Закрепленный участок

Алкоголик с полувековым стажем Афоня как раз проспался после утреннего опохмела и был вполне готов к вечернему возлиянию. Голова слегка шумела, желудок удалось успокоить двумя бутербродами с колбасой и стаканом чая. Антон Павлович пришел точно в семь, как по расписанию, и пошли они потихоньку к ларьку. Потихоньку - чтобы не упасть на скользкой дороге. Третья неделя жестокого гололеда - суровое испытание на прочность для людей, предпочитающих алкогольно-расслабленный стиль жизни!

- По решению префекта... торговля спиртными напитками... только в магазинах. - прочел вслух Антон Павлович. - Вот дерьмо-то! В магазине она на полтора рубля дороже!

Афоня высказался по этому поводу совершенно непечатно. В этот момент их окликнул один из сидящих в стоящей рядом машине людей:

- Что, мужички, водочку не продают? А в магазине дорого? Да, дела. - он помахал поллитровкой и насмешливо поцокал языком. - Просто беда!

- И что дальше? - насупившись, спросил дворник. - Продаешь, что ли? Почем?

- А за так! На халяву! - рассмеялся человек из машины.

- С чего бы это? - спросил Антон Павлович еще более недоверчиво.

- Ну, не совсем за так, конечно. Просто очень нужно, чтобы через недельку вы пришли на выборы и проголосовали за кого надо. А мы вам за это бутылочку. Каждый день. Ну, как?

- А за кого надо-то? Если за этого таракана со свастикой, то шли бы вы ребята да ехали, а мы в магазине отоваримся. - проявил знание политической ситуации Афоня, крепко удивив этим друга.

- Зачем за фашиста? За хорошего человека, независимого кандидата, бывшего генерала.

- А, за этого? Да, нормальный парень.

- Ну так как? Согласны?

- Согласны. - дождавшись Афониного кивка, произнес Антон Павлович, и тут же получил две бутылки "Русской".

Домой шли очень медленно, чтобы не упасть и не разбить дармовую водку. Оба молчали, предвкушая. Засели дома у Афони - в подсобке дворника было холодно, да и комфорта там ноль. Афоня расчекрыжил луковицу и порезал остатки черного хлеба и колбасы.

- Ничего, Антон, через недельку - пенсия, тогда селедочкой закусим!

- Да и мне должны получку выдать, так что и огурчики сможем себе позволить. Как тебе это, Афанасий: водку на халяву дают! И ладно бы "йогуртами" или чекушками, а то по полкило на рыло! Подозрительно мне это.

- А вот мы сейчас проверим. Если фуфло - пойдем и морды им набьем! кровожадно раздул ноздри Афоня, разливая по маленькой - всего по полстакана. - Ну, давай?

- Давай! - оба синхронно выпили, удивленно посмотрели друг на друга. Она!

- Она, родимая! - Афоня вытаращил глаза и запустил пятерню в засаленные редкие седые волосы. - Что ж это делается, Антон?! Богатый мужик он, этот генерал, если в состоянии поить кого хошь на халяву!

- Да уж, не бедный. - кивнул Антон Павлович, сочно хрустя луком. - Эх, ядреный лучок у тебя, Афанасий! Слезы так и брызжут!

- На овощной базе брал. Там он дешевле, кстати. А с выборами что делать? Идти и голосовать? Ты как считаешь, Антон?

- Вообще, эти выборы у меня уже давно во где сидят - дворник чиркнул себя по горлу большим пальцем. - толку от них - пшик, а дерьма много. Это я тебе как дворник говорю. И мне глубоко до такой-то матери, кто там пролезет. Но вот теперь - совсем другое дело. Приехали ребята, молодые, с понятием, водки дали и денег не взяли. "Проголосуй", - говорят, и ничего больше не просят. И назавтра еще водку обещают. Если б я эту водку не взял, то и на выборы не пошел бы - на хрена они мне сдались. Но теперь не могу. Бутылку взял, так что, если не пойду, то гадом буду. С совестью-то у меня все нормально, Афанасий. И потому я пойду и буду голосовать за генерала.

- Я тоже пойду. Я ж не падла какая, у меня тоже совесть есть. Еще с тех, коммунистических времен осталась. Выпьем, что ли?

Они выпили еще, и еще, и еще, потом Афоня включил телевизор, и друзья до полуночи смотрели разные интересные фильмы, иногда отвлекаясь, чтобы снова выпить. О выборах в этот день больше не говорили.

