскапывать из-под развалин. Не знаю, кого и послать. Токариыс станки до сих пор не все подняли. Арыки надо чистить, воду обещают на днях дать для деревьев. В детском саду ребятишки спят на полу, некому койки делать…

— На стеклозавод я сам, пожалуй, поеду, а людей с собой, возьму немного, — проговорил Чарыев. — Теперь вот какое дело, Николай Александрович. Сейчас узнал в горкоме про парад и праздничную демонстрацию седьмого ноября. Будет демонстрация. Будет! И нужно готовиться. Нам выделили в городе участок для расчистки. В выходной день состоится общегородской воскресник. Так вот секретарь горкома просил помочь инструментом другим организациям.

— Инструмент найдем.

— Так я и сказал.

— Разрешите войти! — послышалось у входа в палатку.