У черты заката. Ступи за ограду

После этого на странице красовалось ругательство, а ниже — еще один адрес: фирмы «Томпсон Электроникс» в Кливленде, Охайо. Там он побывал уже на обратном пути, когда ехал сюда, в Сиэтл.

Неудивительно, что сюда он прибыл в довольно мрачном настроении. «Боинг» оказался его последним прибежищем не только географически; перспектива работать именно в этой фирме устраивала Фрэнка меньше всего хотя бы потому, что его вообще не привлекало строить бомбардировщики-атомоносцы. Он предпочитал работать над легкими сверхскоростными машинами типа перехватчиков, утешая себя тем, что это оружие скорее оборонительного, нежели наступательного характера. Правда, наивность подобной «классификации» была очевидна и ему самому. Однажды, когда разговор об этом зашел с Делонгом, тот беспощадно его высмеял, и Фрэнку просто нечем было защититься — настолько зыбкими показались ему самому его собственные аргументы.

И все же компания «Боинг» была последней фирмой, куда он мог обратиться. Она была действительно последней. Когда ему одна за другой отказали в работе крупные калифорнийские компании — такие, как «Нортроп», «Локхид», «Норт-Америкэн», «Дуглас», — ему стало немного не по себе, но впереди оставался еще большой выбор. Странным было одно обстоятельство. Этой зимой, в Грейт-Салинас, он познакомился с инженером фирмы «Локхид»; они часто выпивали вместе, вместе ухаживали за платинированной аптекаршей, и Бернини — так звали инженера — несколько раз говорил, что их фирма нуждается в хороших специалистах, и предлагал подумать о переходе в «Локхид». А сейчас, когда Фрэнк приехал туда, с ним даже не стали разговаривать.

Тогда он сказал себе, что конъюнктура вполне могла измениться за четыре месяца, и отказ еще ни о чем не говорит. Но потом ему стало казаться, что его преследует просто какой-то рок: куда бы он ни обращался, ответ был одним и тем же. Иногда ему отказывали сразу, иногда обещали узнать и тянули несколько дней, но работы для него так и не находилось.

Перспектива остаться безработным пугала Фрэнка не материальной стороной. Семья его была относительно обеспечена, сам он мог довольствоваться очень немногим. Взятой у Роя тысячи ему должно было хватить надолго, машина у него была — правда, старая, но он собственноручно перебрал и отремонтировал ее в апреле, за время своего вынужденного отдыха. В случае чего он — специалист по сложнейшему электронному оборудованию — мог устроиться в какую-нибудь радиокомпанию или, на самый худой конец, хотя бы в мастерскую по ремонту приемников, если бы перед ним действительно встал вопрос заработка на жизнь. Но такой проблемы перед Фрэнком еще не стояло, и его теперешнее положение было тяжело не этим.

Он уже начинал догадываться, что все это связано с пресс-конференцией и поднятой вокруг его имени шумихой. Тут могло быть два варианта: либо с ним просто предпочитали не связываться, как с человеком, в данный момент пользующимся скандальной известностью, либо руководство «Консолидэйтед эйркрафт» уже позаботилось о том, чтобы предупредить коллег о дурном характере «красного Хартфилда». В первом случае еще можно было бы рассчитывать на то, что со временем о газетной буре просто забудут, но во втором — его положение становилось по-настоящему скверным.

Вот почему он с таким нетерпением и такой тревогой ждал ответа от «Боинга», вторую неделю сидя здесь, в крайнем северо-западном уголке страны. И ответ наконец пришел, ура! Это не могло быть отказом уже хотя бы потому, что его пригласили зайти к самому Стэнфорду, — «нет» обычно сообщают в письменной форме. Другое дело — ему могли предложить что-нибудь похуже того, что он имел в «Консолидэйтед» и на что рассчитывал в первый, еще оптимистический период своих поисков. Но черт с ним, лишь бы работать!..

