Польский пароль

Ведь насколько было известно Крюгелю, злополучное августовское предписание тоже появилось благодаря именно протекции Фромма. Уж не говоря о том, что, как совершенно прозрачно намекал Крюгелю в доверительной беседе фон Тресков, генерал довольно близок к офицерской оппозиции, знает о существовании «тайной Германии» во главе с Клаусом фон Штауффенбергом и относится сочувственно к ней.

Чем же объяснить столь холодный прием? Не барьерами же традиционно-прусской субординации и уж, во всяком случае, не личной неприязнью генерала к Гансу Крюгелю! Когда-то Фромм — командир легко-егерской дивизии — чуть ли не с отеческой нежностью называл его «крепыш Гансик». Да, времена, к сожалению, меняются…

Бесцветный, равнодушный взгляд, бесцветные, казенные слова: «…поздравляю с назначением на весьма ответственную должность… Выражаю уверенность, что заслуженный и храбрый фронтовой офицер Крюгель будет и впредь самоотверженно служить интересам великой Германии…»

Ни искорки живого, человеческого чувства…

Крюгель озадаченно смотрел на старого генерала, на его редкий по теперешним временам орден периода первой мировой войны, ощущая лишь вязкую оглушающую тишь огромного кабинета. Четко стучали на сейфе старинные часы в резном деревянном корпусе стиля «Бидермайер». Генерал вздохнул и произнес с хриплой торжественностью:

— Жизнь очень спешит, если мы сами медлим. Запомните это, оберст!

— Яволь, герр генерал!

Что за странный намек? Кто и почему должен спешить? И куда, собственно?

И вдруг Крюгеля осенило. Всемогущий генерал, главнокомандующий людскими резервами Германии, в чьих руках одновременно сосредоточены и все арсеналы армейских вооружений, боится собственного кабинета, его задрапированных шелком бетонных стен, и особенно опасается этого фигурного старинного столика с разноцветными телефонами (не зря же он так старательно на дистанции обходит его и упорно топчется тут, у самого порога). Генерал Фромм наверняка боится подслушивающих аппаратов — вот чем объясняются его напыщенные, рубленые и двусмысленные фразы.

Крюгель понял: делать здесь больше нечего. Все остальное можно будет узнать у Клауса фон Штауффенберга — его кабинет где-то на одном из этажей этого же здания. Он стукнул каблуками, сказал громко, почти выкрикнул:

— Буду стараться, герр генерал! Для меня, солдата, интересы Германии превыше всего! Благодарю за доверие, герр генерал!

— Счастливой службы, оберст! Хайль фюрер!

— Хайль!

Так, верноподданно покричав друг другу, они расстались. Крюгель даже не расспросил толком, куда и на какую должность получил назначение, надеясь все это уточнить у Штауффенберга.

Однако встреча с ним не состоялась. Адъютант фон Штауффенберга в ответ на звонок по внутреннему телефону сказал Крюгелю коротко: «Сегодня в 17 часов на Кенигштрассе, номер 4. Автомобиль «БМВ» синего цвета. Гауптман Карл Пихлер». Помедлил и еще раз раздельно повторил фразу.

Место было хорошо выбрано, продумано. В этом Крюгель убедился, прибыв без пяти минут пять на тихую узкую улочку Кенигштрассе: под номером 4 значилась небольшая кирка средневековой готики, правда изрядно пострадавшая от бомбежки. Из открытых дверей, из развала-щели в боковой стене доносился густой голос пастора. Ему отвечал жидкий, нестройный хор — шла рождественская месса, хоть я в неурочное время (видимо, учитывая интервалы между воздушными налетами).

Падал невесомый снежок, из полуосвещенного храма приходил волнующий запах свечного нагара, пряного верескового дыма и старых дамских духов. Запах далекого детства…

Крюгель вошел в дверь, постоял несколько минут, прислонившись плечом к каменной колонне. Выходя, подумал, что церковь в начале нового пути — доброе предзнаменование.

Неподалеку скрипнул тормозами потрепанный «БМВ». Приоткрыв дверцу, водитель в офицерской фуражке кивнул Крюгелю: «Прошу в машину».

— Гауптман Пихлер.

— Оберст Крюгель.

Капитан закурил сигарету, искоса взглянул на Крюгеля, рассмеялся:

— Я вас видел сегодня в штабе БДЭ [6]. Когда вы вышли от «старика», у вас был вид, как у рыбака, который вместо форели вдруг на удочку подцепил старую калошу. Ха-ха!

