Обязан жить. Волчья яма<br />Повести

— Хочешь николаевскими?

— Когда-то это были настоящие деньги. Не чета нынешним. Какая власть, такие и деньги.

— Ты обнаглел, братец, — усмехнулся Фиолетов и придвинул Андрею тетрадь. — Грамотный? Вот здесь. На поля не вылезай. Деньги, между прочим, уже сами по себе власть. А отношении того, какая сейчас власть…

Фиолетов открыл ящик стола и достал небольшой железный сундучок. Отомкнув его крошечным ключиком, вынул стопку денежных ассигнаций. Ловко, словно играючи, поручик отсчитал нужное количество и протянул Андрею.

— Здесь ровно четыре тысячи. До свидания.

— Господин поручик, — растерянно проговорил Андрей, держа на ладонях широкие бумажные листы. — Так ведь в газетах…

— Власть такая, что может сделать с тобой, что захочет, И ты будешь молчать, как мышь. Иди!

Андрей неловко поклонился и вышел из кабинета.

Он миновал несколько дворов и вышел на центральную улицу. Здесь сел на скамейку и обессиленными вялыми пальцами с трудом достал из пачки папиросу. Закурил, и табак показался пресным. Он чувствовал невероятную усталость, раскалывалась от боли голова. В саду бил фонтан, там слышалась музыка военного оркестра и смех. Проносились рысаки, и, вытянув, деревянные руки с вожжами, лихачи покрикивали на прохожих. Истошно вопили мальчишки, размахивая пачками газет:

— …Полный развал красного фронта!

— …Главнокомандующий принимает военный парад!

— …Праздничный бал в дворянском собрании!

Кафе «Фалькони» уже выставило свои столики на тротуар, засветив на каждом по керосиновой лампе под зеленым абажуром, хотя было еще светло.

Андрей медленно курил, стряхивая пепел между колен. Слева от него сидел пропахший потом фельдфебель с пышными усами. Он беспокойно оглядывался, видно пришел на свидание по амурным делам. Слева тяжело шевелилась на скамье полная женщина с летним зонтиком, густо напудренная и в шляпе с пером. Проходящие мужчины посматривали в ее сторону. По аллее сквера то и дело пробегали нарядно одетые дети, погоняя палочками деревянные обручи.

Андрей курил и снова видел дощатую вышку, грязный асфальт двора гостиницы «Палас» и тело с размозженной головой… Что не предусмотрели? Ведь все задуманное получилось. Он связан с контрразведкой. Знает убийцу Лещинского… Ему верят. Иначе бы поручик не ограбил на четыре тысячи. Смертельно хочется спать… Не уберегли того парня… Увидеть бы сейчас Наташу. Хоть краем глаза… Он всегда вызывал ее из дома тихим посвистыванием, и через несколько минут она выбегала из подъезда, на ходу надевая шляпку… Как мало он ее знает! Познакомились случайно. Ее отец очень не любил Андрея. Желчный старик с бородкой и лысиной, окруженной курчавыми седыми волосами, совершенно беспомощный и потому подозрительный. Он оберегал дочь от жизни со старческим фанатизмом. Был счастлив, когда она сутками сидела в квартире. Но она убегала, и они часто встречались. Она — посетительница курсов стенографисток и он — скромный служащий какого-то весьма неответственного советского учреждения…

Андрей пошел среди праздничной толпы, сквозь стекла витрин заглядывая в переполненные рестораны, обходя фланирующих молодых офицериков и не отвечая на оклики проституток.

Глава 6

Он пришел в подвал злой и усталый до изнеможения. Людмила накрыла на стол — нарезала крупными ломтями черный хлеб, поставила миску вареной картошки и перед каждым положила по деревянной ложке.

Все ели молча, изредка посматривая друг на друга. Джентльмен хмуро сопел, сдерживая раздражение. Неудачник, задумавшись, перестал жевать, уставился неподвижными глазами на огонь керосиновой лампы.

Первым не выдержал Андрей. Он швырнул на стол ложку И ударил кулаком так, что подпрыгнули миски:

— Это же черт знает что! — с ненавистью сказал он. — Сявки нищие! Козлы вонючие! Какой день сидят за бабиной юбкой!!

— Ты лучше скажи, где был! — вскочил Джентльмен на ноги. — Где тебя носит нечистая?

— Вот именно! — подхватил Неудачник. — Что за дела у тебя?! Отколоться хочешь, сволочь?!

