Парк

- А его ты откуда знаешь?

- Жила у него.

- Как жила?

- На антресолях.

- Рисовал он тебя, что ли?

- Иногда рисовал.

- Голую?.. А как ты к нему попала? Родители у тебя есть.

- Нет.

- Как нет?

- Я детдомовская. Родители венгры были.

- Откуда знаешь?

- Бабушка сказала.

- Какая бабушка?.. Родная?

- Нет... Я жила у нее просто.

- А она откуда знает?

- Ей сказал кто-то.

- Понятно...

Хотя, конечно, ничего не понятно.

Вдруг на мгновение лицо ее преображается.

- Ты уезжаешь?

- Да. А что?

Она опять гаснет, умолкает, будто израсходовала на вопрос весь запас слов.

- Почему ты спросила?.. Ну, как хочешь! Не желаешь говорить - не надо!

Ухожу в комнату. Сажусь писать записку. Наконец выжимаю из себя несколько строк: "Дорогая бабушка, вынужден срочно уехать. Спасибо за все. Извини за то, что не попрощался с тобой, но так сложились обстоятельства".

Понимаю, что надо добавить еще что-нибудь теплое, благодарственное, но из-за братца Гены не могу.

Выхожу с чемоданом в прихожую. Она продолжает стоять между туалетом и умывальником. Не обращаю на нее внимания. Одеваюсь.

- Возьми меня с собой, - слышу это, уже взявшись за дверь.

Вот это да, как все просто, - оказывается- взял и повез!

- А ты знаешь, куда я еду?

- Нет.

- Почему же ты хочешь поехать со мной?

Ну это-то уж можно как-то объяснить! Начинаю злиться. Что-то вызывающее брезгливость есть в этой неразборчивой податливости.

- Значит, ты можешь поехать куда угодно, лишь бы кто-то тебя взял с собой?

Стремительно возникают, растут и, сорвавшись, катятся по щеке две большие слезы.

- Но ты же пошла с этим Геной, хотя совсем не знаешь его!

- Мне больше нельзя там оставаться. Об этом я не подумал.

- А если я не возьму тебя с собой, ты здесь останешься? Тебе что, негде жить?

-Да...

- А почему ты не работаешь, не учишься?! Можно же жить в общежитии.

- Работала.

- Кем?

- На стройке.

- Почему же ушла?

Можно подумать, что она не знает объяснения ни одному своему поступку.

- Конечно, быть содержанкой художника удобней...

- Я заболела. - Появляются две очередные слезы.

- Чем?

- Не знаю. Голова кружилась. Возьми меня с собой...

- Ну что ты глупости говоришь? Как я тебя возьму? Я же с матерью живу. Что я ей скажу? Кто ты? У нас одна комната... гОЛОВА У тебя больше не кружится?

- Нет.

- Почему же ты не идешь работать? Неужели не противно так жить?! Ты же красивая. А спишь с кем попало. Тебе что, никто не нравится?

Молчание.

- Я тебя спрашиваю. Тебе что - все равно с кем? Молчание. И две слезы.

- Ну, ладно. Я поехал. Привет.

Слезинки, докатившись до подбородка, капнули на темную шерстяную кофту и исчезли. Но на щеках остались две влажные дорожки.

Прежде чем навсегда покинуть дом своих родственников, я погладил ее по плечу."

В ресторане нас встретил метрдотель Яша - идеально расчесанный пробор, осанка и манеры английского лорда. Всех нас знает, перед Счастливчиком преклоняется.

- Прошу. Всегда рады... Столик давно готов... Прошу... Усаживает нас так, чтобы хорошо просматривались и оркестр, и овальная танцплощадка, но в то же время достаточно далеко, чтобы музыка не мешала разговору.

- А что, вполне приличный оркестр! - удивился Счастливчик.

Он продолжает увлекаться музыкой, и это еще одно подтверждение его верности старым привязанностям и увлечениям. Ну что ж, порадуем его в таком случае,

- Тут и певица неплохая.

Смотрит на меня с любопытством.

- Ты здесь бываешь?

- Иногда... С ребятами своими захожу - после работы...

- Значит, не утратил вкус к жизни?! - Он одобрительно хлопает меня по плечу - А как по женской части? Ты же большим мастером был?

Все с интересом ждут ответа. Я единственный холостяк среди них:

- Не жалуюсь...

- Ну, в этом никто не сомневается... А жениться не собираешься?

- Пока нет...

Она приехала через месяц после похорон мамы. Соседский мальчик, проводив ее до двери, не уходит - ему интересно, что будет дальше.

