Открытие

— Папа! — крикнул Игорь. — Люди!

— Надо прихлопнуть, пока не очухались, — ответил отец.

Вода с силой обтекала Шаман. Темнело от туч, затягивающих долину. Надо было спешить, но лодка все медленней продвигалась вверх. Отец вел ее зигзагами, огибая скалы. Отец хотел незаметно подойти к заводи, где белым пятнышком в воде колыхался полуглиссер.

Но на острове заметили преследователей. Над кустами внезапно мелькнули черные шапки, взревел мотор, и полуглиссер от Шамана отчалил.

— Стойте! — закричал отец, вырвал двустволку из-под еланей и выстрелил в воздух. — Стой!

В шуме порога выстрел прозвучал нестрашно. Однако старатели забегали по палубе, и могучий винт сильнее взбурлил воду. Полуглиссер пошел прямо в порог, проскочил первые черные камни.

— Что делаете? — пытался перекричать грохот воды Игорь. — Верните-е-есь!..

Отец опять выстрелил. Пока он стрелял, Куликов сравнялся с ними.

— О-о-о! — крикнул что-то он.

В ту же минуту полуглиссер ткнулся в скальный трезубец, развернулся и опрокинулся. Будто чайку-подранка его понесло назад. И теперь било о каждый камень. Даже сквозь гул порога слышался треск дерева и металлический скрежет. А людей несло назад, к Шаману. Они барахтались в воде, словно щенки. Один из них все же прибился к берегу, второго несло на лодки. Отец направил нос на пловца.

— Держи того-о-о! — раскатился крик Куликова. — Ваську-у-у!

Сам Куликов свесился с борта, протягивая руки утопающему: Отец ринул лодку к берегу, одной рукой сжимая цевье ружья.

— Стой!

— У-у-у!..

«Бум-м-м...»

Васька подскочил, точно выстрел пришелся по нему, и быстрей побежал в кустарник.

— Стой! Не тронем! Остановись!..

Но Васька исчез в зеленом стланике, и ветки перестали качаться, когда лодка врезалась в песок.

Отец еще раз выстрелил по скалам и спрыгнул на берег. Игорь соскочил за ним. На сумеречном песке темнели отпечатки каблуков с изношенными задниками.

Игорь пошел по этим следам, но песок быстро кончился. Начался ерник, каменистые свалы, бурелом, сквозь который пробивался прозрачный ручей. Отец шебуршал в кустах, звал Ваську, но отзвука не было. Только где-то далеко, как из-под земли, грохнул обвал.

— Куда он мог запрятаться? — спрашивал сзади Куликов у Шмеля.

— А я по-почем знаю, — отстукивал зубами Шмель. — Остров б-большой...

— Вы сюда плыли? — не отступал Куликов.

— Он мне про это не г-говорил.

— А где же вы жилу искать собирались?

— Н-не успел он с-сказать.

Треск кустов оборвал допрос. Отец вывалился из стланика. Он вытер пот со лба и сказал:

— Никуда не уйдет, как миленький выскочит — время настанет...

— А если не вернется? — спросил Куликов.

— Куда он денется?! Гиблое Дело!

— Костер разожжем? — спросил Куликов. — Обогреем этого, и тот, может, выползет?

— А не выставить ли им спиртику для сугреву? — закричал снова отец и кинул любимое ружье на дно лодки. — В знак благодарности, что полуглиссер угробили!

— А может, Павло нам объяснит, — наклонился к Шмелю Куликов, — где они рыться собирались?

Шмель покрутил головой, и с его усов слетели капли воды. Моторист снял с себя шинель и накинул ее на Шмеля, покосившись на Куликова и отца.

— Ничего, в милиции как миленький расколется! — протянул отец. — А мокнуть из-за них под дождем не собираюсь!

Он навалился грудью на нос лодки, завязшей в песке. Игорь бросился помогать отцу, радуясь делу. Он нагляделся на мокрого Шмеля и теперь у самого зуб на зуб не попадал.

Лодка не поддавалась, будто была живая и не хотела бросать Ваську. У отца затрещала от напряжения телогрейка. Игорь ощутил прилив горячей крови. Он разбежался и стукнул плечом в борт. Лодка покачнулась, и под килем заскрежетал гравий. И сейчас же по кожуху ударили капли дождя, похожие на картечины. На глазах дождь забивал следы в песке. «Скорей бы смыло все следы, — молил Игорь, — точно никто и не высаживался на Шаман! Васька на нем не задержится — уйдет в тайгу, и делать тут больше нечего! Проклятый остров!»