В этот день он впервые за много времени пообедал с аппетитом, посидел в баре с двумя флотскими лейтенантами с Бремертонской базы, поговорил с ними о девушках, о летающих тарелках. Под вечер, когда стало немного прохладнее, он пошел в порт и взял напрокат маленькую моторку. В холмы западного берега садилось солнце, по тихой воде Пьюджет-Саунда бесшумно скользили белые паруса яхт, в фонтанах брызг проносились за скутерами загорелые лыжники. Глухо рокоча машинами, медленно, словно Крадучись, прошел ощетинившийся расчехленными зенитками длинный низкий корвет с громадными белыми цифрами на серых бортах. Проплавав до темноты, Фрэнк сдал лодку, вернулся в отель и сел за письмо к Трикси. «…Скоро я смогу уже сообщить вам новый адрес, — писал он, — и, наверное, это будет Сиэтл, Вашингтон. Похоже на то, что здесь у меня наконец клюнуло: завтра утром иду на прием к одному из здешних боссов, сегодня получил приглашение. Если бы вы знали, как мне надоело безделье! Пишите о себе почаще и более подробно, если вас не затруднит. Ваше последнее письмо мне переслали в Кливленд. Я думаю, мистер Альварадо правильно поступил, отказавшись от дипломатической деятельности и вернувшись в университет. Дипломатия — грязное дело, теперь я убедился в этом больше, чем когда-либо».

Он вложил письмо в конверт, надписал адрес и уже хотел заклеить, но что-то удержало его. «Ладно, отправлю завтра, — подумал он, — вернусь от Стэнфорда и заодно напишу о результатах. Интересно, что они мне предложат…»

Утром он ровно без пяти девять явился в оффис, и ровно в пять минут десятого секретарша пригласила его пройти к мистеру Стэнфорду.

Тот с первого взгляда произвел на Фрэнка хорошее впечатление. Худой, еще моложавый, в роговых очках, он сидел за почти пустым письменным столом в просторном, светлом, аскетически убранном кабинете. За спиной Стэнфорда, в углу, стоял на высокой подставке выполненный в масштабе 1:50 макет межконтинентального В-52.

— Хэлло, — сказал Стэнфорд, привставая. Через стол пожав Фрэнку руку, он указал ему на кресло и уставился на посетителя, что-то соображая.

— Вот что, — сказал он после короткого молчания, словно решившись. — Вот что, мистер Хартфилд. Ваше письмо я получил. И письмо моего старого друга Стива Делонга — тоже. Он писал о вас, как вы можете догадаться. Я очень внимательно ознакомился с тем, что вы сообщаете о своей работе… и что о вашей работе сообщил Делонг. Все это очень хорошо, и я не сомневаюсь, что вы хороший специалист. К сожалению, несмотря на все это, «Боинг» не может предоставить вам работу.

Фрэнк даже не удивился в первый момент — словно именно этого ответа он и ждал. Но тотчас же его оглушила беспощадно четкая мысль: он, Фрэнклин Хартфилд, — пария… Неизвестно как и почему, но он, еще вчера полноправный гражданин самой могущественной державы земного шара, стал вдруг заклейменным и неприкасаемым, подобно прокаженному где-то в глубинах Азии. Потом он заговорил и сам удивился, как спокойно звучит его голос.

— Я понимаю, что, когда получаешь отказ, глупо требовать объяснений, — сказал он. — Но вы назвали мистера Делонга своим другом, это дает мне право спросить у вас неофициально… Я случайно встретился вчера с одной из ваших служащих, она говорит, что компания постоянно нуждается в специалистах. Вы не могли бы объяснить мне — что, в конце концов, со мной происходит?

— Могу, мистер Хартфилд, — кивнул Стэнфорд. — Я для этого вас и пригласил, ведь отказ проще было бы послать по почте, не правда ли? Я так и сделал бы, но раз Стив принимает в вас такое участие, считаю долгом объяснить вам ситуацию… Просто чтобы вы не блуждали в потемках, понимаете?

— Да, я понимаю, спасибо, — сказал Фрэнк.

— Так вот в чем дело. Если говорить открыто и напрямик, мистер Хартфилд, если говорить по-мужски, то ваши возможности устроиться на работу в авиационной промышленности равны нулю. Я, очевидно, не имею права сообщать вам об этом, но вы зачислены в категорию политически неблагонадежных лиц, которым в силу совершенно определенных инструкций органов национальной безопасности закрыт доступ к некоторым областям промышленности и науки, имеющим отношение к обороне страны. Теперь вы понимаете, почему «Боинг» вынужден отказаться от предложенных вами услуг.