Мы не прощаемся

Мы не прощаемся

ГДЕ ВЯЗЕЛЬ СПЛЕЛАСЬ

Роман

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Как наутюженный, слегка парил Урал. Под черной корягой, похожей на осьминога, сопела и чмокала вода. Казалось, она хотела вывернуть ее из донного ила и пустить по течению.

Из перелеска, влажного от росы, вышел молодой тонконогий лось. С хрустом вдавив копытами прибрежную гальку, он спустился к воде, неторопливо напился; потом, взбивая красноватые брызги, стал все больше и больше входить в реку. Течение подхватило его, но сохатый был сильнее, при каждом рывке он чуть ли не до половины выскакивал из воды. На той стороне вышел почти против того места, от которого поплыл. Тряхнул рогами, словно хотел сбросить зацепившееся за них утреннее солнце, и скрылся в кустах.

Андрей, высунувшись из шалаша, долго глядел туда, где исчез сохатый.

Деревья обступали шалаш, и вверху было лишь небольшое озерцо неба, его с пронзительными криками чертили проворные стрижи. За ними трудно было следить, как трудно было сосредоточиться на одной мысли.

Завтра — последний экзамен, школьный. А что дальше?.. Сохатый легко пересек уральное стремя. Многие ли так проходят стремнину? Иных выносит на мутные водовороты... Завтра — последний экзамен, и надо браться за учебники.

Домой Андрей собрался только после обеда. С грустью посмотрел на шалашик из кольев и веток: придется ли еще сюда приехать?

Спорыш и подорожник мягко выстлали тропу. Колеса велосипеда катились бесшумно, лишь изредка, задевая ветви кустов, тихонько позванивали спицами. Было душно от сладковатой прели палой листвы и дурмана разомлевших трав. Хотелось пить. К влажному лицу липли крохотные парашютики пуха — отцветали тополя.

Порядком попетляв, стежка вдруг выскочила на речной яр и повела вдоль его изломистой кромки. Деревья отступили, и в глаза плеснулось солнце. Зато река овеяла прохладой.

Андрей сунул велосипед в кусты и стал искать, где бы спуститься к воде. И сразу увидел внизу девушку. Она собиралась купаться. Андрей недовольно хмыкнул и хотел было идти к велосипеду, но, еще раз кинув вороватый взгляд на белокурую купальщицу, замер. В ней он узнал Граню Буренину. Понимал, что подглядывать пошло, что нужно немедленно уйти или окликнуть девушку, оправдать свое появление шуткой.

Понимал — и не трогался с места, томясь радостным страхом. Удивить бы ее чем-нибудь, чтоб ахнула, чтоб поразилась. Да ее удивишь разве: не из тех она! Говорят, сызмалу атаманила над всеми мальчишками поселка. Даже он помнит, что у нее была самая лучшая, из красной резины рогатка. С шалью, вместо парашюта, прыгала Граня с урального яра — отделалась вывихом ноги. На спор выстрелила из самопала, во весь ствол набитого порохом. Ствол разворотило, а окровавленные руку и щеку торжествующей девчонки заштопал фельдшер. На щеке так и остался серпик шрама...

Граня осторожно, смотря под ноги, вошла в реку. Вокруг загорелых икр весело заулюлюкала вода. Затем поправила на затылке узел косы и шумно бросилась в глубину, играючи пошла саженками к тому берегу. Так стремительно и сильно плавают только уралки, выросшие на быстрой, недремлющей реке. От середины Граня повернула обратно.

Он следил за ней с тревожным восхищением. Прикажи ему сейчас Граня броситься вниз головой с яра — бросится, позови за собой к черту в пекло — пойдет. Но она и не говорила, и не звала. Держалась всегда так, словно знала Андрея понаслышке. И немудрено: она была значительно старше, вились вокруг нее орлы не чета ему.

Граню снесло к песчаной косе. Она выскочила на берег и, прижав руки к небольшим крепким грудям, побежала к одежде. Остановилась и ладонями провела по черным плавкам, отжимая воду. Потом подняла к волосам руки, стала вынимать шпильки. При низком солнце вся она была, словно литая из меди.