Люся прервалась, в квартире Слониковых настала тишина и послышался треск поленьев. И все невольно поежились, вспоминая, какой холод лютует за окнами. Город жил возле печек, забаррикадировавшись от северного мороза деревянными стенами домов, двойными окнами и высокими завалинками. От внешнего холода можно спрятаться, хуже, когда мороз закрадывается в душу.

— Перекурим это дело, братцы, — предложил находчивый Слон.

— Да, пора.

— Угости папироской, Слон.

— У тебя они калорийные.

Слон распахнул пачку «Золотой тайги» и обнес желающих. Закурили, отгоняя дым от Люси. Женя тоже не прикасался к куреву — бросил этой осенью. И сейчас он сглатывал слюну — хоть вновь закуривай.

— А Игорю еще холоднее, — проговорил он, — представляете, каково одному там?

— Геологу не привыкать к одиночеству, — сказал Борис Петрович. — А Игорь из нас закаленнее всех.

— Это не один, когда столько народу о нем думает, — заметил Гарий Иосифович.

— Отпустили бы к нам его сейчас. — Слон мечтательно затянулся и пустил к абажуру облачко дыма. — Покурили бы вместе, выпили б коньячку, может, человеку это важнее наших разговоров...

— Не валяй дурака! — остановила мужа Люся. — У нас разговор серьезный, и я рассчитываю на действенные замечания... Слушайте и на ус мотайте!

8

Игорь никогда не думал, что в их доме может наступить такая тишина. Как в доме Лукиных, когда умерла Софья Григорьевна. Но тогда много народу пришло к Лукиным, друзья, соседи, сослуживцы. А к ним хоть бы один человек забежал. Будто отрезало после того, как Силищев приказал отцу искать Ваську: «Кровь из носу, а Чурсеева найти!»

Отец вернулся от Силищева с потускневшими глазами. У него выдвинулись желваки, взбугрилась спина и приглох голос.

— Черт бы побрал этих старателей!..

Не раздеваясь, отец прошел по дому, оглядывая зачем-то стулья, диван, кровати, шифоньер, фикус в кадке, ковры, зеркало, радиоприемник...

— Придется продавать дом и обстановку, — сообщил он. — Силищев приказал искать Гиблое Дело... Часть расходов ложится на меня... Старателей нанимать надо, охотников... В копеечку влетит!

Мать охнула и села на диван.

Тогда только Игорь понял, что над начальником есть начальник. Правда, до сих пор Иван Демьянович Силищев ладил со своим заместителем, как говорил сам отец. Но тут вышел из себя, судя по виду отца.

— Партизанил он в тех местах, — объяснил отец замлевшей матери. — Не может, видишь ли, слышать, чтобы кощунствовали... В общем, собирай меня, Ксеня, в долгий поход...

Игорь просился искать Ваську, но отец и слушать не стал. И для Игоря потянулись тягучие дни с мертвой тишиной в доме.

Игорь не выходил на улицу. Он мерил шагами свою комнату и ни о чем не мог думать, кроме как об отце. Даже Люба не могла вывести его из этого состояния. Она одна пришла навестить их. Но Игорь не слышал, что она говорит ему.

На четвертый день к их дому подкатил вездеход. Игорь бросился на крыльцо. Из машины выскочил человек в милицейской форме с большим черным портфелем. На его серебряных погонах было по две маленькие звездочки.

— Мама, к нам! — вскрикнул Игорь, отступая. — Милиция!

У лейтенанта скрипели сапоги, портупея и портфель. У него был крепкий бритый затылок и тугие, словно картофелины, щеки. С его приходом в дом влетела надежда. И мать повела лейтенанта к столу как дорогого гостя.

— Максим Никандрович Коровин, — представился лейтенант и выбросил из портфеля на стол бланки. — Вы не волнуйтесь, Ксения Николаевна. Мы помогаем искать Василия Чурсеева... Петр Васильевич стрелял по нему, а это осложняет дело...

— Да не по нему, а в воздух! — вырвалось у Игоря. — Чтоб припугнуть!

— А в воздух ли? — отозвался Коровин и кольнул Игоря быстрым взглядом. — Ну-ка вспомните получше, молодой человек.