К новому берегу

— Сейчас, сударыня? — спросила Ирма.

— Не в полночь же! — резко сказала хозяйка и вышла из кухни.

— Тебе придется немножко подождать, пока я подам ужин хозяевам, — заговорила с. Айваром Ирма. — Сними пальтишко и полейся у плиты. Пока закуси вот этим…

Она отломила кусок ватрушки и, положив на стол перед Айваром, стала вынимать из духовки всякую еду: оладьи, жареное мясо, соус, яичницу. Поставив все это на поднос, она понесла ужин в большую комнату. Вернувшись в кухню, Ирма увидела, что Айвар уже съел ватрушку и не знает, куда девать свое старое пальто.

— Давай сюда… — весело сказала девушка. Взяв пальтишко Айвара, она вынесла его в переднюю и повесила подальше от одежды Тауриней. В маленькой каморке рядом с кухней она приготовила постель Айвару, в соседней такой же каморке стояли кровать и шкаф Ирмы.

В ожидании, когда поедят хозяева и остатки еды достанутся ей с Айваром, Ирма стала расспрашивать мальчугана: как его зовут, откуда он, где родители и как он попал в Урги? Осмелев от ласкового обращения девушки, Айвар рассказал ей о себе все, что знал.

— Значит, все равно, что сирота… — заключила Ирма. — У меня тоже нет родителей, только я потеряла их несколько позднее. Ну, ничего, Айвар, здесь ты одиноким не будешь. В Ургах есть ребята, такие же, как ты. Друзей у тебя хватит.

Хозяева наконец поужинали, и Ирма могла убрать со стола.

— Вначале не давай этому мальчишке есть слишком много, — поучала Эрна Тауринь, — а то еще заболеет.

Оставшись одна с мужем, она сказала:

— Я думаю, что пока Ирма одна справится с Айваром. Пусть она на первых порах его одевает и кормит — не такой уж он младенец. Я совсем не знаю, как обходиться с такими детьми. Ирма до нас служила в нянях.

— Понятно, Эрна… — согласился Тауринь. — Если мы его приняли на воспитание, это еще не значит, что мы должны стать его слугами. Баловать не в моем духе.

— Я тоже не признаю этого, — добавила Эрна. — Баловством только испортишь ребенка.

Невзирая на запрет хозяйки, Ирма сразу же разрешила Айвару есть сколько ему захочется, а потом, заботливо укрыв, уложила спать и оставила дверь на кухню полуоткрытой. Айвар моментально уснул.

Ночью он проснулся и вначале не мог понять, где он. Рядом не храпели мальчишки Коциня, не кусали прусаки а кроватка была мягкая и теплая. Он вспомнил поездку в удобной рессорной бричке по окаменевшей от мороза дороге и двух чужих людей, которые привезли его сюда. Тогда он успокоился и, немного поворочавшись в кроватке, снова заснул и уже не просыпался до утра.

В первый день Айвару выходить из дому не разрешили: Тауринь уехал в город, и Эрна посоветовала купить кое-какую одежду и обувь для Айвара.

— Хотя и не свой ребенок, но таким оборванцем его нельзя показывать людям. Ничего особенного не надо, лишь бы был чистым и здоровым.

Как животное, которое хотят приручить, чтобы оно привыкло к новому месту, Айвара в тот день особенно не тревожили. Справившись, как он спал, хозяйка оставила его на попечении Ирмы. Та помогла ему одеться и показала, где и как умыться, затем накормила, ласково поговорила с ним и разрешила осмотреть и потрогать каждую вещь в кухне, поясняя, для чего они нужны. Когда Эрна ушла на прогулку, Ирма показала Айвару все жилые комнаты в доме. Там было много прекрасных вещей: такие гладкие и блестящие столы и шкафы, что в них можно было смотреться, как в зеркало, а на стенах висели картины и большие часы.

В одной из комнат все стены были увешаны рогами оленей и скрещенными ружьями, а в углу стояли чучела птиц.

— Теперь ты видишь, Айвар, как живут господа… — сказала Ирма, когда они вернулись в кухню. — В наших каморках таких вещей нет, а если бы ты пошел в людской дом, то увидел бы сырые клетушки.

— А кто там живет? — спросил Айвар.

— Батраки и работники — те, кто зарабатывает хозяину все это добро, — пояснила Ирма. — У них никогда не будет ни хороших вещей, ни красивой одежды. Твои родители тоже из батраков, — разве у вас было что-нибудь хорошее?

Айвар представил себе старую батрацкую избушку в Лаверах — он еще помнил каждую вещь в кухоньке и в комнате, — действительно, там все было старое, изношенное… но там была мать, маленькая, всегда серьезная женщина, которая одевала и кормила его, и отец… большой, сильный и всегда ласковый. Однажды ночью его увезли чужие люди.

