Раиса, Памяти Раисы Максимовной Горбачевой

Андрей КАБАННИКОВ,

собственный корреспондент

P. S.

Бывшая Первая леди США Нэнси Рейган заявила, что она и ее супруг Рональд Рейган "потрясены и глубоко опечалены" кончиной Раисы Горбачевой. "Раиса была надежным партнером вместе с ее мужем и важным соучастником процесса установления дружбы между нашими странами в конце 80-х годов".

Билл и Хиллари Клинтон выразили свои соболезнования семье и близким Раисы Горбачевой. "Пример, который подала она, помогая больным лейкемией детям, и ее собственное мужество в борьбе с этой ужасной болезнью вызывают восхищение", говорится в послании президентской семьи.

Вашингтон

"Комсомольская правда", 22 сентября 1999 г.

Егор ЯКОВЛЕВ

Оказывается, мы ее любили

С воскресенья на понедельник, в три утра без трех минут, Раисы Максимовны не стало. Михаил Сергеевич держал руку жены и продолжал с ней говорить. Знал, что сознание к Раисе Максимовне так и не вернулось, но продолжал говорить, перешагнув порог обыденного общения, веря, что они вместе даже там, куда унесла ее горестная доля.

Иные умирают, устав жить. В других через обиды, несправедливости, унижения пробирается недуг. Да, можно многое перенести, оставаясь выше, скажем, как Твардовский, когда у него отняли "Новый мир". Но ему не дано было пережить рак, который задушил Александра Трифоновича.

Так случилось и с Раисой Максимовной...

Возможности жены президента, преимущества Первой леди государства - это очевидно. А вот сколько пришлось пережить Раисе Максимовне и ее мужу - этим двум людям, которые более сорока лет оставались вместе, - понятно не сразу и далеко не всем. Слышал, например, что после форосских злоключений Раиса Максимовна тяжело и долго хворала. Но осознать, каким невыносимым грузом легли ей на душу эти дни всеобщего предательства, смог лишь случайно, услышав беглый рассказ Михаила Сергеевича. Он любил писать жене. И часто это делал - из поездок по Ставропольскому краю, из командировок в Москву непременно посылал весточку. После Фороса Раиса Максимовна собрала письма, которые так бережно хранила, и... уничтожила - все до единого. Испытав однажды наглое вторжение в жизнь своей семьи, она уже не могла смириться, что когда-нибудь кто-нибудь станет листать дорогие ей страницы...

Не умолкает телефон. Наперебой задают вопросы в связи с кончиной Раисы Максимовны. Часто глупые. "Скажите, какую роль играла Раиса Максимовна в решениях, которые принимал президент Горбачев?" Набравшись терпения, честно отвечаю: не знаю. О влияниях "Семьи", как вы догадываетесь, тогда и речи быть не могло. Никогда не доводилось мне уловить и непосредственной связи между тем, что говорил, как поступал Горбачев, и наущениями Раисы Максимовны. А влияла на мужа несомненно и влияла колоссально. Многое, характерное для Михаила Сергеевича, - и уважительный интерес к людям интеллектуального труда, и постоянное общение с литературой, непременные вылазки, едва оказывались в Москве, на спектакли "Таганки", - определялось постоянной близостью Раисы Максимовны. Думаю, что она прежде всего направляла духовную жизнь семьи, определяла ценности, которые в ней принимались.

Накануне своей отставки - тогда мы часто и подолгу бывали с ним вдвоем Горбачев заметил: "Когда я стал генеральным секретарем, запас власти был так велик, что его хватило бы до конца дней моих. Не посчитавшись с этим, я начал перестройку". Да, начал Горбачев. Но рядом должна была быть женщина, которая не только приняла, но и разделила это всей своей жизнью...

Сегодня по радио, с экрана телевизора кто-то признается в том, что недолюбливал Раису Горбачеву и только теперь избавился от этого чувства. А почему все-таки недолюбливали, за что? Никогда не хвасталась своим положением, ни с кем не разговаривала свысока, нигде не выдавала себя за принцессу. И все-таки! Что же все-таки? Всюду появлялась вместе с Горбачевым, всегда ездила вместе с ним. Так это же ради нас всех, стараясь взломать принятый идиотизм нашей жизни... Приехала с мужем в Ленинакан после землетрясения и была, оказывается, слишком хорошо одета. Но приехала же сразу, отозвавшись на беду, - это важнее... И все-таки!

