Павлик Морозов (пьеса)

Татьяна. Всю?

Федя. Всю, всю, маманька!

Татьяна. Ну, молодцы... Тогда пишите...

По соседнему двору проходят Данила и дед Серега.

Павел. Здравствуй, дедуня...

Дед Серега не отвечает.

Данила. С коммунистами не разговариваем!

Павел. Дедуня!

Дед Серега и Данила скрываются.

Татьяна. А ты не обращай внимания, Пашутка. Пусть их! (Уходит в избу.)

Во двор вбегает Клава.

Клава. Все! Егорка к Шитраковым побежал!

Мотя (на крыльце). Паша, а как писать в стенгазете - колхоз или калхоз!

Клава (смеется). Ну, ясно, колхоз!

Мотя. А может калхоз?

Павел. Вот сказала-то!

Федя. Неправильно!

Мотя. А ты откуда знаешь? Во втором классе учиться только будешь! «Неправильно!»

Павел. Коллективное хозяйство...

Федя. Вот!

Павел. Значит, колхоз!

Федя. Вот, правильно!

Девочки уходят.

Павел. Вот эту букву надо еще поправить.

Федя. Ой, как мало чернил осталось! Паш, давай в чернильницу клею подольем!

Павел. Ты лучше воды принеси.

Федя идет к рукомойнику. В соседнем дворе к забору подходят дед Серега и Данила.

Дед Серега. Татьяна!

Татьяна выходит на крыльцо.

Поговорить надо...

Татьяна. Опять говорить? Я свое слово уже сказала! (Хочет уйти.)

Дед Серега. Стой! Пусть ребятишки-то уйдут.

Татьяна. Они не мешают.

Данила (кивает на Павла). Без него, говоришь, не можешь?

Татьяна. У меня от него секретов нету. Он теперь хозяин.

Данила. Хозяин! Во как, дедуня!

Дед Серега (подходит вместе с Данилой к Татьяне). Комиссия по деревне ходит.

Татьяна. Знаю... Ну так что ж?

Дед Серега. Записывают, кто чего в колхоз сдает.

Данила. Шитраковых уже раскулачили!

Татьяна. Меня не раскулачат... Нечего.

Дед Серега. Не о том речь... Мужа теперь у тебя нету. Сынок постарался - на десять лет отца в тюрьму посадил!

Татьяна (вспыхнула). Не сынок! Сам себя посадил - делами своими!

Дед Серега. Ладно, ладно! (Стукнул палкой.) Теперь я за старшего остался. Понятно тебе? Как сказал, так и быть должно. Надо наши хозяйства объединить, а забор этот меж дворами разберем.

Данила. Ну? Чего молчишь?

Татьяна. А чего ты-то, Данила, хочешь?

Данила. Я как дедуня...

Татьяна. Думаешь, мне твои мысли не ясны? Хозяйство к своим рукам прибрать хочешь! Ты ж раньше хвастался, что будешь жить богаче Кулуканова! А мы что ж? В батраках у тебя будем?

Данила. Ты говори: будешь объединяться с нами или нет?

Павел (вдруг). Маманька, не объединяйся... в колхоз вступим!

Федя (тихо). Маманька... в колхоз...

Дед Серега. Так как же, Татьяна?

Татьяна. Ему видней... Он теперь за хозяина остался.

Дед Серега. Так... С голоду подохнете! (Пошел в свой двор.) С голоду подохнете! (Скрывается.)

Данила (Павлу). Мы с тобой еще посчитаемся! Коммунист колхозный!

Татьяна (гневно). А ну, проваливай!..

Данила медленно уходит.

Ничего, ничего, ребятки, не пропадем!

Павел. Не пропадем, маманька.

Федя. Не пропадем...

По улице снова проходит комиссия. Гул голосов. Во двор входит Потупчик.

Потупчик. День добрый, Татьяна Семеновна! Как живешь?

Татьяна. Помаленьку.

Потупчик (подошел к ребятам). Что это вы пишете? О! Хорошо! Молодцы! (Татьяне.) А как насчет колхоза думаешь?

Татьяна. Мы вступаем, Василий Иванович.

Павел. Мы вступаем.

Федя. Вступаем...

Татьяна. У нас теперь другой жизни нету.

Потупчик (кивнул на избу деда Сереги). А эти?

Татьяна. Эти? Эти не пойдут...

Потупчик. Ну и без них обойдемся!

Татьяна. Чего только мне в колхоз сдать? Совестно перед людьми будет, Василий Иванович... Плуг, борона...

Павел. Телега, сбруя, хомут...

Татьяна. Да кур пять штук...

Потупчик. Кур не надо, Татьяна Семеновна. Куры - это твоя собственность личная. А плуг, борона, сбруя, хомут - хорошо. Хозяйство, я думаю, соберется! У кулаков заберем инвентарь всякий. Чего уж с ними церемониться? Раз они нашими батрацкими руками богатство наживали!.. А они за свое богатство цепляются. Шитраков вон веялку спрятал.

Татьяна. Я слышала.

Потупчик (после паузы). Ты скажи, чего в сельсовет не заходишь?

Татьяна. Да что без дела заходить-то, Василий Иванович! Беспокоить только...

Потупчик. А ты не стесняйся. Может, тебе почему неловко или еще что... я ж понимаю... Ты заходи, ежели пособить тебе что надо...

Татьяна (с чувством). Спасибо, Василий Иванович.

Потупчик. Заходи, заходи... Эх ты, делов сколько навалилось сразу, Татьяна Семеновна! И кулаков раскулачивать и хлебозаготовки выполнять! Так ты ж заходи!

Татьяна (провожал Потупчика). Спасибо, Василий Иванович!

Потупчик уходит.

Татьяна несколько секунд смотрит ему вслед, смахивает со щеки нечаянную слезу, улыбается, задумчиво идет в избу. Издалека слышен крик Якова: «Пашка, Пашка!»

Павел. Здесь я!

Вбегает Яков.

Яков. Пашка! Ребята!

Из избы выбегают Мотя и Клава.

Павел. Никак за тобой волки гонятся?

Яков. Ребята, вы гляньте, что мать сегодня в сенях нашла? (Протягивает бумажку.)

Павел (читает). «Во имя отца и сына и святого духа...» (Пожимает плечами, недоуменно смотрит на товарищей.)

Все рассмеялись.

«...Был слышен во святом граде Иерусалиме голос господень, и сказал господь: кто в колхоз пойдет - не будет тому благословения, а будет проклятие на веки вечные. Перепиши письмо это семь раз и отдай соседям своим. Аминь!»

Яков. Мать прочитала и давай плакать... А мне сказала, что если из пионеров не выпишусь, так, это самое, голову оторвет! А потом сказала, чтобы я переписал семь раз...

Павел. Ну, а ты?

Яков (со вздохом). Переписал...

Павел. Зачем?

Яков (совсем тихо). Да, а если правда?..

Павел. Вот... дурень!

Пионеры дружно расхохотались.

Мотя. Яш, да разве настоящие пионеры в бога верят? Это же только от некультурности!

Яков. Да... А мать-то дерется... Знаешь, какая у нее рука тяжелая! Вчера к соседям ходила, так там тоже такие записки нашли.