Смерть Вазир-Мухтара

сандр Сергеевич, и вам, Александр Сергеевич. Все хлопали. Дюрова хлопала, Петя и Леночка захлопали. Грибоедов встал, желтый, как воск. - Нынче Гете и Байрон. Никто не смеет сказать, что он проник Гете, и никто не хочет признаться, что он не понял Байрона. Я напомню вам Стерна. "Я готов пройти тридцать миль пешком, - сказал он по-английски, - чтобы поглядеть на человека, который вполне наслаждается тем, что ему нравится, ни у кого не расспрашивая, как и почему". Я не понимаю, как ставить под рекрутскую меру разные красоты. Две вещи могут быть хороши, хотя вовсе не подобны. Ваше здоровье, Николай Иванович, - протянул он бокал Гречу, - и здоровье Фаддея Бенедиктовича. И сел. Говорил он просто и нераздражительно, и опять захлопали. А потом начались винные разговоры. Кажется, началось с Дюровой или с Варвары Даниловны Греч, Гречихи, что-то по поводу мужчин вообще. Потом было сказано по поводу женщин вообще Петей Каратыгиным, актером, крепким и молодым. - Женщины никогда не читают стихов мерой, они всегда коверкают - вы заметили? - спросил Пушкин. - Они не понимают стихов, они притворяются. - Не люблю, когда женщины невестятся и ребячатся, - ответил ему Грибоедов. - У азиатов все благополучно: женщина рожает детей. Леночка покраснела: - Ah! - Monsieur, vous etes trop percant (1), - сказал обдуманный каламбур Греч. - Невестятся... - Ребячатся... И Петя Каратыгин пожаловался, что в новой пьесе приходится ему говорить странное слово: бывывало. - Что такое "бывывало"? - пренебрежительно спросила Варвара Даниловна, Гречиха. - Бывывало? - --------------------------------------(1) Сударь, вы слишком проницательны (каламбур по созвучию со словом "persan"-"перс") (фр.). - Бывало? - Нет, бывывало. Крылов нацелился на этот разговор. Он оторвался от тарелки: - Бывывало, - сказал он, жуя и очень серьезно. - Можно сказать и бывывывало, - он жевал, - да только этого и трезвому не выго-во-ворить. Пушкин, любуясь, на него глядел. Крылов ел. Обед кончился, начался чай. Грибоедов, угловато и быстро, прошел к роялю. Он стал наигрывать. Гуськом подошли музыканты, Глинка и косматый итальянец. Грибоедов кивнул и продолжал наигрывать. - Что это такое? - спросил Глинка, и черный хохлик на голове у него приподнялся. - Грузинская какая-то мелодия, - ответил Грибоедов. - Что это такое? - крикнул с места Пушкин. Грибоедов играл и, полуобернувшись к Пушкину, говорил: - Вообразите ночь в Грузии и луну. Всадник садится на коня, он едет драться. Он наигрывал. - Девушка поет, собака лает. Он рассмеялся и отошел от рояля. Тут заставили его читать. Листков он с собой не взял, чтоб было свободнее, и так, между прочим. Трагедия его называлась "Грузинская ночь". Он рассказал вкратце, в чем дело, и прочел несколько отрывков. Вскоре выходил вторым изданием Пушкина "Кавказский пленник". Так вот, у него в трагедии Кавказ был голый и не прикрашенный, как на картине, а напротив того, дикий и простой, бедный. О "Пленнике" он, разумеется, ничего не сказал. Странное дело, Пушкин его стеснял. Читая, он