А "все-таки" заключается не в ней, а в нас, в том, что мы чаще всего не хотим понимать, как дается другим жизнь, которая на первый взгляд представляется сладкой.

И теперь тяжело вспоминать подробности отставки Горбачева. До и после нее все происходило по-свински, как часто бывает в нашей стране... Горбачеву предстояло появиться перед телекамерами и заявить о добровольной отставке с поста первого Президента Советского Союза. За пару часов до этого я вошел в его кабинет. И сразу же с порога спросил: "Что случилось, Михаил Сергеевич?" На нем лица не было. Он ответил, хотя и неохотно:

- Сейчас позвонила Раиса Максимовна. К нам на дачу заявились кремлевские архаровцы и потребовали, чтобы мы немедленно отсюда убирались. Не знаю, как успокоить жену. Ни о чем подобном мы с Борисом Николаевичем не договаривались.

Тогда же, но уже поздним вечером, когда все было исполнено, торопливо спустили флаг Советского Союза и над кремлевским куполом развернулось трехцветное полотнище, Михаил Сергеевич собрался домой. Попрощался и сел в свой черный ЗИЛ. У всех, наверное, кто провожал его, было одно чувство: это последний отъезд президента из Кремля. Как начнет он день завтрашний, свободный от обычного нагромождения неотложных дел? Меня и тогда, и позже все время мучило: сможет ли пережить все это Михаил Сергеевич, дано ли ему, человеку, который несомненно был самым популярным в мире, переключиться на повседневность? Помнится, 31 декабря позвонил Горбачеву, чтобы поздравить с наступающим девяносто вторым годом. Михаил Сергеевич сказал, что собрались они семьей за столом, сидят одни. Голос был несказанно грустным. А каково было начинать новую жизнь Раисе Максимовне? Не знаю, потому что она всегда оставалась такой же, как и прежде. Лишь спустя годы, в Генуе, где сочли возможным отметить десятилетие нашей перестройки, Раиса Максимовна обронила за ужином:

- Никто не знает, что пришлось пережить нам с Михаилом Сергеевичем...

Ни в чем не изменять самой себе Раисе Максимовне помогла, как мне кажется, ее непоколебимая доброжелательность. Именно непоколебимая, всегда оставалась приветливой, что бы ей ни отвечали, куда бы ни клонился разговор.

...Посетивший Москву Рональд Рейган устроил прием в "Спасо-хаус". За одним столом оказались Президент США, Раиса Максимовна, Белла Ахмадулина и я. Поддерживая разговор, Горбачева обратилась к Ахмадулиной:

- Беллочка, как ваше отчество?

- Ахатовна, - ответила Ахмадулина. - Но начальники всегда называют меня Ахматовной, можете и вы меня так называть.

Горбачева улыбнулась и весь вечер обращалась к Ахмадулиной не иначе, как Белла Ахатовна.

Подали мороженое. Попробовав, Горбачева заметила: на редкость вкусное.

- Да, я с утра был на кухне, чтобы его получше приготовить, - пошутил Рейган.

Горбачева улыбнулась. Что же делать, если собеседник недостаточно воспитан...

И основательность, свойственная Раисе Максимовне во всем, чем бы она ни занималась, проистекала от той же уважительной доброжелательности. Оказавшись в музее, с трогательной серьезностью изучала экспонаты или картины. На любой вопрос стремилась ответить по возможности исчерпывающе, порой до того подробно, что трудно было сдержать улыбку. ...>

Лишь однажды довелось мне побывать в доме у Горбачевых. Михаил Сергеевич пригласил меня вместе с Александром Николаевичем Яковлевым, и были мы с женами. В тот вечер Раиса Максимовна обронила, словно разговаривая сама с собой: "Мы всегда хотели лучшего, и делали для этого с Михаилом Сергеевичем все, что могли. Неужели непонятно?" Тягостно, когда вопрос, обращенный к самому себе, для тебя же остается без ответа.

Собрались в дорогу. Вышли на крыльцо. Зима в разгаре, все завалено снегом. Горбачевы провожали гостей до двери. Хотели выйти на улицу, но раздетых мы их не пустили. Остались за стеклянной дверью. Их освещал свет с крыльца, а позади был уже темный дом. Друг подле друга, вдвоем во всем мире. Они так и останутся в памяти - не только моей, но и в памяти всех - всегда вдвоем.