— Здравствуйте, Граня! — сказал Андрей.

— Здравствуй, Андрюшенька, — буднично, словно они час назад расстались, ответила она, не вынимая из зубов шпилек. Легким движением головы рассыпала волосы по круглым зрелым плечам, чтобы просохли. — Я уж считала, ты там до утра простоишь.

— Вы видели меня?

— С первой минутки. Нехорошо подсматривать.

— Да я... попить. Не хотел мешать вам...

— Урал велик... Иди, пей, что ж ты!

— Сейчас, я быстро...

Хватаясь за древесные корни, обнаженные обвалившимся яром, Андрей поспешил вниз. Сорвался, проехал спиной по солонцеватому уступу и оказался у босых ног девушки.

— Ну вот, и майку порвал! Теперь тебе от мамки влетит. — Граня откровенно насмешничала над пареньком. Через плечо оглянулась и, мягко поведя лопатками, вызывающе бросила: — Ну-ка... помоги... Ну же!

И Андрей немеющими пальцами долго не мог попасть пуговкой в крохотную петельку против влажной ложбинки между лопаток.

— Справился? Молодец!

Граня издевалась над ним.

Он отошел к воде, припал к ней ртом. Упругое стремя рвало из-под губ речную прохладу, а он все пил, пил больше, чем хотелось. После этого окунул чубатую голову и в отчаянии подумал: сейчас закипит вода от его ушей. Когда встал, вытирая ладонью губы, Граня уже оделась и вытряхивала из туфель песок. Она взбежала на яр прежде Андрея. Пока он выбирался наверх, ее зеленые продолговатые глаза пристально, чуть исподлобья смотрели на него. Подала руку.

— Помочь?.. Гордый!

Некоторое время молча стояли лицом к лицу. Губы ее, свежие, не знавшие помады, дрогнули в усмешке:

— Нравлюсь?

— Еще чего не хватало! — обозлился он не столько на нее, сколько на свою неуклюжесть.

— Врешь, Андрюшенька, по глазам вижу.

Сорвал с велосипеда насос, начал ожесточенно подкачивать заднее колесо. Из неплотно привинченного к вентилю насоса со свистом вырывался воздух.

Граня засмотрелась на Андрея: «Боже мой, да ведь он уже взрослый! Такой обнимет — косточки застонут. И красивый...»

— Откуда припозднился, Андрюшенька?

Он не уловил в ее вопросе тех колких иголочек, что были прежде: она говорила мягко, дружелюбно. И Андрей поостыл.

— К экзамену готовился. А вы?

— Картошку полола.

— Устали, наверное? Берите велосипед, а я дойду, тут недалеко...

— А если мне хочется вместе? — продолговатые глаза опять начали дразнить, бедово щуриться. — Подвезешь?

Андрей замялся.

Граня вырвала у него руль.

— Садись! Я тебя подрезу. Не хочешь? Тогда... — она боком вспрыгнула на раму, нетерпеливо оглянулась: — Ну!

Он вспомнил одного заезжего студента, хвалившегося перед дружками: «Доступная, как... Поцелуешь — аж вянет!» Врешь, студент, врешь!

Лицо ее матовое — к нему никогда не пристает загар — было совсем-совсем рядом. А от волос девушки чисто, молодо пахло речной водой.

Встав на педаль, Андрей тяжело разогнал велосипед и сел. Всегда находчивый, сейчас он тупел от ее близости. Прохладное плечо Грани касалось его груди и, должно быть, ощущало сумасшедшие толчки сердца. Он гнал велосипед — скорей бы поселок!

— Запалишься, торопыга!

Хохоча, Граня резко дернула руль. Ширкнув по травам, велосипед ткнулся в мшистую лесину, и они упали — запутались в мягкой цветущей вязели. Как во сне: смеющийся, перепачканный пыльцой рот Грани, рука, будто невзначай, в страхе обхватившая его шею, запутавшиеся в волосах смятые лесные цветы...