Дело взято из архива

Никаких следов

Не один Петренко включился в работу над новым делом. Оно не давало покоя и полковнику Федорову. Не верить анонимному автору не было оснований. Если преступника считают бежавшим на Запад, а человек пишет, что видел его здесь, такое должно настораживать. Конечно, Петренко прав, даже без его скороспелой версии можно догадаться, что Мишка Лапин живет где-нибудь сейчас под другой фамилией. Не удивительно, если и под своей настоящей фамилией живет. Какая она у него? Преступления предателя слишком тяжки, и он об этом знает, что даже после амнистии 1955 года не рискнул объявиться Наверно, хорошо окопался, надежное нашел пристанище… Пожалуй, действительно амнистия ему не спасение, он под нее и не попал бы. Придется искать Трудновато будет, но придется… Полковник представил себе огромную, во всю стену карту Советского Союза в своем кабинете. Попробуй найди — что иголка в стоге сена! И все же ниточка у этой иголки есть. Говорят, случайности помогают, и преступник больше всего боится случайностей: всяких встреч, вопросов, своих собственных неосторожных поступков. И он задолго готовится к случайностям, пытается их предугадать. У Мишки Лапина было много времени, очень много — двадцать лет. Запасся он «железными» документами, есть ответы на вопросы, продумана легенда жизни, да и время играло ему на руку: годы изменили внешность, попробуй узнай теперь… И все-таки находят таких! Федоров вспомнил недавно закончившееся дело преступника военных лет, командира карательного отряда, изменника Родины Михайлова. Уж так спрятаться, как спрятался Михайлов, лучше не придумаешь! На дальнем Севере, в глухом поселке, был лесорубом, на отличном счету, план перевыполнял из месяца в месяц, передовиком стал, выбрали депутатом в райсовет. Так на же тебе — случайность: на сессии встретился с женщиной, мужа которой казнил. Она и запомнила его на всю жизнь. Случайность? Пожалуй, закономерность. Преступнику среди честных людей не укрыться, как бы он ни маскировался…

Во всяком случае, надо искать тех, кто близко знал Мишку Лапина. Они известны, но и их время разбросало по свету — поди найди! Но ведь должны же быть люди, свидетели, о которых неизвестно следствию. Чтобы из тридцати тысяч жителей города не нашлось ни одного?! …Но как узнаешь их, отыщешь в таком городе? И вдруг совсем ясная и простая мысль осенила полковника — привлечь к поиску весь город, всех его жителей. Надо использовать радио, прессу. Стоит сказать об этом Петренко и Перминову. Что нам прятаться от народа? Просить помощи надо! Мало ли что раньше никогда не прибегали к подобным методам… А если от этого только польза делу, что же не попробовать! Люди такое могут открыть, что ни одному следователю не снилось.

…Полковник Федоров пришел в органы безопасности с партийной работы. До войны работал инструктором райкома партии. Тогда же окончил педагогический институт. Был заведующим отделом агитации и пропаганды райкома, война его застала вторым секретарем. Политрук воевал на разных фронтах, выходил с полком из окружения. Оставшись фактически единственным командиром, он вывел полк к своим. Войну заканчивал в особом отделе армии. Думал вернуться на родину, в Казань, и снова попроситься на партийную работу, но неожиданно был направлен в органы государственной безопасности на должность заместителя начальника управления, а позднее заменил начальника, ушедшего на пенсию…

Закваска, полученная на партийной работе, давала о себе знать и тут. Привычка работать с массами, обращаться за советом к людям и была причиной того, что в нарушение годами установившейся традиции он собрался рассказать жителям города о задании разыскать опасного военного преступника — Лапина, Мишку-палача. Кто знает что-либо о нем, приходите, расскажите…

Утром Федоров вызвал к себе Петренко. Перминов уже был в кабинете полковника.

— Садитесь, — пригласил он офицеров к столу. — Итак, ваши предложения. С чего будем начинать?

Петренко и Перминов переглянулись, каждый не решался начать первым.

— Что у вас, товарищ Петренко? — помог им Федоров.