Грусть снова охватила сердце Айвара. Он сжал губы, чтобы не расплакаться, но удержать слезы ему не удалось.

— Почему ты плачешь, Айвар? — спросила Ирма. — С тобой что-нибудь случилось?

— Папа… — ответил он, тяжело и прерывисто дыша. — Мне хочется к нему… домой…

— Теперь нельзя, мальчик, — успокаивала его Ирма. — Когда-нибудь он придет. Ты его жди и не забывай.

Девушка взяла полотенце и вытерла слезы мальчику, потом сказала:

— Не плачь, Айвар. Хозяйка рассердится, если увидит. Она не любит, когда плачут. Лучше погляди в окно, как играют другие дети.

На другой стороне двора, у людского дома, бегали и кричали несколько девочек и мальчиков; один был с Айвара, остальные поменьше. Айвар долго наблюдал за игрой детей и постепенно забыл о своем горе.

— А ты читать и писать умеешь? — спросила Ирма. — Будущей осенью ты пойдешь в школу.

— Меня папа научил, — ответил Айвар. — В Коцинях у Мики были книжки. Иногда и мне разрешали почитать. Там были интересные сказки про зверей и птиц. Писать я умею чуть-чуть.

— Ничего, Айвар, до весны я тебя научу, — обещала Ирма. — Скоро я тебе принесу красивую книгу с картинками. Тогда ты сможешь читать.

Ласковое отношение Ирмы быстро расположило к ней мальчика, и с первых же дней он привязался к девушке. Хозяин с хозяйкой ему тоже ничего плохого не делали, но они никогда не говорили с ним так ласково и задушевно, как Ирма, поэтому он немного побаивался их и не умел разговаривать с ними так свободно и смело, как с Ирмой.

Вечером из города вернулся Тауринь и привез Айвару простой полушерстяной костюмчик с короткими штанишками, ватное пальтецо и две пары обуви — резиновые туфли и резиновые сапожки. На следующее утро его одели в новую одежду, и Эрна позволила ему погулять.

Робко ходил Айвар вокруг дома, не осмеливаясь подойти к детям, которые катались на замерзшем пруду, хотя ему и очень хотелось поскользить по льду. Таким расстроенным увидел его старый Лангстынь, который направлялся в сад закутывать тряпками молодые деревца. Вначале Айвар испугался бородатого старика, но когда тот состроил смешную гримасу и дружески улыбнулся, страх его пропал.

— Нравится тебе у нас? — спросил Лангстынь.

— Не знаю, дедушка… — застенчиво ответил Айвар.

— Яблоки любишь?

Айвар утвердительно кивнул головой и потупил глаза.

— Тогда приходи ко мне в мастерскую, вон туда, в конце конюшни. Я тебя угощу такими сладкими яблоками, каких ты еще не едал. А почему ты не играешь с ребятами?

— А может быть, им не хочется со мной играть.

— Ну и пустяки ты говоришь! — засмеялся Лангстынь. — Почему же им не играть с тобой? — он повернулся в сторону пруда и крикнул: — Инга! Поди сюда!

И сейчас же светловолосый мальчуган подбежал к Лангстыню.

— Зачем звали, дядя Лангстынь? — спросил он, внимательно оглядывая Айвара.

— Вот тебе еще один товарищ, — ответил Лангстынь. — Веди его на пруд и прими в свою ватагу, а после, когда вдосталь набегаетесь, приходите ко мне в мастерскую.

Инга взял Айвара за руку.

— Пойдем.

За каких-нибудь полчаса Айвар перезнакомился и подружился со всеми детьми. У Инги была маленькая сестра, моложе его на два года. Отец Инги — Регут — работал у Тауриня батраком. Другие дети тоже были детьми батраков Тауриня — Ансис и Лида Риекстыни и Робчик Иесалниек, еще совсем малыш, с ним таким «парням», как Инга и Айвар, даже и не пристало водиться. А вот Айвар и Инга, как только познакомились, сразу и подружились, у обоих сразу же нашлись общие интересы.

Побегав некоторое время по льду вместе с ребятами, Инга и Айвар убежали. Инга показал своему новому другу все, что в Ургах казалось ему достойным внимания: каретник, машинный сарай, конюшню и коровник, полный коров. После этого он повел его в людскую избу и показал комнату Регутов. В ней было одно окно, сырые стены, покрытые плесенью; в углу, за печью, стояла старая кровать, а на почерневшей кирпичной лежанке сушилось несколько пар носков и зачиненные варежки. Воздух был тяжелый, пахло дымом. Все остальное напоминало Айвару их комнатенку в батрацкой избушке в Лаверах.