Броня

мы оденем корабли и танки, мы обрядим в нее все военные машины. Этот металл должен быть почти идеальным по стойкости, по прочности, почти вечным, благодаря своему особому и естественному строению... Броня - ведь это мускулы и кости войны!

Саввин воодушевился, что с ним бывало очень редко, вероятно потому, что свое воодушевление он тратил в тайну своего размышления и работы, и на виду оно не проявлялось.

Я пошел проводить Саввина в госпиталь. Он шел медленно, опираясь на трость. Возле одного деревянного домика, ветхого, глубоко ушедшего в почву, но милого, похожего обликом на дремлющего старика, Саввин остановился. Он долго смотрел на этот домик, думая и вспоминая.

- Сердце у меня слабеет, - произнес он затем, - но жизнь от этой слабости я чувствую как-то лучше...

- Ничего, мы одолеем врага, и на душе опять будет легко, - сказал я спутнику в утешение.

- Одолеем! - странно и злобно воскликнул Саввин. - Надо еще уметь, чтоб одолеть, надо сделать победу из работы и боя!

И он добавил своим обычным, хриплым и кротким, голосом:

- Небольшую долю нашей победы я сделал.

Я удивился и не поверил.

- Где же она, ваша победа?

Саввин ответил:

- Она спит в одной избушке в Курской области, там я схоронил в бумаге десять лет работы.

- Что же это такое?

- Да как вам сказать? Это новая физиология металла, - сказал Саввин. - Но чтобы вам понятно было - это способ производства броневого сверхпрочного металла, чтоб нас никто не одолел, а мы бы сокрушили врага.

- А в Курской области теперь немцы!

- Пускай, - произнес Саввин. - Немцы там, но земля как была, так и будет русской... Подживет нога, пойду туда, возьму все свои расчеты, все опытные данные и приду обратно. Надо строить новый металл: твердый и вязкий, упругий и жесткий, чуткий и вечный, возрождающий сам себя против усилия его разрушить... Вы со мной не пойдете туда? Я уже не все помню, что я там наработал: это как книга, из которой нельзя убрать ни одного слова и добавить нельзя

- Я пойду, - сказал я Саввину.

- Спасибо, - ответил Саввин. - В той избе живет мой дядя, мы там погостим.

- А немцы не спалили избу? Где мы там гостить тогда будем?

- Дядя спрятал мои бумаги в подполье, под основание печки, - сказал Саввин. - Он мужик длинный, он думает далеко вперед. Там не только бумаги, там есть небольшой прибор, который перерождает обыкновенную сталь в сверхпрочную, в броневую, но пока только в маленьких изделиях...

Лето 1942 года проходило в грозах, в дождях и в жаре. Крестьяне и рабочие, уезжая на войну, смотрели из вагонов в поля, на обильные хлеба, на девственные пастбища, и душа их болела: неужели отдавать вору и убийце все это счастье и добро жизни, ради чего мы родились на свет? Нет, мы упредим неприятеля; он пошел со смертью в наши мягкие земли, но он окостенеет тут от нашей руки и сопреет беспамятно в прах: земля наша хороша и для хлеба и для могилы. И было в бойцах сейчас только твердое, ненавидящее сердце, готовое к бою за разлуку