Купец, сын купца

Варткес Тевекелян

Купец, сын купца

1

Я только что вернулся в Тбилиси из оккупированного войсками Антанты Стамбула. Вернее сказать, вырвался оттуда, когда по ряду признаков стало видно, что английская служба безопасности напала на мой след и дальнейшее пребывание в этом благословенном, как его называют турки, городе может окончиться для меня весьма печально. Заместитель председателя Закавказской Чека Леонидзе проявил исключительную по тем временам щедрость: он предоставил мне полуторамесячный отпуск, путевку в санаторий и зарплату за все время моего пребывания за границей.

Прощаясь со мной, Леонидзе сказал:

– Поезжай, дорогой, отдохни хорошенько, а когда вернешься, поговорим о новой работе.

Денег я получил немного, несколько десятков миллионов рублей.

В общежитии Чека на Цололаке жили хорошие ребята. Узнав о моих миллионах, они стали убеждать меня, что лучшего применения моим деньгам, чем хороший кутеж, трудно придумать. Я не заставил себя уговаривать: деньги в ту пору обесценивались с небывалой быстротой.

Вечером мы впятером поднялись на фуникулере на гору Давида, где усатый дядя Вано содержал духан под названием «Свидание друзей».

Ужин был заказан царский: холодные закуски, зелень, сациви, шашлыки по-карски и десять бутылок кахетинского вина, из расчета по две бутылки на брата.

Официант, записывая заказ, несколько растерянно покосился на нас: кто в те голодные дни мог позволить себе, такую роскошь? Разве только мошенники, решившие поесть на дармовщинку.

Я успокоил официанта, показав ему новенькие шуршащие банкноты.

Вечер был теплый, с гор дул ласковый ветерок, сазандары наигрывали старинные мелодии, и мы не торопясь пили терпкое красное вино и немножко грустили.

Мы вернулись в общежитие основательно подвыпившие, и я тут же завалился на койку.

Среди ночи кто-то стал трясти меня:

– Проснись же, генацвале, проснись, тебя товарищ Леонидзе вызывает.

Я с трудом открыл глаза. Рядом стоял курьер из нашей комендатуры комсомолец Васо, таскавший на боку, несмотря на свой маленький рост, маузер, и притом непременно в деревянной кобуре.

– Пошел к черту! – крикнул я. – Ты разве не знаешь, что я в отпуске?

– Знаю, кацо, что ты в отпуске, но сам товарищ Леонидзе зовет. Приказал немедленно явиться.

Я подставил голову под холодную струю из крана и вскоре уже шагал по пустынному Головинскому проспекту в наше управление, к «грозе морей и океанов» – так звали мы между собой Леонидзе. Чекисты боялись его, но и любили за прямоту и справедливость.

– Тебе придется вернуться в Стамбул, – сказал он, заметив, конечно, чю я не совсем в форме. Он помолчал, потом придвинул ко мне пачку папирос «Интеллигентные». Это означало, что речь пойдет о серьезных делах.

Я молчал.

– Ты слишком много выпил, не соображаешь, что тебе говорят?

– Почему не соображаю? Но вы сами знаете, что я совсем недавно едва унес ноги из Стамбула.

– Молодец! Один ты такой умный, а остальные ничего не понимают. Раз предлагаем именно тебе ехать, значит, так надо. Ну, а если попадешься, тогда, – Леонидзе развел руками, – тогда придется, конечно, послать другого. А пока слушай. Кемалистское движение в Турции принимает серьезный характер. Не сегодня-завтра аскеры Кемаль-паши сбросят оккупантов в море и будут угрожать Стамбулу, где пока сидит в своем дворце султан и халиф всех мусульман – послушное орудие в руках Антанты. Так вот, нам стало известно, что командование оккупационных войск воздвигает оборонительные сооружения на европейском берегу Босфора. Там работает прорабом один сочувствующий нам техник. Он твой соотечественник, ты найдешь с ним общий язык.

– Что же мне понадобится от моего соотечественника?

– План укреплений… Если не полностью, то хотя бы частично.

– Это не так-то просто, – сказал я.

Леонидзе внимательно посмотрел на меня, будто видел в первый раз.

