Старый дом (сборник)

Она проворно водрузила на стол ослепительно сверкающий ведерный самовар, нарезала хлеба, слазила в подполье за медом. Сбегала в огород и принесла в подоле десяток свежих, прохладных — прямо с грядки — огурцов.

— Огурцов нынче мало, неурожай на них. Рано высадила, и цвели хорошо, а огурцов, поди ж ты, мало. Сплошь пустые цветы. При Макаре пчел восемь ульев держали, через них пустоцвета не бывало, а нынче вот… Присаживайся к столу, сват Гирой, попробуй нашего хлеба-соли. Не обессудь, что на столе ничего нет…

Зоя осведомилась о здоровье сватьи Авдотьи, на что сват Гирой ответил, что "слава богу, бегает помаленьку, по хозяйству справляется", и в свою очередь поинтересовался, отелилась ли нынче у них корова.

— Отелилась корова, сват, отелилась.

— Телочку или бычка принесла?

— Бычка принесла.

— A-а, значит, бычка?

— Бычка, бычка, сват. До осени думаем держать, а там, бог даст, на мясо прирежем. По нынешним временам долго кормить нет никакого расчету.

— Истинно говоришь, сватья. Раньше, бывало, полон двор скотины, и все равно корму хватало, а нынче, как говорится, курице нечего подсыпать…

Сват Гирой поставил свою чашку кверху дном, стал выбираться из-за стола. Зоя с сожалением сказала:

— Сидел бы еще, сват! Видно, брезгуешь, ничем не закусил.

— Спасибо, сватья, наелся досыта. Меду сколько поел…

Зоя принялась убирать со стола, между делом со скрытой тревогой думала: "Какая нужда привела свата Гироя? Не зря, должно быть, шел в такую даль… С самой весны не показывался, не иначе как по неотложной нужде пришел".

Сват Гирой снова примостился возле порога, задымил самокруткой. Будто между прочим спросил:

— Видно, по хозяйству забот хватает?

— Хватает, хватает. Известное дело: у женщины и после смерти на три дня работы остается… Олексан чуть свет бежит к своим тракторам, а Глаша — в школу. Недосуг им хозяйством заниматься.

— Оно верно, сватья: для работящих рук всегда дело найдется…

И без того скудное русло разговора на этот раз, казалось, совершенно пересохло, на некоторое время оба умолкли, занятые своими мыслями. Наконец сват Гирой, сдержанно кашлянув в кулак, спросил:

— Зять Олексан в правлении колхоза часто бывает… Он вам… ничего не говорил?

— О чем это, сват? — с изменившимся лицом спросила Зоя.

— Люди разное болтают… Новый председатель был у нас, выступал против тех, у кого лишняя скотина имеется. Прослышал я краем уха, будто не сегодня-завтра пойдут по дворам составлять списки, а заодно и самогон станут искать. Кто знает, может, и врут… Думал, вам лучше знать, раз Олексан в правлении сидит…

Зоя в сомнении покачала головой:

— Не знаю, Олексан ни слова об этом… Господи, неужто людей хотят совсем без скотины оставить?

— Новый председатель круто берет, как бы не перегнул палку… Сказывали на собрании, чтоб на каждую взрослую душу не больше двух овец держали. А что сверх этого, без всякой задержки продать в колхоз.

— Осто-о, до каких дней дожили, сват: своей же скотиной попрекают! Олексан ничего такого не говорил. Уведут со двора корову, он и пальцем не шевельнет, такой бесхозяйственный!

Почувствовав, что сказала лишнее и сват Гирой может плохо подумать про зятя, Зоя поспешила исправить свою оплошность:

— День-деньской на работе, где уж ему о доме… Не жалеет он себя нисколько, готов последнее с себя отдать…

Сват Гирой понимающе закивал и, понизив голос, просительно заговорил:

— Тут такое дело, сватья… можно сказать, семейное. Ежели, скажем, пойдут по дворам записывать, у кого сколько и какого скота, то к вам не станут заходить, потому как Олексан сам в правлении… Так вы, сватьюшка, не откажите по-родственному: я бы привел к вам прошлогоднюю телушку и парочку-другую овец, чтоб от списочка уберечь… А там, как сыр-бор пройдет, я их обратно заберу… Не чужие мы с вами, сватьюшка, не отвернитесь сердцем в нужде.

В первую минуту, услышав о просьбе свата, Зоя пришла в замешательство. Не дай бог, если Олексан узнает. Тогда и самой Зое не будет житья. И без того ворчит, что "зря лишнюю скотину содержим, куда столько". А тут еще чужие… Но с другой стороны, сват Гирой им как-никак свой человек, родня близкая, нельзя не помочь.