На следующий день Антон Павлович, как только закончил работу, побежал за Афоней и с изумлением застал того в почти невменяемом состоянии. Путем многих ухищрений бывалый дворник вытянул из собутыльника, что тот день даром не терял, а обошел весь район, и у каждого ларька брал из машины по бутылке. Так что одиннадцать... нет, девять с половиной бутылок, прошу люббить и жжалловать. Антона Павловича возмутило такое отношение Афанасия к несомненному акту доброй воли бывшего генерала, и в этот вечер он пил в гордом одиночестве. И в следующий тоже. На четвертый день его упрямство чуть было не спасовало, но дворник сурово сказал себе: "Спокойно, Антон. Принципы - вот что отличает человека от обезьяны, а тебя от этого пройдохи Афанасия". И остался непреклонен до воскресенья. Афоня же вообще не просыхал всю неделю. Бродячий кот Ужас, вскормленный собакой, потеряв ежедневный харч от Афониных щедрот, снова прибился к дворнику, где был с радостью принят.

Операция "Проголосуй, или протрезвеешь!" показала, что в Москве вообще, и на Закрепленном Участке в частности, живет гораздо больше любителей выпить, чем предполагалось. Поэтому реальные расходы от запланированных отличались едва ли не на порядок. В день выборов господа алкоголики все, как один, стройными рядами явились выполнять свой гражданский долг. И когда из стен полезли странные прозрачные фигуры, шепчущие, вздыхающие, стенающие и даже завывающие, члены избирательной комиссии поначалу подумали, что алкаши притащили с собой белую горячку. Алкаши тоже так подумали, один из них после этого даже бросил пить на целую неделю. Но все они ошибались: это были самые обыкновенные привидения.

ВСЕ НА ВЫБОРЫ!

Редакционное задание поначалу выглядело очень даже заманчиво: написать большой материал об осквернителях могил. Но когда выяснилось, что для этого придется самому идти на кладбище, да еще ночью, да в слякотную погоду, да в компании блюстителей порядка, Илья приуныл. Тем более, что на прошлой неделе удалось хорошо подхалтурить: выполнить за хорошие деньги пару заказов предвыборной команды одного бывшего генерала, и ребята дали понять, что на этой недели возможна еще халтура. Но отступать было поздно: с милицией уже договорено, Игорь, фотограф, тоже согласился. И, запасшись бутербродами, термосом с кофе и "Мерзавчиком" водки, пробормотав пару ритуальных ругательств, Илья вышел из дома. У подъезда он раскланялся с Антоном Павловичем, дворником. Отношения между ними завязались недавно и сразу стали очень теплыми: как-то, от махрового безделья, Илья взял у Антона Павловича интервью о нелегкой дворницкой жизни, а потом еще и угостил дорогой вкусной водкой. Интервью напечатали, и дворник с гордостью повесил газетную вырезку на стенку, предварительно ознакомив с нею всех приятелей.

К тому времени, когда Илья добрался до кладбища, погода окончательно испортилась. Мелкий густой снег, сильный ветер, под ногами чавкало... Стоящий у ворот "газик" призывно мигнул фарами. Илья подошел.

- Ты, что ль, корреспондент будешь? - спросили из глубины машины.

- Ну, я...

- Документы, пожалуйста. - Илья протянул в окошко редакционное удостоверение и, на всякий случай, паспорт. Сидящие внутри долго и скрупулезно проверяли оба документа, затем вернули.

- Мне нужен капитан Панкратов. - сказал Илья.

- Здесь я, не вибрируй. Значит, так. С тобой пойдет сержант Перегончук. На месте вас встретит старшина Заливайло. Ты, Перегончук, поступаешь в его распоряжение. - послышалось бравое "есть!" - встретите клиентов, примете, как положено, и сюда. Отвезем их в отделение, а что написать, я сам скажу. А то знаю я вас, вольных борзописцев... - неприязненно произнес капитан. Перегончук, пошел.

Дверца со скрипом открылась, и из "газика" вылез сержант. Было в нем без малого два метра ввысь и где-то полтора вширь. Впрочем, массивность его фигуры увеличивала теплая куртка и надетый поверх нее бронежилет. Автомат Калашникова, висевший на сержантском плече, казался детской игрушкой на фоне этого большого человека.