Письма внуку

Целую тебя, мой самый любимый в мире человек. Через тебя люблю бабушку, которую так же верно любил другой Никита. Люблю Варечку. Мне кажется, что она сердится на мир, но для этого тоже его надо понять. Быть умным бессмысленно. Может быть, судьба, которая отняла у меня возможность построить стройную систему, может быть, она тем самым сделала меня печальным. Я печален как недоконченная книга с вырванными листами. Не печалься же обо мне, утром просыпаясь, вечером засыпая, я думаю обо всём, и тогда почти счастлив, вероятно, спросонья. Но можно прожить и без счастья, и хорошо прожить. Вспоминаю ушедших друзей, говорю то,

что не доверял женщинам.

Будь внятен, милый внук, не верь малому разуму. В редких взлетах есть то, что заменяет удовлетворение. Может быть оно не существует. Не боюсь смерти.

Сейчас в небе есть кусок синевы. Я очень люблю тебя. Внуков любят еще сильней, чем детей.

Ну, скоро увидимся. Как согрели меня своим вниманием к мысли люди Италии. Поцелуй Колю.

Дед Виктор Шкловский.

Печальный оптимист.

Привет Ефиму. Желаю ему удачи в науке.

36

10.05.1972

Ялта.

Пришло в Крым лето.

Оказалось много обмороженных деревьев. Не только магнолии, но и тамариски и олеандры (они не деревья правда), померзли старые самшиты и ушки винограда. Много желтого. Потом были дожди и туманы.

Сейчас море 10 градусов, но оно обещает теплеть.

Сегодня мне снилась большая книга по теории искусства1. Надеюсь скоро написать. Расклейку2 не прочел, её надо переложить. Ну, всё будет так как будет. Будем верить в мозг и умение.

Народу много. На пляже уже тесно, но можно умять. Я занимаюсь гимнастикой. Тело уже не болит, но хожу медленно и устаю. Время меня уже пересчитывает. Что я могу сделать? Сказать ему "Подожди, я не осуществил себя, даже не успел оглянуться".

Целую тебя, мой мальчик. Знаю, что ты сейчас много работаешь. Скучаю по тебе и твоему милому дому и комнате с портретами в потертой раме, которые смотрят сверху, но ничего не пишут3.

Господи боже мой, не продлевай моих дней, дай ветер в парус и веселую волну. Дай крен лодке. Как я люблю ушедшую жизнь. Не взлетевшие самолеты мечты. Сколько их было придумано.

Целую тебя, друг мой. Будь умным, думай смело. Там подсчитаешь ошибки. За деревьями люди не видят леса, за ошибки принимают не решения, недорешенные задачи.

Бабушке целую руки. Целую маму и Колю. Что он строит сейчас? Как ходит Таля?

Твой товарищ по мечтам, дед Шкловский.

Мяу, мяу. Кошки перевелись здесь, мяукаю за них.

10 мая 1972.

Народу много.

Поклон и пожелания успехов Ефиму.

1 Позже была написана книга о теории прозы, вышла в 1983 году.

2 Расклейка трехтомника 1973 года.

3 На групповой фотографии четверо детей: В.Б.Ш. со своими братьями и сестрой. Виктор Борисович скорбит о том, что всех, кроме него, давно нет на свете. Старший брат (1889 г.р.) Владимир Борисович Шкловский расстрелян в 1937 году в ГУЛАГе, после третьего ареста; сестра Евгения Борисовна (1891 г.р.) умерла в голодном Петрограде в 1919 году; брат Николай Борисович (1890 г.р.) расстрелян в 1918 году как правый эсер. После гибели Жени и Коли осталось четверо малолетних детей, которых растили бабушка (мать В. Б., Варвара Карловна) и вдова Николая Борисовича. Виктор Борисович постоянно им помогал.

37

17.08.1972

Дубулты. Латвия.

Дорогой Никиточка.

Твоё письмо из Гагр получил и очень ему обрадовался. Ты молод, море теплое, и ты любишь людей. Я проверил свою книгу об Эйзенштейне. Это хорошая книга, но ей подрезали ногти и вообще её можно было бы и лучше написать. Есть затянутости, есть недоговоренности. Вообще можно, вероятно, довести до совершенства стихи, а не прозу. Я её за это очень люблю. Ну, сверки отправлены, а в сентябре будут оформлены еще три тома. Оказалось, что при издании собрания сочинений и 50 тысяч и 100 тысяч оплачиваются одинаково.

