Доченька

Слегка разочарованный Пьер заставил себя улыбнуться:

— А я никогда не любил школу. Учитель у нас был очень строгий. И часто кричал. Но я уверен, что ты станешь хорошей учительницей. У тебя хорошая мечта, Мари.

Солнечные лучи пробивались сквозь листву и танцевали на воде. Мари встала:

— Скоро Нанетт нас хватится! Пойдем лучше домой.

— Пойдем. Мне еще нужно помочь отцу…

Мари поправила свое платьице. Пьер стоял в золотисто-зеленом свете и улыбался ей. Девочка сказала тихо:

— И твоя мечта, Пьер, тоже очень хорошая.

Они взялись за руки. Оба вдруг испытали необъяснимую тревогу. Соединенные обещанием, дети пошли прочь от источника.

Жан Кюзенак с приличного расстояния наблюдал за происходящим. Опершись спиной о ствол старого каштана, он смотрел им вслед, пока дети не скрылись за зарослями колючего кустарника, в которых прятался источник.

Еще долго после их ухода он стоял, нахмурившись, погруженный в тяжелые раздумья.

В июле жители Прессиньяка традиционно устраивали праздник в честь покровителя своего городка, святого Мартина. Нанетт дала детям несколько су на покупку леденцов и лотерейных билетов. На аттракционе для силачей Пьер продемонстрировал свое умение — он с такой силой ударил молотом по наковальне, что груз взлетел на самый верх рельса. Он вытянулся, окреп. Робкий мальчик постепенно превращался в подростка, которому хотелось нравиться и вызывать восхищение. Пьер поучаствовал и в популярных на любом сельском празднике тех времен гонках на тачках с лягушками [17]. Вот было смеху, когда то одному, то другому приходилось останавливаться, чтобы поймать и вернуть на место строптивую квакушку!

Мари понемногу привыкала наслаждаться простыми радостями, которые дарили детям религиозные сельские праздники. В приюте их отмечали совсем по-другому.

Веселые и довольные хорошо проведенным временем, смеясь и перебрасываясь шутками, дети возвращались на ферму. Внезапно автомобиль Макария с оглушающим рычанием пронесся мимо по дороге. Дети едва успели вспрыгнуть на обочину. Мари подумала, что хозяйский племянник не станет обижать ее при Пьере и проедет мимо. Но машина притормозила, а потом и вовсе дала задний ход. Макарий вышел из «Бразье», не выключив двигатель, и стал, уперев руки в бока, уверенный в своей силе:

— Что, карапузы, ходили кататься на карусельке? Небось, Нанетт отвела вас на праздник за ручку! А ты, Мари-ни-отца-ни-матери, что, не могла себя в порядок привести? И так дурнушка, да еще и ходишь неряхой! И не мечтай, тетушка ни за что не пустит такую к себе в дом!

Пьер бросился на Макария. Сейчас он задаст жару этому гаду! Но в свои тринадцать ему рано было меряться силой со взрослым мужчиной. Макарий ударил первым, и мальчик рухнул на дорогу.

— А тебе, хиляк, надо поднабраться сил, прежде чем играть роль рыцаря при этой Золушке!

Громко хохоча, он сел в машину и дал газу. В облаке пыли и дыма автомобиль понесся вперед, к хозяйскому дому.

— Сегодня ты оказался сильнее! Но придет день, и ты мне за это заплатишь! — вставая и потрясая кулаками, крикнул Пьер вслед Макарию.

Глава 7

Когда приходят холода

Нанетт часто повторяла: «Зима в этом году будет холодная». И в доказательство своей правоты показывала луковицу в многослойной «шубке» из шелухи.

Мари успела полюбить этот край поросших лесом небольших долин, край лугов и весело бегущих рек. Каждая прогулка доставляла ей огромную радость.

В Прессиньяке на нее давно перестали коситься с опаской. Время стерло воспоминания о прежних обидах, угомонились и недобрые кумушки-сплетницы. Девочка стала настоящей работницей фермы — занятие, к которому в поселке относились с уважением.