— Думаю, нужно приниматься за розыск анонимщика. Он должен знать Лапина лучше всех, по крайней мере либо его настоящую фамилию, либо место жительства, ведь написал же он нам письмо в конце концов…

— Так, — полковник задумчиво посмотрел на Петренко. — Резонно. А что предлагаете вы? — повернулся он к Перминову.

— Анонимщик — это хорошо. Можно одним махом все решить. Только, думаю я, его не так-то просто отыскать. Для начала я бы предложил взяться за тех, кто судился за преступления в городе Е. Эти уж, бесспорно, знают Мишку Лапина. Отыскать их не так трудно. Первого надо вызвать Иосифа Фунта, я уже наводил о нем справки, он живет на Алтае. В тех же местах живет и Катрюхов. Этого тоже можно сюда вызвать.

Полковник слушал Перминова, закусив конец карандаша, и Петренко не мог понять, нравился ли ему план Перминова или он что-то в нем не одобряет.

— Сколько вам лет? — без всякой связи спросил полковник Перминова.

— Двадцать восемь, товарищ полковник…

— Как бы вам понравилось, если бы вас вдруг вызвали в КГБ? Наверно, стали бы думать, волноваться, нервничать.

— Но ведь они же преступники! — покраснел Петр, как будто его уличили в чем-то неблаговидном.

— Нет, батенька, — совсем уже не по-военному сказал полковник. — Они теперь не преступники, а граждане Советского Союза, пользующиеся правами, определенными Конституцией СССР. И за каждый вызов сюда мы должны быть в ответе. Слишком долго у нас попиралась законность, теперь мы должны ее охранять, а не нарушать. Мы не имеем права легко и просто подходить к таким вопросам. Властью надо пользоваться разумно! Вам придется ехать на Алтай и выяснять все на месте. А пока вы будете заниматься Фунтом и Катрюховым, хочу предложить капитану Петренко провести один эксперимент. Но предупреждаю заранее, мнения не навязываю… Не попробовать ли нам привлечь к розыску общественность? Например, выступить в городе Е. по местному радио, так, мол, и так, разыскиваем Мишку-палача, кто может нам что-нибудь сообщить, приходите.

Перминов с нескрываемым удивлением посмотрел на полковника, на лице его прямо было написано: «Чудишь, старик! Когда было, чтоб КГБ обнародовал то, чем он занимается! Это же не райком партии…»

— Это дело нам народ доверил. Так что же, будем теперь от народа прятаться? — угадал мысли Перминова полковник. — Если капитан Петренко считает, что не подходит такой метод, он может от него отказаться, — схитрил начальник управления, заметив, как загорелись глаза сотрудников.

— Свидетелей будет — хоть отбавляй. Глядишь, и проявится что-то, — заметил Перминов.

— Ну вот и езжайте. На Север поедет один из вас, на Дальний Восток другой — так, кажется, в песне поется. Меня держите в курсе дел. Помните, работать будете не одни, мы тут тоже кое над чем поразмыслим…

Не успела закрыться дверь за сотрудниками, полковник позвонил по внутреннему телефону.

— Василий Михайлович, зайди ко мне.

В комнату вошел мужчина высокого роста, лет сорока пяти, с простым, добродушным лицом.

— Слушаю, товарищ полковник!

— Садись, давай подумаем вместе. Дал я твоим ребятам самостоятельное задание. Не хотелось мне говорить им, что руководить операцией будешь ты сам. Ты знаком с этим делом?

— Да. На него мне пришлось косвенно выйти, когда занимались Михайловым.

— Ну и отлично! Дело это очень трудное, и без твоего глаза и совета им придется туго.

— Я уж, грешным делом, подумал, игнорируете меня, даже без моего ведома сотрудникам отдела задание даете, — улыбнулся Агатов.

— Просто ты был занят, и я не хотел тебя без нужды отрывать, — упорно не хотел переходить на «вы» полковник. — Так вот, интуитивно чувствую, что не так все будет просто с этим Мишкой-палачом.

— Хитер и коварен, судя по тому, что я о нем узнал, — заметил Агатов.

— А как письмо?

— Что же, письмо как письмо. Видно, бывший дружок пишет. Чем-то, наверное, не угодил, хочется ему прибрать его, но пачкаться сам не желает.