Ну, посмотрим. Во всяком случае в 1973 году у меня будет 20 + 110 листов издано. Надеюсь, что трехтомник выйдет так: первый том в январе-феврале и еще два в течение года. Всего будет, люблю считать, 130 листов. Что-то отойдет на приложение когда что было издано и т.д. Всё это - меньше трети моих книг. Не будет "Сентиментального путешествия", "Теории прозы", "Гамбургского счета", "Поисков оптимизма", "Минина и Пожарского". Готовлю томик сценариев. Остальное доиздашь ты.

Здесь холодновато ночью, днем жарко. Широкий пляж на много десятков километров. Море холодное. Берег красивый: сосны, липы и даже (не много) каштанов. В Москве горели и может быть еще горят леса и торф. Подмосковье испорчено на десятилетия. В городе было дымно. Судя по статье в "Правде" эта беда на исходе. Тушат пожар с вертолетов, вызваны подрывники, горноспасательные станции (из рудников), десантники и т. д.

Я здесь не работал, ходил по пляжу и, кажется, улучшил походку. Кланяюсь твоим друзьям и соседям.

Мойте фрукты, мойте руки, юг - не игрушка. Постарайтесь съездить в горы. Гагры - это только подоконник Кавказа.

Относительно нашей поездки в Македонию последних известий нет, но надеюсь, что поездка эта состоится.

Серафима Густавовна1 болела аллергией. Сильно болела.

Сейчас восьмой час утра, пишу, одетый в свитер, иначе было бы холодно.

Очень-очень целую тебя. Не будь аскетом. Читай прозу и изучай мембраны.

Твой как всегда дед Виктор Шкловский.

Я тебя очень люблю.

1 С. Г. Ш к л о в с к а я (1902-1982) - вторая жена В.Б.Ш. В предыдущем замужестве Нарбут. В дальнейшем - Сима.

38

24.03.1973

Ялта.

Дорогой Никиточка.

Твое второе письмо с Сократом и Буддой получил. Всё хорошо, но не надо перенапрягаться. Великое прошлое ушло, возвращать его можно, только изменяя. Юность тоже пройдет, и её вернуть нельзя никак.

У нас туманы. Переслали мне письмо из Сассекского университета, он в Англии, в Брайтоне. Он на берегу Атлантического океана. Зовут получить докторскую мантию. Спрашивают рост, объем груди, спрашивают о величине головы. Сенат университета утвердил мое избрание. Смеху-то сколько. Я не сдал в питерском университете ни одного экзамена. Занялся теорией сюжета потому, что об этом никто ничего не написал. Появилась, и не только на этом материале, формальная школа, потом структуралисты. Они сюжетом не занимаются, уверяя, что большая событийная форма не поддается науке. Это их наука имеет свой потолок. Если мне выпишут командировку, то я увижу средневековый ритуал посвящения в доктора1. Это выпуск университета, сбор всех его членов. Но мне 80 лет. Академическая наука консервативной страны поняла меня через 50 лет с чем-то. Целую тебя. Смотри вперед. Нравственность, её законы тоже изменяются. Буквы немы, слова бормочут. Книги говорят. Целую тебя. Ставь перед собой большие, невозможные задачи. Мысль доступна смелым.

Живем в больших комнатах. Вороны проворонили меня, когда я жил на втором этаже. Сейчас они рядом сидят на дереве. Жизнь легко проворонить. Целую Люсю, Варю, Колю и тебя. Ты моя надежда. Всё будет хорошо, если нас не сожгут водородом. Лев Толстой стариком писал: "Мир может погибнуть. Только музыку жалко". Так ходи на концерты.

Виктор Шкловский.

1 Летом 1973 года В.Б.Ш. съездил в Брайтон и участвовал в обряде присвоения ему звания почетного доктора Сассекского университета, получил мантию.

39

01.04.1974

Ялта.

Ну вот и первое апреля!

Начинали год и первого сентября и первого января. Начнем с апреля.

Высокие мраморные облака. Сильный ветер. Утром прошла по ветви дуба серая непричесанная белка. Похожа она на муфту, но у муфты нет хвоста. Холодно, но поворачивает на тепло.

Мариэтта Шагинян старается изо дня в день прочесть, вернее перечесть все старые книги и сделать из них новую, похожую на номер газеты.

Я спал всю дорогу. Было три просыпки: Тула, Харьков, Запорожье. Поместили нас, по совету врачей, на первый этаж.