Мари теперь хорошо знала жителей Прессиньяка, ей были известны их семейные и родственные связи, их судьбы. Все сведения девочка получала от Нанетт, а эту даму в городке уважали. Нанетт доподлинно знала, что происходит в округе. Например, что Элоди, племянница старой Фаншон, «поставила телегу впереди лошади», и виновнику, сыночку Марселя Прессиго, пришлось срочным порядком на ней жениться, чтобы «прикрыть грех». Рассказала Нанетт и о том, что в свое время намучилась с маленьким Пьером. Когда мальчику было шесть, он каждую ночь плакал от страха и будил родителей своими криками…

— И вот пошла я к знахарке, к Маргарите. Она принесла миску с водой и дубовый уголек. А потом стала перечислять имена святых. Когда очередь дошла до святого Павла, уголек всплыл. Тогда Жак попросил у хозяина экипаж, и мы отправились в Массиньяк. Я несколько раз обошла вокруг церкви, читая молитвы и касаясь семи статуй святых. И попросила у святого Павла прогнать страх из тела Пьера. Потом поставила свечку, и мой мальчик снова стал спать спокойно…

На зиму Нанетт сшила для Мари платье из своего старого траурного одеяния. И Господь Бог, и все в городке знали, сколько раз женщине пришлось носить траур, оплакивая своих почивших малышей… Но изношенная материя совсем не грела, и девочка постоянно куталась в шерстяную шаль.

— Крошка моя, тебе непременно нужна теплая накидка с капюшоном. Из пальтишка-то ты выросла!

И это была правда. За несколько месяцев тело Мари изменилось, и это немного смущало девочку. Как спрятать эти округлые груди, вздымающие сорочку? Монахини ничего не рассказывали своим подопечным о переменах, которые происходят с девочками, когда они взрослеют. Однако жизнь в сельской местности открыла девочке многие волнующие тайны природы.

Нанетт тоже была щедра на советы:

— Месяц назад ты стала девушкой, Мари! Держись подальше от взрослых парней из поселка! Уж эти наврут с три короба, не вздумай им верить!

Взволнованная Мари пообещала, что во всем будет слушаться свою Нан. Правда, девочка не слишком боялась чужих парней, потому что рядом всегда был Пьер.

День стал таким коротким, что темнота наступала еще до ужина. Мари готовила еду и подбрасывала в очаг дрова, а Нанетт тем временем помогала Жаку в хлеву или в овчарне.

В один замечательно солнечный, но прохладный денек в конце октября Жак объявил, что пришла пора наведаться в каштановую рощу. Подхватив каждый по корзине, все семейство отправилось в долину Помперр. Настроение у Нанетт было прекрасное:

— Сегодня вечером устроим себе праздник! Открою бутылочку сидра… Ты пробовала сидр, Мари? Я уверена, что тебе не довелось отведать жаренных на огне каштанов!

— А вот и нет, моя Нанетт! Вокруг Обазина полно каштановых рощ! Мы приносили полные карманы каштанов, и сестры жарили их в большой печи. А недалеко от рыбного садка у нас рос мелкий виноград. Вино из него получается очень кислое, и монахини по своему секретному рецепту готовят из него что-то похожее на сидр. Но я с удовольствием попробую твое угощение!

У Жака были свои планы. Он привел семью в особенную каштановую рощу — одну из немногих в округе, где росли деревья возрастом в несколько сотен лет. У этих каштанов была прекрасная древесина, из которой изготавливали доски для полов, потолочные балки, вехи. Так и получилось, что местные жители понемногу повырубывали старые каштаны на хозяйственные нужды.

— И это настоящее несчастье! — высказал свое мнение Жак на своем привычном патуа. — Новые деревца хилые, и до такой высоты им ни за что не вырасти. И плоды у них маленькие, совсем не такие, как у этих великанов!

Пьер переводил для Мари слова отца. Девочка кивала, не отрываясь от работы. Нанетт дала ей шерстяные рукавицы, но ощетинившиеся колючками оболочки каштанов все равно искололи пальцы.

Вечером Мари с удовольствием вспоминала о дне, проведенном за нелегкой работой. Она вдоволь наелась белой, сладкой и мучнистой мякоти каштанов, запивая ее сидром.

После щедрого угощения от самой матушки-природы Нанетт села рядом с Мари на деревянную скамеечку и стала вслух вспоминать о прожитых годах. Всегда такая сильная, она вдруг показалась Пьеру и Мари ранимой и слабой, когда, глядя перед собой невидящими глазами, стала рассказывать о своем нелегком детстве. Дети слушали ее, затаив дыхание.