— Ты мне за сволочь ответишь! — рванулся к нему Андрей. — Чего окрысились?! От безделья беситесь?!

— А ты вот это видел? — вкрадчивым тоном вдруг проговорил Джентльмен и подошел к окну. Он осторожно отодвинул штору и пальцем поманил к себе Андрея.

В подворотне одного из домов маячила темная фигура.

— Второй час здесь бродит, — зловещим шепотом сказал Неудачник. — Сюда стучался. Комнату вроде как бы ищет… Чей хвост, не твой ли, Блондин?

«Конечно, мой, — подумал Андрей, стараясь из узкого окошка подвала разглядеть человека. Был тот среднего роста, узкоплеч, одет в длинное пальто. — Фиолетов проверяет. Значит полностью не верит. Но ничего. Это даже к лучшему: убедится, что мы „честные“ жулики…»

— Совсем сдурели, — спокойно сказал Андрей. — Кто мы для них? Вот дураки… Сейчас на каждом углу по тихарю. Ловят совработников. На центральной площади виселицу видели? На двенадцать человек… Будут они, что ли, специально охранять Карташевича? Чего боитесь?! Воры называется! Сявки уличные! Верное дело! Золото! Камешки! Золото вернее всяких денег! Возьмем Карташевича, а потом гуляй до скончания века!

— Подождем, — Джентльмен опускается на скамью и тянется за ложкой.

— Чего ждать?! — не унимается Андрей.

— Может, завтра, — бормочет Неудачник и не смотрит в глаза.

— Боитесь, да?! Суки трусливые… Все уже сделано! Сегодня лучшая ночь — по воскресеньям у него гости… Будет спать, как убитый…

— Да вы ешьте, — говорит Людмила и выходит из комнаты.

— Сегодня и пойдем, — вдруг шепчет Джентльмен. — В три часа, годится! При ней молчи!

— В три, так в три! — громко, чтобы и за стеной было слышно, с радостью подхватывает Андрей и пододвигает к себе миску, с довольным видом разминает картошку. — Вот это разговор… Это я понимаю!

Людмила вошла, неся котелок горячего узвара. Поставила на стол, отмахнувшись от пара.

— Все ссоритесь… Какой день кричите и все без толку. Вам бы слушать и делать, что Блондин говорит, а вы словно малые дети. Все бы шепотом да тишком.

Воры растерянно переглянулись.

— И чего ты, Людмила, снова в монастырь не хочешь? — бормочет Неудачник, прожевывая хлеб. — Харчи казенные, крыша дармовая. И греха меньше.

— Ты мои грехи не считай, — сердито бросает Людмила. — Утопнешь.

— Да неужели много? — удивляется Неудачник.

— Много ума — много греха, — усмехается Людмила. — А что с дурака возьмешь?

Джентльмен насмешливо вскидывает брови:

— Грешный честен, грешный плут — в мире все грехом живут!

— Есть кому грешить, было бы кому миловать, — сухо отвечает женщина. — Живой не без места, мертвый не без могилы.

— Ты извини, — миролюбиво говорит Неудачник. — Извини, Людмила, радость наша… Может, я что-то не так сказал. Хорошо ты нас нахарчевала… И за что мы так тебе понравились? И еда, и ночевка…

— Молчал бы ты лучше, — холодно отрезает женщина и с невозмутимым, спокойным лицом начинает убирать со стола.

Неудачник откидывается на спинку стула, сытно рыгает и с наслаждением закуривает папироску.

— Трудно тебе без мужика, — ласково мурлычет он. — Баба ты справная… Выходи за меня, а?

Людмила вдруг опускается на стол, скрещивает на груди руки и тихо спрашивает, — на губах ее тонкая ядовитая улыбка, а глаза потемнели до черноты:

— А любить меня будешь?

— Да что мы, не люди? — хохочет Неудачник.

— То-то же, — презрительно кривится Людмила. — Людей много, да человека нет… На что вы годны? Барахло вонючее…

Она поднимается и, гордо выпрямившись, уходит на кухню, оставив за столом красного от гнева Неудачника.

— У-у, сука поповская, — шипит он.

— Расскажет Забулдыге, — спокойно произносит Джентльмен.

— А что я сделал? Что? — испуганно кричит Неудачник. — Пошутить нельзя?

— Кончай базар, — сердится Андрей. — Пошли… Еще раз все проверим…

Они выходят на улицу и молча шагают в тени деревьев. Джентльмен косо смотрит по сторонам, в его голосе кипит ярость.