Крюгель промолчал, морщась от дыма. Начало ему не понравилось: слишком молод и несерьезен этот капитан. Тоже нашли конспиратора…

— Между прочим, насколько я знаю, рыбаки и охотники часто шутят неостроумно, даже глупо. Вы, случайно, не рыбак?

Капитан не смутился, однако сказал:

— Извините, герр оберст! И пожалуйста, не обижайтесь. Но что поделаешь: смешное — моя слабость. Давайте лучше приступим к серьезному разговору. Вы не возражаете?

— Я слушаю.

— Итак, от имени ваших друзей позвольте вас поздравить с высоким назначением. Ведь вы теперь важная и таинственная особа: начальник инженерно-строительной части секретного полигона по испытанию ракет Фау-2, Хоть в вашем предписании об этом не сказано, но это именно так.

— Но ведь Пенемюнде?.. — Крюгель удивленно повернулся на сиденье.

— Айн момент! Прошу прощения, но нам отсюда следует поскорее убраться — разговор продолжим в пути, Имейте в виду, герр оберст, что с завтрашнего дня вы будете находиться ежечасно под бдительным оком СД. А может быть, уже с сегодняшнего. Впрочем, сейчас мы это проверим.

Пихлер нажал на стартер и резво погнал автомобиль. Несмотря на неказистую внешность, машина была в отличном техническом состоянии, да и сам Пихлер оказался превосходным шофером — в этом ему, безусловно, следовало отдать должное. Он смело шел на обгон даже в местах завалов и на рискованных поворотах, точно, мгновенно рассчитывал, а у рогаток дорожной полиции лишь несколько замедлял скорость, не останавливаясь (желтый бланк «Пропускать всюду» на ветровом стекле). На крутых виражах машина приседала, визжали тормоза, опасно шипели шины.

— Не удивляйтесь, я в Африке водил штабной бронеавтомобиль фон Штауффенберга. А там практика была что надо! Кстати, вам большой привет от него, надеюсь, вы знаете, что он теперь начальник штаба общевойскового управления? Мы с графом Штауффенбергом вместе воевали в армии Роммеля, вместе попали под бомбежку под Алам-Хальфой. Я-то остался цел, а вот моего шефа основательно потрепало: он потерял правую руку и остался без глаза. Как и вы, долго валялся по госпиталям, а с августа генерал Фромм взял его к себе. Фон Штауффенберг просит извинить, что вынужден отказаться от встречи с вами, это небезопасно и для вас, и для него. Надеюсь, вы понимаете?

— А что происходит с Фроммом? — спросил Крюгель. — Он не очень-то радушно принял меня. Даже странно.

— Не удивляйтесь, «старик» осторожничает. В общем, он весьма далек от нас. Учитывайте это.

Капитан Пихлер постоянно поглядывал в зеркало: нет ли сзади хвоста? Наконец уже в районе Олимпийского стадиона облегченно сдвинул со лба фуражку.

— А знаете, это ведь я разыскал вас в госпитале! По заданию фон Штауффенберга. А уж потом привез туда письменное указание «старика Фромма».

— Спасибо, гауптман. Я признателен вам. Однако вы так и не объяснили…

— Насчет Пенемюнде? Тут все просто. После налета 18 августа фюрер приказал рассредоточить производство «вундерваффе». Насколько мне известно, основной ракетный завод по серийному производству Фау-2 находится в подземных штольнях горы Конштайн — это недалеко от Нордхаузена. Экспериментальная лаборатория — в Кохеле, южнее Мюнхена. Ну а испытательный полигон «Хайделагер» расположен теперь в районе Близна в Прикарпатье. Именно туда вам предстоит ехать, герр оберст.

— Вот как!.. — изумленно протянул Крюгель. — Выходит, мне предстоит возвратная прогулка в Польшу — я ведь недавно оттуда. Странная случайность.

— Это вовсе не случайность, герр оберст. Вы назначены туда со строго определенной целью: офицерская оппозиция обязана иметь своих людей на особо важных объектах, определяющих боевую мощь Германии. Вы должны располагать всеми сведениями о «Хайделагере», и, конечно, в первую очередь данными по испытаниям «оружия-фау». Для контактов с друзьями запомните пароль: «Господь, который сотворил железо». Отзыв: «Ради возмездия».