Фатальный Фатали

И мысль мелькнула у шаха, он растит царского отпрыска - из грузин же, которого посадит вскоре как своего наместника на картлийский грузинский трон, - не успеет Шах-Аббас, осуществит преемник, и будет править, верный шаху, царь Ростом, он же Хосров-Мирза, он же Ростом-хан, грузин, принявший мусульманство, - старше шаха, но раб ему. И станет им дорог вместо Иисуса Мухаммед!

И даст Ростом-хану свиту из омусульманившихся пленных грузин, и через них распространит там и роскошь, и кызылбашские пиршества, и наслаждения тела, и бани персидские, и песнопения мусульманские.

Наскучили думы шаху, и он велел призвать к себе грузина, которому пожаловал бекский титул за безропотное принятие мусульманства, Сиаош-бека, славного искусством рисовать пером, изображая горы, и долго глядел на его тонкие кисти, как выводит тот лица красавиц и узоры на их одеждах, а потом снова стал обдумывать, как казнить наместника-предателя, ведшего за его спиной переговоры с северными соседями. И он, укоренив в своих иноверных рабах двуличие и лицемерие, пропитав их ядом лжи и лести, по зову крови и языку - правители одни, а по вере - другие, и надо ладить и со своими, и с теми, кто посадил их на трон, ослабит и обессилит их (а грузинам враг с Востока - персы, враг южный - турки, и на Север надежда мала!).

А что же посланные на учебу в Испанию и Англию?

А как посольства в страны с предложением мира? И о тех, и о других ни слуху ни духу и по сей день.

А посланцы царя, вернувшиеся на родину, крепко пострадали. Царь решил, что шах, ведя переговоры с дьяком, унизил его посольство, и пошли взаимные оскорбления и обиды. И как только в. Москву вместе с Чичериным и Тюхиным прибыло посольство Юсиф-шаха, царь велел запереть послов по дворам, купить ничего не позволил, а у ворот поставил стрельцов.

Дьяк Тюхин жестоко поплатился за то, что пошел к шаху один, вопреки прежним обычаям, и выслушивал неудовольствия шаха неведомо для какой веры и потому чаять в нем воровство. Чичерин и толмач показали, что Тюхин ездил к шаху поневоле, но бояре решили, что неспроста, и нашли еще другие грехи: что пристава Гусейн-бека - к нему на подворье ходил! - братом, кардашем, называл, принял к себе и говорил с обусурманившимся малороссийским казаком; расспросить и пытать крепко, ибо знатно, что он делал это для воровства, или измены, или по чьему-нибудь приказу; было ему семьдесят ударов и две встряски, а также клещами горячими по спине жгли; в измене и воровстве дьяк не признался; и еще пытали: кнутьями били, сделанными из белой кожи, а потом привязали к вертелу и жарили на огне - то подведут, то отведут; нет и нет; а черкешенина взял к себе в Персии для толмачества; и кардашем называл Гусейн-бека без хитрости; и тело под ногтями разрезали, - двужильным оказался дьяк; бояре приговорили сослать его в Сибирь и посадить в тюрьму.

По возвращении послов, Рустам-бека и Булат-бека, Шах-Аббас, забыв, что они отправлены были не им, но отправлены-то от имени империи, сочинил царю гневное письмо, вспомнив и старые обиды: "...грошовое дело птица ястреб, купил их мне мой торговый человек в Астрахани, а воевода ястреба отнял, а татарина, у кого купил, посадили в тюрьму, зачем продавал заповедный товар? Вы привезли мне от государя вашего птиц в подарок, а я из них только велю вырвать по перу да и выпущу всех - пусть летят, куда хотят. А если в моих землях мои приказные люди вашего торгового человека изубычат, то я им тотчас же велю брюхо распороть".

И все же, несмотря на обиды, шах в грамоте писал о дружбе, любви и соединении.

А следующие посланники нового царя - Василий Коробьин и Евстафий Кувшинов (с толмачом) - получили иной прием, шах осыпал их любезностями и, поднимая руки к небу, говорил: "Бог меня убьет, если я брату моему, царю Михаилу Федоровичу, неправду сделаю, государство мое, и люди мои, и казна моя - все не мое, все божие да государя царя, во всем волен бог, да он, великий государь Михаил Федорович!"

