Бьется сердце
Бьется сердце читать книгу онлайн
Якутский учитель Сергей Аласов после двадцатилетнего отсутствия возвращается работать в родную деревню. Его ждут встреча со своей девушкой, не дождавшейся возвращения его с войны и вышедшей замуж за своего учителя и встреча с новой любовью. Непримиримо отнесясь к очковтирательству в той школе, где он когда-то учился и в которой он сейчас сам стал учителем, он начинает бороться за правду и более человечное отношение к ученикам...
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
— Эк, расписал! Такого образцово-показательного директора разве что с выставки я вам выпишу?
— Зачем с выставки? И у самих найдётся. Тот же Аласов.
— Гм… так-так… Посмеяться надо мной решили, Фёдор Баглаевич?
— Нет, я серьёзно. Знаете, Кирилл Сантаевич, чем больше я слышу наветов на Аласова, тем больше убеждаюсь: дали мы тут промашку. Может, сейчас одно нужно — сесть с Аласовым за один стол, поговорить по душам…
— Ах ты иуда! — Пестряков потерял последнюю выдержку. — Вот какой ты, Фёдор Баглаевич: куда ветерок потянул, туда и туманец! Не удивлюсь, если завтра меня продашь!
— Погодите! Однако вы, Фёдор Баглаевич, и в самом деле… — Платонов трудно задышал, вынул пилюльку из кармана, положил под язык. — Как можно вилять туда-сюда в таком деле? Вчера писать на Аласова, сегодня кричать «ура» Аласову. Куда это годится, Фёдор Баглаевич?
Но старик словно не слышал попрёков. Поднялся из-за стола, встал перед Пестряковым:
— Называешь меня торговцем? Нет, Пестряков, не торговал я людьми.
— Уже торгуешь, старый! Посмотрите на него — и ему хочется полетать соколом! А если я сейчас всё начистоту…
— Не надо, — устало сказал Кубаров. — Не хочу я с тобой, Тимир Иванович. Ни начистоту, никак не хочу. Мне лучше уйти отсюда… Старуха, поди, заждалась, — Кубаров оделся, поклонился. — Всего доброго вам.
И ушёл.
Платонов сосредоточенно мял хлебный мякиш, не глядя на хозяина, бегающего по комнате и роняющего на ходу табуретки.
Сел напротив Платонова, зажал голову руками.
— Что же творится? Как жить, Кирилл Сантаевич?
— Плохое творится… Потому как я сейчас тебе совсем плохое скажу. Когда мы вдвоём — могу себе это позволить… Я ведь, дорогой Тимир Иванович, поддерживаю тебя в этой буче вовсе не ради красивых глаз твоих… И не потому, что считаю тебя правым и безгрешным. Я ведь всё вижу, как оно на самом деле. И если кривлю душой, ради одного — честь школы спасаю… Как пишут в фельетонах — честь мундира. Да, нашего общего мундира, который носим. Болею за общественные интересы, а вовсе не за тебя… А уж ты мне за всё происшедшее ещё ответишь, дай только утихнуть бурям… Я человек прямой, как тебе известно. Потому хочу заранее предупредить, чтобы всё в открытую.
— Ага, — сказал Тимир Иванович и потянулся руками по столу, будто хотел достать Платонова. — Ага, вон как вы все… Добить, значит, Пестрякова решили? Отняли у меня жену, всё разрушили…
— Ладно, друг, успокой нервы.
— Ага! Все на одного!
Из соседней комнаты выбежал перепуганный мальчик.
— Папа! Дядя-а! Папа, не надо!
Пестряков упал головой на стол.
Платонов недоумённо глядел на него.
