Марш 30-го года

Т р о я н : В городе нет.

Б л ю м : Что значит нет? На свете все есть, даже калоши номер пятнадцатый. (Собирается уходить).

Т р о я н : Подождите, Соломон Маркович, я заканчиваю проверку. Сейчас.

Б л ю м : Вот теперь подождите. В таких темпах работают только угорелые кошки...

Д м и т р и е в с к и й : Не волнуйтесь, Соломон Маркович.

Б л ю м : Как же не волноваться, Георгий Васильевич? Вот-вот должны приехать коммунары. А что у нас есть? Даже фундаментов нет, станки в ящиках. Это называется: мы пускаем завод первого сентября? А сейчас тринадцатое августа, слава тебе, господи. А что скажут коммунары? Сидели здесь вас шесть инженеров, а сделали для комара насморк.

Д м и т р и е в с к и й : Ничего, ничего, все будет хорошо. Садитесь лучше и расскажите нам о коммунарах.

Б л ю м : Ну что же, будем сидеть и разговаривать? Коммунары нам покажут, как разговаривать. Кто здесь сидел: инженеры или разговорщики? Вот вы их увидите!

В о р г у н о в : Вы думаете, мы не видели беспризорных?

Б л ю м : Да, вы их не видели.

В о р г у н о в : Один даже у меня шапку сорвал с головы, да я отнял.

Б л ю м : Хэ-хэ, то шапка...

В о р г у н о в : А то что?

Б л ю м : Они из вас душу вытрясут, к вашему сведению.

Г р и г о р ь е в : А у вас уже вытрусили?

Б л ю м : А что вы думаете? Они за меня как взялись, так моя душа, знаете, где была? В подметках, если вы хотите знать. Ну, а потом я их узнал, так это же совсем иные люди.

Д м и т р и е в с к и й : Интересно вот что, Соломон Маркович, откуда у вас такая преданность коммунарам? Вероятно, вы хорошо жили, был у вас собственный заводик, правда?

Б л ю м : Ну а ака же? У Блюма был завод, фабрика, настоящий трест. Разве вы не слышали? Соломон Блюм и К. Откуда вы все так хорошо знаете?

Д м и т р и е в с к и й : А все-таки?

Б л ю м : Что "все-таки"? Ничего никогда у Блюма не было, кроме еврейского счастья - семеро детей. Работал всю жизнь на других, как угорелая лошадь, а что у меня теперь есть? Заводик.

Д м и т р и е в с к и й : Я слышал, вы работали у своего дяди управляющим.

Б л ю м : Желаю Вам иметь такого дядю. Разве это дядя, когда он не заплатил мне за год жалованья и уехал в Америку? Хороший дядя! Так я лучше буду работать у коммунаров. Они меня не обманут, я знаю. И пускай детки на моем труде учатся.

В о р г у н о в : Трогательная история.

Б л ю м : История ничего себе.

Т р о я н : Вот расчет. Правильно: семьдесят пять сотых.

Б л ю м (взял бумажку): Я тоже могу написать: ноль, запятая, семьдесят пять. Передайте это на память коту Ваське. (Возвратил бумажку Трояну).

Т р о я н : Можно передать, что ж...

Блюм, выходя, в дверях встречается с Вальченко.

Здоровается с ним и уходит.

Вальченко усаживается за чертеж.

Г р и г о р ь е в : Он у них здесь делом вертел. Заведующий производством. Спасите мою душу, инженер Блюм.

В а л ь ч е н к о : Он не инженер!

Г р и г о р ь е в : Как не инжерер? Да вот и сейчас он насчитал шесть инженеров, значит, и себя считал.

Д м и т р и е в с к и й : По снабжению он работает прекрасно! Прекрасно!

В о р г у н о в : Спекулянт!

Д м и т р и е в с к и й : Нет, про него нельзя это сказать.

В о р г у н о в : Советский спекулянт. Вынюхать, обмануть, с мясом вырвать...

В а л ь ч е н к о : Блюм - энтузиаст.

В о р г у н о в : Еще бы. Для того чтобы хватать каждого встречного за горло, необходимо быть энтузиастом.

Г р и г о р ь е в : Верно. Это верно. Он спекулянт. И производство у

него было такое же. Что хочешь? Дубовая мебель, медные масленки и трусики. Спасите мою душу, комбинат! Все это в сараях, в подвалах. Столярный цех - это умора. Семьдесят метров длины и весь из фанеры. И чего там только нет, на десять пожаров хватит! А механическая? Станки! И где он их навыдирал? И прямо на полу, никаких фундаментов.