– Было бы просто – мы не стали бы рисковать жизнью хорошего чекиста. Конечно, что не просто, но нам нужно помочь туркам. Ты хорошо знаешь Стамбул, у тебя там есть связи. А технику можешь предложить десять – пятнадцать тысяч американских долларов. Это большие деньги, там редко кто устоит против такого соблазна.

– Мне бы только попасть в Стамбул. Боюсь, англичане сцапают меня еще на контрольном пункте на Босфоре.

– Нужно перехитрить англичан. Утром, на свежую голову, зайдешь к Беридзе, разработаете план операции.

В десять часов утра я уже был в кабинете двадцатитрехлетнего, очень находчивого начальника отдела Беридзе. Он считался у нас самым красивым мужчиной. Ни одна женщина не могла пройти мимо, не бросив на него хотя бы беглый взгляд. Мы немножко завидовали ему, но любили – он был хорошим, отзывчивым товарищем.

– Ну-ка докладывай. Ты выехал из Стамбула официально? Тебя видели на контрольном пункте?

– Я еще не съел свой разум с брынзой, чтобы выезжать через контрольный пункт, зная, что за мною охотятся англичане. Просто совершал на лодке прогулку по Босфору, дышал свежим воздухом, заметил идущую мимо моторную лодку, она мне понравилась, и я случайно очутился в Батуми.

– Видишь ли… – Беридзе задумался. – Можно, конечно, переправить тебя в Стамбул нелегально, способов много, но все они связаны с риском, а нам рисковать нельзя. Давай соображать насчет легальных способов. Ты когда-нибудь в персидском городе Тебризё бывал?

– Нет.

– По-азербайджански говорить умеешь?

– Турецкий знаю хорошо, пойму и по-азербайджански.

– В случае необходимости сможешь говорить по-азербайджански?

– Думаю, что смогу. Наконец, можно выучиться.

– Учиться некогда. А арабский знаешь?

– Читать могу, а разговаривать не умею.

– Сойдет, по моему. А теперь слушай внимательно. В городе Тебризе живет богатый армянин, торговец коврами. Он твой отец. Тебе исполнилось двадцать лет, и отец решил отправить совершеннолетнего сына в дальние края с партией отличных персидских ковров, чтобы он повидал свет и научился вести коммерческие дела. Ты едешь из Тебриза до Батуми транзитом, а там пароходом до Стамбула. Как думаешь, годится?

– Я в Тебризе не был, ничего не знаю о своем мнимом отце и о его семье, – ответил я. – А потом, как насчет паспорта, виз и что мне делать в Стамбуле с партией ковров? Ведь я в них ничего не понимаю.

– До отъезда ты будешь знать все: и на какой улице живешь в Тебризе, и в каких рядах находится лавка отца, и где живут твои сестры, братья, тети и дяди. Где находится армянская церковь и в какой школе ты учился, даже имя директора школы будешь знать. Одним словом, сам почувствуешь, что родился и вырос в Тебризе. А теперь возьми эти тетради, – Беридзе протянул мне две толстые тетради, – зазубри, как закон божий, все, что в них написано о торговце коврами Амбарцумяяе и о его семье. Поедешь на пять дней в наш загородный дом и примешься за дело. Никто тебе мешать не будет, а тетя Сато позаботится обо всем: накормит и напоит, изредка даже стаканчик вина поднесет. Вопросы есть?

– Когда ехать?

– Дней через семь. Как только поезд из Тебриза минует Джульфу, я дам тебе знать. В этом поезде будет находиться один молодой человек, с которым вы поменяетесь местами где-нибудь неподалеку от Тбилиси. Здесь ты прервешь поездку, чтобы дать возможность остальным пассажирам разъехаться. Жить, конечно, будешь в гостинице, поинтересуешься достопримечательностями города, сходишь в музей, в картинную галерею, заведешь маленькую любовную интрижку с девушкой, которую мы подкинем тебе. Это чтобы оправдать твою задержку в Тбилиси. Разумеется, здесь у тебя никаких знакомых нет, с нашими встречаться тоже не будешь. Если понадобишься, я сам тебе дам знать, где мы встретимся.