Лунный Пес

— А что в них? — спросил Лунник.

— Об этом знает только Солнце-Отец, — ответила Тиркынэу и показала на небо: — Смотри, он улыбается.

Солнечный свет нестерпимо резал глаза, и на Солнце невозможно было смотреть. Но удивительно, что Тиркынэу смотрела на ослепительное светило, даже не щурясь и не моргая.

Лунник, охваченный новым чувством нежности и внутреннего тепла, следил за Тиркынэу, и мысль о том, что его жизнь отныне будет иметь смысл только с дочерью Солнца, наполняла все его тело необыкновенным внутренним восторгом.

В пологе горел одинокий жирник, но в нем было тепло и уютно.

Тиркынэу медленно раздевалась. Сначала она сняла с себя нарядную верхнюю кухлянку из оленьей замши, меховые торбаза. А потом сбросила с себя кэркэр, соскользнувший со стройного тела легко и быстро. Она стояла совершенно голая перед Лунником и улыбалась ему. Улыбка исходила не только с ее лица, но как бы со всего тела от головы, покрытой черными блестящими волосами, до маленьких ножек.

Жирник погас, но по-прежнему в темноте мехового полога светилось тело Тиркынэу, и от него исходила неодолимая теплая притягательная сила, которой невозможно было противостоять. Лунник и не заметил, как оказался тоже совершенно голым.

Тиркынэу и Лунник — оба почувствовали, как они возносятся к блаженству познания Великой Любви.

Все попытки выразить словами эти чувства, какими бы они ни были выразительными, точными и поэтическими, всегда останутся только словами. Потому что только двое знают всю силу, и всю глубину, и все краски чувства Великой Любви.

Посреди ночи Тиркынэу разбудила утомленного и сладко спящего своего мужа Лунника. Старая женщина не проснулась, в углу чоттагина тускло светился ободок до конца обглоданной Луны.

Тиркынэу повела Лунника вокруг яранги к двум огромным мешкам и попросила открыть один из них. Узел развязался неожиданно легко, и тотчас все вокруг осветилось блеском неземного света. Тиркынэу зачерпнула пригоршню светящихся блесток и изо всех сил кинула в небо. Потом еще и еще, и темное, черное небо засверкало и заблестело.

— Это звезды, — с улыбкой произнесла Тиркынэу. — Они будут теперь вечно светить влюбленным.

Потом Лунник открыл второй мешок, и она стала бросать в небо разноцветные полосы.

— Это северное сияние, — сказала Тиркынэу. — Правда, красиво?

Лунник ничего не мог сказать. Он никогда такого не видел. До этой ночи Великой Любви между ним и Тиркынэу небо, когда не было Луны, было темным и непроницаемым, и, казалось, не существовало в природе такого, что могло прекрасно осветить такое большое пространство.

— Теперь небо будет вечно таким прекрасным, — сказала Тиркынэу. — И все, кого осчастливила Великая Любовь, будут любоваться блеском звезд, разноцветьем полярного сияния, и моя Луна будет им светить. И от Великой Любви будут рождаться новые люди.

— Да, люди, — отозвался Лунник и прижал к себе нежное тело Тиркынэу.