— Вези своих овец и телушку, сват… От лишних глаз поостерегись, сват, всякие люди есть…

— Верно, верно, сватья, завидущих много. А я как-нибудь ночью, в темноте-то оно вернее будет. Продержать бы до осени, а там и на базар… Не беспокойся, сватья, как есть в порядке обернется!

На душе у Самсонова стало легче. Сказать по правде, по дороге к сватье он опасался, как бы ему не отказали в просьбе, дело ведь не шуточное. Но Зоя, что ни говори, оказалась женщиной понятливой. Придя столь быстро и удачно к доброму согласию, сват засобирался в обратный путь: дело к вечеру, а дорога для стариковских ног не близкая. В этот момент торопливо стукнула калитка, Зоя по привычке выглянула в щелку.

— Э, сват Гирой, не торопись, вон и Глаша пришла!

Завидев отца, Глаша с порога радостно заулыбалась:

— Ой, это ты, отец? Давно не бывал у нас, соскучилась я!

— Пришел вот, дочка. Думаю, повидаться надо со всеми. Видно, пока сам не придешь, вы не покажетесь. Мать там тоже соскучилась…

Поставив стопку ученических тетрадей на комод, Глаша скинула легкий плащ, осталась в одном платье. Самсонов неприметно осмотрел дочку придирчивым глазом, остался доволен: "Дочке на здоровье грех обижаться. Мать даже в молодости смахивала на сухую щепку, а эта в меня пошла, гладенькая, вишь… Такую любой зажмурившись взял бы". Заметив ласково-пытливый взгляд отца, Глаша почему-то вдруг застеснялась, проворно накинула халатик и прошла за перегородку. Лишь когда Самсонов увидел туго налившиеся груди и округлый живот дочери, он обругал себя слепым мерином: "Тьфу, и как это я сразу не догадался! Видно, скоро дедом стану. Господи, дай такого счастья! А сватья, хитрая баба, ни слова об этом… Ну да ладно, чего теперь делить. Если мальчик родится, подарю ягненочка! А коли девочка, хватит и гуся…"

Глаша пошла провожать отца. Дойдя до проулка, Самсонов завернул за угол, воровато оглянулся вокруг и, поманив дочку близко к себе, шепотом сообщил ей о причине своего столь неожиданного посещения. В конце он осторожно справился у Глаши:

— Олексан твой… как посмотрит на это?

Глаша успокаивающе кивнула отцу.

— Он и знать ничего не будет, отец. Мы ему не скажем, а в хлев он никогда не заглядывает…

— Вот и ладно, дочка. Ты пойми, я для вас стараюсь. Нам с твоей матерью теперь немного надо, а вам добро не помешает. Может, скоро к вам с подарками придем…

Поняв намек, Глаша застыдилась и отвернулась в сторону. Отец ласково тронул ее за плечо:

— А ты не стесняйся, дочка, не ты первая, не ты последняя… Всем положено пройти через это. Дай бог, чтобы все по-хорошему обошлось. Ну, я пошел.

Проводив отца, Глаша накормила кур, задала корму поросенку. Вскоре пришел с работы Олексан. Завидев во дворе жену, он улыбнулся ей, заглядывая в глаза, спросил:

— Глаша, ты чем-то встревожена? Случилось что? Или… время подходит?

Глаша жалостно улыбнулась в ответ:

— Ой, Олексан, мне так страшно… Теперь, наверное, уже скоро… Боюсь я чего-то, Олексан, слышишь?

День выдался знойный, безветренный. На улице ни души, даже куры и собаки и те попрятались в прохладную тень под амбарами. Скворцы давно покинули свои дачки на шестах, вывели своих, пока еще серых птенцов на луга, суетливо подкармливают великовозрастных лентяев и заодно приучают летать. Опустевшие скворечники тут же заняли нахальные, крикливые воробьи, ероша перышки, звонко перекликаясь между собой: "Ну как, соседка, устроились? Слава богу, эти гордецы скворцы догадались освободить наши квартиры! Чик-чирик, теперь хозяева — мы!" Верно сказано: пока ветер не дунет, всякая пушинка мнит себя камушком.

Надвигалась страда, а комбайны все еще не были готовы — не хватало запасных деталей. Восстанавливали старые, списанные детали, кое-где удавалось "выцарапать" новые, но все это было латанием тришкиного кафтана. Колхозные механизаторы в один голос ругали РТС за качество ремонта, а те в свою очередь огрызались и… снимали с колхозных счетов в банке очередную дань за ремонт.