Но цепь обид была нескончаема: царь жаловался шаху на его послов, тех же Рустам-бека и Булат-бека, которые привозили царю и патриарху Филарету драгоценный подарок - христианскую святыню, ризу Христову, похищенную в Грузии, были, мол, в непослушании, а в чем? - ни слова, но шах отозвал Рустам-бека и казнил его; выместил злобу за то, что тот был послан в первый раз именно седельником! но и жаль его, Рустам-бека, знающим человеком был, и в отместку пожаловался царю на его людей - новых послов - князя Тю-фякина, дворянина Феофилатьева и дьяка Панова; был в багдадском походе, просил их прислать ему туда кречетов, не прислали, а потом две-три живых птицы поднесли, у которых хвосты и перья убиты; окон-ночных мастеров не прислали вовремя; не пошли к нему представляться, когда другие послы пошли, мол, хотим особо; шах звал их на площадь смотреть конское учение, не поехали; не пошли к шаху в том платье, которое он им подарил.

И царь, к удивлению шаха, сказал в своем ответе, что верит шаху; был еще один довод, царь утаил: когда за столом у шаха пили царское здоровье, то князь Тю-фякин - кто же из трех донес? дворянин? дьяк? толмач?., не сам же Тюфякин!... - не допил своей чаши; за такую вину послов следовало бы казнить, но государь для сына своего, царевича Алексея, и по просьбе патриарха Филарета, кому была привезена из Грузии похищенная риза Христова, велел только посадить их в тюрьму, отобрав поместья и вотчины; но отыскалась еще вина: князь Тюфякин в Ардебиле велел украсть татарчонка и продал его в Кумыцкой земле, а в Кумыцкой земле велел украсть девку и вывез ее тайком, положив в сундук!...

Вот оно, Юсифово добро: хотел подправить бровь, а и глаз выколол, вздумал бороду отпустить, а и без усов остался.

Ай-ай-ай! Как неразумны эти звезды! Не поняли, что их обманывают! Что седельник Юсиф - лжешах! Но как упрекнуть звезды? Им надо было уничтожить человека, который занимал престол и носил шахскую корону в пятнадцатый день после праздника Новруз-байрам, а в этот день шахом был седельник!

"И до чего же глупы эти англичане: чуть было не затеяли войну с таким хитрым и коварным народом!" (фраза Фатали, которой завершается рассказ о лжешахе, - она осталась нетронутой Кайтмазовым).

МАТ КОРОЛЮ

Фатали, ты ж хотел иначе?! (Это Колдун.)

А как обрадовался, когда открыл историческую хронику времен Шах-Аббаса! И прочел фразу о добровольном отречении шаха. Вот он, сюжет!

И что же?! А какие были надежды! Не насилие, не мятеж, не восстание. По доброй воле отречение деспота от престола! Развернутая система управления государством!

Увы, мы тоже верили, что Александр, но царь!

"Вы хотели власти? Вот она, берите! И правьте на здоровье! Вы прилетели с Кавказа, чтоб заставить, а я сам - вот вам моя корона, вот вам мой престол!"

Программа социальных преобразований, предлагаемая Фатали: сломать деспотическую власть с ее произволом и самоуправством! возвысить простолюдина до управления государством! учредить справедливые законы и неуклонно следовать им! вытеснить просвещением и наукой суеверия и фанатизм! благо народа - прежде всего!

И такой финал!

- Возмущенная толпа (чернь?) хватает пятерых.

- А разве нет? Ю, он же П, Р, К, Б, ну и...

- Полностью не можешь, что ли? Или снова шифр какой?

- Помилуй, Кайтмазов, какой шифр? Ну, Юсиф, он же Пехливан, и так далее, а пятый Мирза Али!

А у Кайтмазова, как же он раньше проглядел такой пустяковый шифр?! выстроились в голове инициалы других пяти, Пять Повешенных! очень, слава богу, далеких и давних, и вспыхнули созвучия, как?! Юсиф, или Пехливан?? Пестель!! Убрать из текста Пехливана! Что? Р?! Рылеев!! К?! Это ж Каховский!! и Б!! без эР, - Бестужев?! Без Рюмина!! Заменить Баки!! (и стал всюду Баки - Заки). А дальше пошло такое, что у Кайтмазова волосы на голове зашевелились, холодный озноб на макушке, - последний! Мирза Али!! Муравьев-Апостол!! Сменить!! - И стал Мирза Али Мирза Джалилом. "Ну, что скажешь ты? - обращается к нему Юсиф. - Мой Молла Насреддин?!"