Не сразу узнаю ее. Распущенные поверх светлого плаща волосы, подведенные глаза, туфли на высоком каблуке. В руках новенький чемоданчик.

Ребята продолжают сидеть за столом. Идя к двери, слышу:

- Это еще кто? - голос Друга.

Соседский мальчик подмигивает мне. Даю ему по шее.

Она изменилась не только внешне. Этаким царственным движением подает мне руку и, уставившись прямо в глаза, громко, как объявление по радио, произносит:

- Здравствуй!

Видимо, долго готовилась к встрече. Беру чемодан. Ставлю у стены, рядом с дверью. За спиной шепот, оживление. (Ребята знают о ней по моим рассказам.) Предлагаю сесть.

Все тем же радиовещательным голосом несет какую-то ахинею.

- Я из Красноводска. Проездом. Делегацию сопровождала. Представителей венгерской торговой фирмы. Прерываю ее:

- Познакомьтесь. Это - ребята. А это - Вика. Усаживаемся за стол. Украдкой, но так, что это видят все, оглядывает мою, увы, теперь уже только мою комнату...

-'Выражаю тебе глубокое соболезнование, - торжественно провозглашает она.

Благодарю кивком. Боюсь расплакаться. Ее появление вдруг обостряет чувство потерн: что-то очень несправедливое есть в том, что так скоро после смерти мамы в этой комнате появилась женщина. Появилась именно потому, что она умерла....

- А что вы делали с этой делегацией? - очень вежливо спрашивает Счастливчик.

- Сопровождала.

- Вы что, знаете венгерский?

- Немного. Все улыбаются. Считаю необходимым вмешаться:

- У Вики родители венгры.

- Вот оно что!

Алик, конечно, принимает все на веру, другого наивного члена нашей компании - Дельца - нет, он в Москве, семестр еще не кончился; но все остальные - Друг, Писатель в Счастливчик - в ее венгерское происхождение не верят,

- Так о чем мы говорили? - Друг дает понять, что гостье уделено достаточно внимания и пора вернуться к серьезному мужскому разговору.

Счастливчик продолжает рассказ о наших приключениях в Москве, остальные вносят поправки а дополнения. Единственный слушатель - Алик.

- ...Тогда он, - это обо мне, - бросается к ней и в самый последний момент, ну буквально одновременно с тем парнем, приглашает... А танец последний... Понимаешь?

Алик нетерпеливо кивает. Он весь в рассказе. Все, что связано с нашими боевыми похождениями, его очень интересует. Он с детства наш наставник в этих вопросах.

- ...Девушка не знает, что делать. И на того парня смотрит - они же там все друг друга знают, - и на Марата... А парень уверенно так, нагло улыбается. "Ну что, говорит, Галка, долго тебя ждать?" И за руку ее берет. А она, - тут Счастливчик прыснул, а за ним все остальные, - выдергивает руку и идет с Маратом. Представляешь? Ну, тут началось!

- От чего она умерла? - Негромко (хорошо хоть догадалась) спрашивает она, продолжая оглядывать комнату.

- Легкие... А ты откуда узнала?

- Бабушка сказала.

- Ты все там живешь? - Нет... Я у бабушки иногда бываю.

- ...Нас, значит, пятеро, - продолжает Счастливчик, - а их человек десять.

- Больше.

- Ну пятнадцать.

- Человек двадцать было, не меньше.

- Ну, значит, этот парень говорит ему: "Ты знаешь, что такое этика?" А Марат ему: "Я-то знаю. А вот если бы ты знал, девушку бы за руку не хватал". А тот: "Может, она моя сестра..." - "Ладно, короче, что тебе надо?" А кругом темень, кусты, самая дальняя аллея. А они, значит, окружили со всех сторон. А парень этот усмехнулся и говорит: "Смотри, какой темпераментный! Сразу видно, южный человек!" Тогда Марат,- Счастливчик опять показывает на меня для большей выразительности, - говорит ему: "Слушай, нас мало, но учти, человек пять ваших мы унесем. Жены вдовами останутся". Тот опять усмехнулся, но, чувствуется, поверил. Подумал, подумал и говорит: "Ладно, идите". А Марат ему: "Это вы идите, а у меня тут еще дел много". На девочку намекает. Тот аж побелел весь, а сказать ничего не может. Ну, и пошли они... А у выхода, смотрю, какие-то ребята с тем парнем здороваются. И как-то очень почтительно. Мне интересно стало, спрашиваю: "Ребята, кто такой?" А они: "Чемпион Москвы, говорят, по боксу. В среднем весе. Логинов фамилия". Представляешь?