Нить непрерывная (Часть 2) (СИ)

И, вообще, она вдруг с ужасом обнаружила, что все то, что творится за пределами ее семьи, может потерять свою значимость, перестать быть, как прежде, необходимой для нее жизненной опорой.

Чувствуя гнетущее настроение своих подчиненных, Аня продолжала играть свою роль. Она не в состоянии была себя считать несчастной, подавленной, растерянной в глазах у людей, для которых всегда старалась быть примером. Они знали ее всегда строгую, подтянутую, уверенную.

- Да, забыла вам сказать, что я, так сказать, ухитрилась устроиться здесь по специальности. Даже прочитала лекцию о гречихе, перед аудиторией, которая может только сниться любому оратору. У нас тут собралась небольшая компания ходячих больных. Играем как - то вечером в карты. Меня один почтенный старичок и спрашивает, чем я занимаюсь на работе. Я ему, гречихой. Посмотрели бы вы его реакцию на мой ответ. Оторвался от карт, и уставился на меня остолбеневшим, неверующим взглядом. И пошли воспоминания, чуть ли не с дореволюционных времен. Какие огромные площади засевали гречкой, какие это были благоухающие, цветущие поля, пчелы, пасеки, мед. Потом, говорил он, какие пухлые, необыкновенно вкусные блины из гречневой муки. А просто гречневая каша? Она заменяла, если угодно знать, мясо. Поэтому крестьянин мог выдержать тяжелый, изнурительный труд. После такого вступления, я стала рассказывать о том, что блюда из гречневой крупы советуют при заболеваниях сердца, легких, печени, лучевой болезни. И самый большой эффект у молодых женщин произвел рассказ о гречневых диетах для похудения, а у стариков то, что гречка, извиняюсь, улучшает проходимость. Так, что, на всякий случай, найдите мне, пожалуйста, каталог по диетам в книжном шкафу у меня в кабинете и принесите его сюда в следующий раз.

В один из дней навестить Аню пришли Павел и Светлана. Светлана считала недопустимым беспокоить Анну Соломоновну неприятными для нее новостями. Павел, однако, решил повести разговор напрямую. Он решил рассказать о том, что позиция Тамары Алексеевны по некоторым пунктам проекта стандарта на муку может привести к нарушению договоренностей с различными учреждениями накануне поездки делегации института в Париж.

- Понимаешь, Анка, дело может принять серьёзный оборот. Тамара сначала пришла ко мне и стала говорить о том, что, познакомившись ближе с материалами на Парижскую конференцию, пришла к выводу, что рекомендуемые статистические методы для определения норм качества, не совсем корректны, и лучше их пока не выставлять на суд международного форума. Она собирается связаться со специалистами Министерства сельского хозяйства и другими учреждениями для того, чтобы обсудить этот вопрос. Попыталась она прозондировать и мое отношение к этому делу. Возможно, что она скоро навестит тебя.

" Никак не может смириться с тем, что ее не включили в состав делегации, - подумала Аня, удивляясь своему почти безразличному отношению к рассказу Петра, - То, что она совсем недавно пришла в институт, и недостаточно глубоко знает дело - это ее нисколько не смущает".

Аня слушала все это и с досадой удивлялась своему безразличию. Она испытывала чувство человека, который уже несколько дней как оказался один в безбрежном океане на плоту, без руля, ветрил, и возможности выбраться на материк. Но Павел настойчиво продолжал говорить о каких - то еще пунктах, связанных с показателями по зольности, влажности, и о том, что Тамара Алексеевна раскопала в этом слабые места и представила их, как причину нерешительности специалистов Минсельхоза при предварительном рассмотрении проекта.

Слушала Аня довольно рассеянно и не вникала в подробности, которые приводил Павел. Однако, зовущий к действию и приобретенный за годы работы в научном институте инстинкт отстаивать свою точку зрения и добиваться своего, медленно, но верно просыпался. Инстинкт, который всегда был свойственный ей, Зарождалась решимость что - то предпринять. Нужно было спасать то, что она вместе с другими в результате довольно длительного титанического труда сделала и теперь, когда этому делу угрожает опасность, встать на его защиту. Как и раньше, когда возникали особые обстоятельства на работе, она не могла оставаться в стороне, так и сейчас, несмотря ни на что, она почувствовала необходимость вмешаться в дело.

