Повесть о детстве

— Ой, господин Фрайман, если бы вы знали, как я вам благодарна! Я даже не знаю, что бы мы делали без вас!—взволнованно говорит бабушка.

Но Фрайман не унимается:

— Будущее! Они же сейчас работают на оборону. Ой, что вы понимаете!..— Он многозначительно поднял кверху указательный палец.—· Крестьянский ботинок! Во всех станицах Дона зпают обувь Гозмана. И потом Гозмап — это же не Магазаник, это европеец. Он же из пыли делает деньги — и как красиво! Аржаи коитан. Ни одного векселя... " И сколько я себе ни морочу голову — лучше этого для вашего Сёмы ничего нет.

— Дай вам бог здоровья, господин Фрайман. Мальчик уж вас никогда не забудет. А как же мы рассчитаемся? — спрашивает бабушка.

11 Вексель — денежное обязательство.

— Ну, кто об этом говорит,— обиженно заявляет Фрайман, и манишка вылезает из его пиджака.— На тех же началах: за первые две недели получу я. Вы же понимаете — больше я с вас не возьму.

Бабушка растроганно благодарит Фраймана и зовёт Сёму.

— Ну-ка, посмотри на меня,— говорит ему Фрайман.— Мы сделаем пз тебя настоящего обувщика. Ты хочешь быть обувщиком?

Сёма молчит: ему неприятна горячность Фраймапа.

— Ты молчишь, потому что ты молод,-Ты ещё не знаешь, что значит обувщик. Думаешь, я зря забрал тебя от Магазаии-ка? Я всё время крутил себе мозги, где бы лучше тебя пристроить. Но это, кажется, самое лучшее. Завтра же мы с тобой пойдём.

— Завтра?

— Да. Только смотри весело. Господин Гозмаи любит весёлых. У него был один приказчик, так ои всё время вздыхал. Гозман сказал ему: «Если б мы торговали гробами, так делу нужны были бы ваши вздохи, но мы торгуем обувью. Знаете что: нате вам... до свиданья. Когда я заведу торговлю гробами, я вас буду иметь в виду!» Ты понимаешь, Сёма, что значит весёлые глаза?

Сёма понимает всё, п ему хочется послать к чёрту Фраймапа, но он сдерживается и, неловко переминаясь с поги на ногу, ждёт, что будет дальше.

— И потом,— продолжает Фрайман, обращаясь к бабушке,— нужно же знать Гозмана, что это за человек. Европеец! По секрету вам «гажу, он даже курит в субботу. Да, да, честное слово! И он любит, чтоб мальчик был чистым, чтоб от мальчика хорошо пахло.

Истощив запас своих пожеланий, Фрайман быстро прощается. Бабушка вручает ему куртаж1: Сёмин заработок за две недели у Магазаиика. Ведь какое его дело, что бабушка передумала делать из внука мануфактуриста. Правда, совет дал Фрайман, но он разве заставляет её? Если пе хочет — не надо!.. Присев на кончик стула, он сосредоточенно пересчитывает монетки. Очень хорошо, всё точно. Прощаясь, он говорит:

— Значит, завтра идём. Уверяю вас, мадам, вы мне скажете спасибо. Хозяин ему будет — ну всё равпо как родной отец.

1 Куртаж — вознаграждение посреднику.

У господина Гозмана новый служащий — Сёма Гольдин. Рубль в месяц, весёлые глаза, уметь отвечать и уметь молчать. Вот и всё. Больше от мальчика ничего не хотят. Мальчик сидит на скамеечке — он уже вымел сор, помыл пол, почистил мелом ручки двери и сейчас может отдохнуть. Дедушке очень плохо, и нельзя понять, что с ним. Компрессы, горчичники, порошки— ничто не помогает. Он не хочет есть, ему силой вливают ложечку жидкой каши. Только пить и пить. Сёма с тоской думает о дедушке, вздыхает и вздрагивает. Рядом стоит хозяин. На нём длинный чёрный сюртук, белый жилет с блестящими перламутровыми пуговицами и бархатная ермолка. Он смотрит внимательно на Сёму, и тот вспоминает, что нужны весёлые глаза. Чёрт знает, где их взять, эти весёлые глаза!

— Я вам нужен, господин хозяин?

— Принеси стул.

— Вот, господии хозяин.

— А если на нём пыль?

— Была, господип хозяин.

— Ну-ка, позови Менделя.

Приходит конторщик Мендель, и хозяин, иронически улыбаясь, спрашивает:

— Что ж там у тебя получилось?