В а л ь ч е н к о : Да! Георгий Васильевич, фундаменты не делаются.

Д м и т р и е в с к и й : Почему?

В а л ь ч е н к о : Белоконь говорит, чертежей нет.

Д м и т р и е в с к и й : Игорь Александрович, что такое?

В о р г у н о в : Чертежей фундаментов до сих пор нет?

Г р и г о р ь е в : Петр Петрович, поймите же... "Гильдмейстеры" еще в пути. Габаритов...

В о р г у н о в : ...Я вам сказал снять габариты на Кемзе. Я вам сказал, на Кемзе восемнадцать "гильдмейстеров". Сняты габариты?

Г р и г о р ь е в : Да ведь все некогда, Петр Петрович... Эти расчеты...

В о р г у н о в : Где эти расчеты? Модуль один насчитали?

Входит Белоконь.

В о р г у н о в : Где фундаменты?

Б е л о к о н ь : Чертежей же нет.

В о р г у н о в : Чертей же на вас нет. А леса, а грязь, а бочки? А бетономешалку когда уберете?

Б е л о к о н ь : Плотники ушли, вы же знаете.

Д м и т р и е в с к и й : Но если фундаменты все равно не делаются, можно заставить каменщиков убрать леса.

В о р г у н о в : Георгий Васильевич! А придут плотники, фундаменты сделают, а чернорабочие фрез рассчитают. А инженер Григорьев что будет делать? Плановое хозяйство? Социализм строите? Социалисты! Портачи!

Д м и т р и е в с к и й : Петр Петрович, ну чего вы так? Григорьев молодой инженер, ошибся, бывает же...

В о р г у н о в : Не беда, что молод, а беда, что лентяй. Габариты может снять каждый грамотный человек, нужно распорядиться. Нужно меньше баб.

Г р и г о р ь е в : Спасите мою душу, Петр Петрович!

В о р г у н о в : Чтобы чертежи были к вечеру, понимаете?

За окном гудок автомобиля.

Д м и т р и е в с к и й : Позвольте, ведь Блюм на завод едет. (В окно.) Соломон Маркович...

Б л ю м (за окном): А что такое?

Д м и т р и е в с к и й : Зайдите.

Б л ю м : Но как же так можно?

Д м и т р и е в с к и й : Зайдите, нужно! Вы подождите, товарищ Воробьев. (К Белоконю). Пожалйлуста, товарищ Белоконь, проследите за уборкой. И здесь после рмонта такой ужас. Подгоните строителей. Ожидаем воспитанников. Надо столовую, спальни скорее.

Б е л о к о н ь : Побелку кончили, а убрать некому. Собственно говоря, это не моя обязанность.

В о р г у н о в : Не ваше призвание, хотите сказать?

Б е л о к о н ь : Я по механическому делу, а выходит уборщик...

Д м и т р и е в с к и й : Некогда разбираться с этим. Вы проследите.

Входит Блюм.

Б л ю м : Товарищи, нельзя же так. Я же просил, крикните в окно, ну, сколько теперь? Наверное, ноль пятьдесят или ноль черт его знает.

Д м и т р и е в с к и й : Соломон Маркович, вы будете на Кемзе?

Б л ю м : А если буду, так что?

Д м и т р и е в с к и й : Надо снять габариты нескольких станков.

Б л ю м : Новое дело. Какое же это имеет отношение к снабжению?

В а л ь ч е н к о : Потому, что вы будете на заводе.

Б л ю м : Мало ли где я бываю! Так я должен за всех работать? А где я возьму время?

Д м и т р и е в с к и й : Я вас очень прошу.

Б л ю м : Ну хорошо, давайте список, какие там станки.

Г р и г о р ь е в : Я сейчас запишу.

Б л ю м : Да, Георгий Васильевич, в той заявке на материалы много пропущено.

Д м и т р и е в с к и й : Не может быть. Дайте. (Протягивает руку.)

Б л ю м : Я никогда не записываю. Запишешь, потеряешь, а так лучше. (Быстро.) Латунь медная, калиброванная, четыре, четыре с половиной, шесть, шесть с половиной.

Сталь три, размер семь, одна четвертая, восемь и пять, одна четвертая.

Сталь пять, размер девять, девять с половиной и одиннадцать с половиной.

Сталь шесть, размер шесть и шесть с половиной.

Лента тафтяная.

Ликоподий.

Крепежные части.

Метчики одна четверть и три четверти.

Провод ПШД ноль двадцать сотых.

Провод голый.

Пробки угольные.

Порошок графитовый.

Все смеются. Вальченко аплодирует.