- Анна Соломоновна, - в разговор вмешалась сердобольная Светлана, пожалуйста, не волнуйтесь и возвращайтесь поскорее на работу. Главное теперь - ваше здоровье. Вы ведь прекрасно знаете позицию директора института и его отношение к Тамаре Алексеевне. Его возможности достаточно велики для того, чтобы все поставить на свои места.

- Пожалуй, я действительно увлекся, - неожиданно покаялся Павел с добродушной улыбкой на лице, - Но тебе, я считаю, полезно сейчас об этом знать. А по существу все то, что я тебе здесь наговорил, выеденного яйца не стоит. Лучше я тебе расскажу другое. Помнишь Евдокима в клубе, на танцах. Семь лет тому назад он оказался в больнице. Врач сказал ему, что жить осталось ему несколько месяцев. Выписали, и поплелся он к себе домой. Сел за стол и велел жене поставить закуску. Хорошенько выпил и заявил жене, что он твердо решил жить и долго жить. А недавно, много лет спустя, пришел к тому же врачу по совершенно другому поводу. Доктор не поверил своим глазам и спросил его, как и где он лечился. И Евдоким ему ответил, что он вообще нигде не лечился. Спокойно продолжал жить и выполнять свою работу. Вот и все.

До глубокой ночи Аня не сомкнула глаз. Она перебирала варианты разговора с директором и Тамарой Алексеевной. Завтра она попытается связаться с ними по телефону. Незаметно для нее самой ее мысли оказались втянутыми в водоворот институтских событий.

- Лев Алексеевич, здравствуйте. Это говорю я, Анна Соломоновна, звенела трубка Аниным звонким дискантом на утро следующего дня в кабинете директора института.

- Так я и знал, дорогая, что вы обязательно меня опередите. Только час тому назад попросил Тамару Алексеевну навестить вас и доложить мне.

" Чертовски - хитер. Любая лиса позавидует", - отметила про себя Аня.

- Анна Соломоновна вы ведь нам очень нужны сейчас, - продолжал директор института, - так что, кончайте болеть и возвращайтесь на работу. Эти эскулапы никак не успокоятся до тех пор, пока чего ни будь не найдут. Из своего горького опыта знаю. И, знаете, отыщут, даже если ваш организм чист, как солнышко ясное.

Ну, что у вас, расскажите, пожалуйста?

- Что вам сказать? Пока не ясно. Но надеюсь, все - таки, вместе с вами поехать в Париж.

- И все же, что говорят врачи? - настаивал он.

Аня понимала, что для директора важно было разъяснить для себя обстановку. Но ясности не было. Оставалось только отделаться шуткой.

- Что я могу вам сказать, Лев Алексеевич?! Народный доктор Богомол из "Приключений Буратино", если вы еще помните эту знаменитую сказку, выдал бы мне такой диагноз: одно из двух, или пациент здоров или болен. Если здоров, он останется здоровым или не останется здоровым. Если же он болен, его можно вылечит или нельзя вылечить. Вот так обстоят мои дела. К делу это не приложишь. Но, несмотря на то, что не могу ничего определенного сказать о себе, я решила все же позвонить вам, и сказать пару слов.

- Анна Соломоновна, я всегда рад выслушать вас.

- Я дорожу вашим временем и скажу коротко. Прошу вас исходить из того, что при любых обстоятельствах Париж должен сейчас состоятся. Подумайте, Лев Алексеевич, сколько времени и труда затрачено. И сейчас есть реальный шанс довести это дело до конца. Любые попытки затормозить нашу с вами работу должны решительно отметаться независимо от того, под каким предлогом они преподносятся.

- Анна Соломоновна, я вас прекрасно понимаю и ценю ваше беспокойство. Однако, сейчас вам нужно прежде всего думать о себе и, как можно быстрее вернуться к своим делам.

"Хорош гусь. - Ане стало как - то не по себе, и она в конце разговора, после стандартного расшаркивания, медленно положила трубку на рычаг. Видимо знает, с чем Тамара Алексеевна собирается меня навестить. Однако ничего мне не сказал. Трус. Боится ее, как черт ладана. Вернее, ее широких связей. Ну и поделом ему. Не надо было брать ее к себе на работу".