Софья Перовская

— Первый раз в жизни я видела таких людей. Откуда вы их взяли? Где вы их нашли и так хорошо с ними познакомились?

— Не скажешь ведь, кто из них лучше, — продолжала она, — все хороши, один лучше другого; все умны, все веселы, и, видно, все добры, добры, добры!

Несколько раз девушка повторяла: «Вы счастливы, что у вас такие хорошие знакомые; а я таких людей даже никогда не видала…»

Организаторами и руководителями «Народной воли» были А. И. Желябов, А. Д. Михайлов, А. А. Квятковский, Н. А. Морозов, М. Ф. Фроленко, В. Н. Фигнер, с 1880 года — С. Л. Перовская и другие.

Андрей Иванович Желябов… Вождь народовольцев-террористов. В то время ему было 28 лет. Сын крепостных крестьян — помещичьих дворовых, он благодаря блестящим способностям окончил керченскую гимназию, затем учился в Новороссийском университете в Одессе. Вокруг бурлила жизнь, росли студенческие кружки, волновались сходки…

Уже тогда совсем юный Желябов имел возможность проявить свои незаурядные способности организатора, ораторский талант, остроумие, находчивость; уже тогда, по воспоминаниям очевидцев, «бросалась в глаза способность Андрея Ивановича увлекать за собой толпу, электризовать ее и незаметно господствовать над нею…»

Другой современник Желябова писал: «Речь у него была пламенная, красивая, пластичная: она действовала заразительно на слушателей, сплачивая их воедино и не позволяя расщепиться на части».

Все знавшие Желябова-студента отмечают его здоровье, красоту, заразительную бодрость, жизнерадостность. Он умел прекрасно владеть собой и не унывал при любых обстоятельствах.

С. Г. Рубинштейн, сестра знаменитых музыкантов, как-то рассказывала Прибылевой-Корбе:

«Не могу выразить словами, до какой степени это был жизнерадостный юноша. Мне всегда казалось, что он так счастлив, прежде всего от избытка как физических, так и духовных сил; а главное вследствие своей огромной веры в возможность осуществления всеобщего счастья».

«Я поставил себе за правило, — сказал Желябов своей собеседнице, — если со мной случается личное огорчение, больше трех дней не предаваться ему, и нахожу, что трех дней совершенно достаточно, чтобы пережить любое личное несчастье».

В 1871 году Андрей Иванович был исключен из университета за участие в студенческих беспорядках. Когда Желябова и другого «зачинщика» — студента Белкина высылали на родину, молодежь устроила им шумные проводы. На импровизированной сходке, тянувшейся всю ночь, Желябов, стоя на столе, произносил речь за речью, иногда сменяясь другими ораторами.

На пристани собралась огромная толпа. «Публика толпилась, галдела, кричала, провожая отъезжавших возгласами, пожеланиями и пр., — описывает проводы очевидец. — Полиция почему-то обиделась: чины ее суетились, разгоняли народ, но его было так много, что разойтись было не так-то легко».

С тех пор все больше и больше сил Желябов отдавал революции. «Хождение в народ», аресты, «процесс 193-х», пропаганда в деревне, затем среди рабочих — в городе… Большой революционный опыт, знакомство с тюремными камерами, тяжелый труд, опасности конспирации были за плечами Желябова к 1879 году.

И всю жизнь он не утратил живости и общительности. Любил попеть, особенно в компании, порассказывать о студенческих похождениях, о схватках с полицией. Одним из ярких воспоминаний его ранней молодости была схватка с быком. Это было в деревне. Однажды в поле на мать Андрея Ивановича напал бык, известный в округе своим бешеным нравом и страшной силой. Желябов не растерялся; выхватил жердь из плетня, вступил в борьбу с разъяренным животным и, к удивлению всей деревни, обратил его в бегство. Вообще же о физической силе Желябова рассказывали легенды. Это был настоящий русский богатырь.

Наступил 1879 год. Желябов отрывался от пропаганды и шел в террор очень неохотно и только в силу чрезвычайных обстоятельств.

Безграмотность, тьма, невежество и бесправие крестьян парализовали пропагандистскую работу в деревне. Народники, занимавшиеся мирной пропагандой, преследовались властями, подвергались репрессиям. Так обстоятельства убеждали Желябова в необходимости политической борьбы: пока нет политических свобод в России, все пути для мирной пропаганды закрыты.

Вырвать же эти свободы у царизма можно только ударом железного кулака, револьвером и бомбой. Так к 1879 году революционер вместе с правильной мыслью о необходимости политической борьбы приходит к ошибочной тактике систематического индивидуального террора.

«Кто не боится смерти, тот почти всемогущ», — говорил Александр Михайлов. Таким был сам Михайлов, такой была Перовская, Желябов. Желябов был готов к подвигу, который вместе с товарищами по партии и борьбе совершил в 1881 году.

Андрей Иванович уходит в подполье, покидает семью (жену и сына), оставляет деревню и юг, где до этого протекала, главным образом, его революционная деятельность. На Липецкий и Воронежский съезды землевольцев Желябов пришел рядовым провинциальным революционером. Ушел с них вожаком всероссийской революционной партии, одним из главных вдохновителей Исполнительного комитета «Народной воли» и его предприятий.

Подобно Желябову, участником всех крупнейших предприятий «Народной воли» был Александр Дмитриевич Михайлов. Он жил только революцией и для революции. Революция была всем его существом.

Все люди, близко знавшие Михайлова, единодушно считали его выдающимся человеком. В иной обстановке он мог бы стать великим государственным деятелем. В революционном подполье царской России Михайлов стал выдающимся организатором и конспиратором.

Александр Дмитриевич родился в семье землемера в Курской губернии. Он кончил гимназию, поступил в Петербургский технологический институт, однако вскоре за участие в студенческих волнениях был исключен из него.

Биография Михайлова, «Дворника» (как прозвали его товарищи за большую бороду), — это часть истории народничества. В 1876 году он — один из создателей «Северной революционно-народнической группы». В период «хождения в народ» в 1877 году он едет в Саратовскую губернию и поселяется там среди старообрядцев, ошибочно полагая, что у них сохранились «революционные социалистические идеалы».

Для того чтобы влиять на среду, революционер должен был слиться с ней. И вот буквально в два-три месяца Михайлов, отдавшийся делу целиком, превратился в настоящего раскольника. Для интеллигентного человека это значило, по словам самого Михайлова, исполнять 10 тысяч китайских церемоний и исполнять их естественно. Насколько это трудно — может судить только человек, знакомый со старообрядчеством.

В 1879 году Михайлов — участник Липецкого и Воронежского съездов «Земли и воли». Он — один из активнейших поборников терроризма и в дальнейшем член Исполнительного комитета «Народной воли».

Александр Дмитриевич отличался редкими способностями организатора. Он был убежден в необходимости «совершенной» общерусской революционной организации и всю свою недолгую жизнь посвятил этой цели. Он понимал, что такая организация невозможна без единства, дисциплины, строгой конспирации, а каждому революционеру необходима осторожность, осмотрительность, практичность.

В характерах, привычках даже самых видных народников Михайлов справедливо видел много губительного и вредного для тайного общества: рассеянность, недостаток воли, отсутствие ежеминутной осмотрительности и т. д. И Михайлов со всей горячностью начал борьбу «против широкой русской натуры». На его долю выпало немало неприятностей, насмешек, обид. Всю жизнь он был кем-то вроде ревизора революционной конспирации и сам говорил вполне серьезно: «Ах, если бы меня назначили инспектором для наблюдения за порядком в организации».