— Итого мы будем иметь на балансе 1 пять тысяч рублей чистой прибыли. По дебету...2

— Что вы мне говорите — дебет, кредит!3 Я имею то, что я могу пересчитать своими руками. Это я имею! А то, что я буду иметь, считать рано. Ваш дебет ещё может полететь к чёрту.

— Господин Гозман, для того чтоб проделать этот фокус с имитацией, нужна помощь свыше. Вы же понимаете, исправник...

— Что вы мне говорите,— нетерпеливо прерывает Гозман,— исправпик, а губернатор ие знает, что такое Гозман? Об этом не беспокойтесь. Они у меня все здесь! — И он хлопает себя но карману.

Сёма удивлённо поднимает брови: его хозяин, должно быть, богатый человек, если у него в одном кармане помещаются губернатор с исправником. Интересно, что он насовал в другие карманы? Ребе Иоселе, наверно, поместится в карманчике от жилетки, а раввин?

1 Баланс — состояние средств предприятия па данное число.

2 Дебет — здесь речь идёт о расходах магазина.

3 Кредит — в данном случае: доходы магазина.

— О чём ты думаешь? — спрашивает Сёму Гозмап и толкает локтем Менделя: — Мендель, какие были у нас с нам условия?

Конторщик почтительно улыбается:

— Рубль в месяц, весёлые глаза, уметь молчать и уметь отвечать.

— О! — восклицает Гозман.— О, это самое. Где же твои весёлые глаза?

— Они только что были тут,— бойко отвечает Сёма и выжидающе смотрит на хозяина.

Хозяин задумчиво чешет бороду:

— Хорошо отвечаешь... Мендель, дай ему гривенник за ответ!

— Больше ничего? — спрашивает Сёма, но его не отпускают.

Хозяину скучно — в два часа к нему придут люди, а пока

почему не позабавиться. Приказчики, зная привычку Гозмана, подходят ближе. С сожалением и любопытством смотрят они па Сёму. Хорошо ответит — его прибыль, а если плохо ответит — у хозяипа ручка, дай бог пе видеть её!

— О чём же ты думал? — лениво спрашивает Гозман и, сощурив глаза, смотрит на Сёму.

Но Старый Нос не сдаётся, он принимает бой. Глядя в упор на хозяина, Сёма говорит:

— Я думал, все ли карманы у вас заняты: в одном — губернатор с исправником, а что в остальных?

Приказчики громко смеются. Поединок мальчика с хозяином нравится им. Ай да Старый Нос! Ум как бритва — режет и режет.

— Что вы смеётесь? — сердито кричит Гозман и, стараясь быть спокойным, добавляет: — Ответ неплох... Мендель, прибавь ещё гривенник!

— Я. могут идти? — спрашивает Сёма.

— Куда ты торопишься? — насмешливо говорит Гозман.— У тебя там яичница пригорит?.. Ты мне лучше скажи, что делать, если в местечке провинился единственный банщик и его нужно посадить в тюрьму?

Сёма молчит. Приказчики подходят ближе, их начинает пугать участь мальчика: вот так всегда кончаются эти забавы. Сейчас закричит: «Пошёл вон, дурак!» — и даст такую затрещину, что мальчик неделю головы не повернёт.

— Что делать? — Сёма весело смеётся.— Зачем сажать банщика, если он один? Посадить резника — у нас их двое.

— Хорош ответ,— сердито говорит Гозман и встаёт.— Будешь раввином... Мендель, прибавь ему ещё гривну!

Но никто не смеётся. Лицо хозяина сурово, брови нахмурены. Он кричит:

— Что вы столпились здесь? Может быть, вам позвать музыкантов? За прилавки!

Все расходятся. Сёма берёт в руки веник и начинает опять подметать пол.

ХОЗЯИН СЕРДИТСЯ

Смешанное чувство злобы и смущения вызывал в хозяине зтот тощий лопоухий мальчишка. Его весёлые и быстрые ответы казались Гозману дерзкими и насмешливыми. Он привык к голосам покорным, словам тихим и мягким. И вдруг какой-то молокосос вступает с ним в разговор, как с равным. И главное, всё зто происходит на глазах у его людей, для которых самое большое удовольствие — видеть хозяина в смешном положении. Весь остаток дня находился Гозман под впечатлением утреннего происшествия. И тридцать раз говорил он себе: «Ну что ты, дурак, думаешь об этом мальчишке?» — и всё же мысль неизменно возвращалась к маленькому Гольдину. «Какая порода,— возмущался Гозман,— какая никуда не годная порода!»

Может быть, следовало просто отодрать Сёмку за уши. Но что бы он доказал зтим? Свою слабость? Нет, конечно, очень хорошо, что оп сумел сдержать себя и даже бросил три гривенника этому шалопаю. Хорошо, и нечего об этом больше думать.