Слияние вод

Ярмамед понял, что и ему пора пиликать на сазе.

- Высокоуважаемый дядя Рустам! - начал он, как только умолк Салман. Если тебе моя кровь пойдет впрок, пей, пожалуйста, каплю за каплей, стакан за стаканом... Ты настоящий хозяин! Больше и говорить не о чем. Мы делаем все, чтобы народ был доволен. А обнаруженные недостатки устраним, ручаюсь. И знамя соревнования осенью перейдет в твои руки.

Немой Гусейн преданно взглянул в глаза старику и сделал губами "лырч".

- Враги мутят воду, враги, - добавил Салман. - Анонимные письма не прекращаются.

При этих словах Рустам встрепенулся. Действительно, днем Шарафоглу ему сказал, что опять пришло какое-то письмецо... Враги, всюду враги! И демагог Гошатхан, пожалуй, получил донос, вот и примчался понюхать, не пахнет ли жареным. Конечно, Рустам имел основание сердиться на своих подчиненных. Но где он найдет таких сговорчивых помощников? Проглотили все укоры, как горькие пилюли, прописанные врачом. Это надо ценить! Все безропотно сносят. Сейчас Рустам порядком надрал им уши, - на год хватит, не забудут...

И теперь, уже только для порядка прикидываясь разгневанным, он повторил, что лентяям и дармоедам не даст пощады, что следует засучив рукава приниматься за работу, что, когда понадобится, он свирепо расправится с любым бригадиром. А с проверкой фермы можно обождать. Время и в самом деле неподходящее, - сев, весенний сев!

8

В этот же вечер Рустам решил навести порядок и в собственном доме. Сперва, распаляясь, он долго шагал по веранде, затем велел жене позвать детей. Напрасно Сакина уговаривала, что время позднее, что он сам устал, муж остался непреклонным.

Гараш и Майя вышли из своей комнаты неохотно, Першан никто не приглашал, но она сама явилась, забралась с ногами на диван, положив голову на плечо Майи.

- Рассказал бы, папа, хоть что-нибудь о войне, - попросила она. Скучно у нас дома что-то...

И потянулась, зевая.

Отец с удовольствием отругал бы ее за такие вольные слова, но ограничился тем, что сверкнул глазами и несколько раз дернул себя за левый ус.

Дочка не придала этому никакого значения...

Гарашу отец сурово и обидчиво сказал, что хорошие сыновья плечи подставляют под отцовскую ношу, а ему сынок лишний камень взвалил на спину.

- Да я ж объяснил, как было дело! - вспыхнул Гараш.

- Твои слова как соль на отцовские раны,

С невесткой у Рустама разговор был длинный. Не раз он предостерегал Майю, что она молода, жизни не ведает и потому должна вести себя осторожно. С какой же стати она полезла в машину этого гнусного демагога Гошатхана? Ах, пригласил домой подвезти? А если бы в ресторан пригласил, тоже согласилась бы? Ведь Майе известно мнение Рустама о подлом, низком характере Гошатхана. Почему же она не прислушивается к указаниям свекра? Майя не только инженер, но и член семьи Рустамовых, невестка Рустама, стало быть, она должна во всем и всегда быть на стороне Рустама и только ему сообщать о всех замеченных ею недостатках.

- Моя семья должна быть вот такой... - И Рустам сжал кулак, потряс им в воздухе. - Чтобы никто не мог отделить палец от пальца. А тот палец, который сам оттопыривается, отрежу и выброшу вон.

- Не понимаю, ничего не понимаю, - только и нашлась что ответить Майя.

- Ты бы еще с тетушкой Телли анонимные доносы на меня стала строчить! - крикнул Рустам. - Приди и мне, одному мне, скажи, что арык испортился, что Немой Гусейн неправильно полил пшеницу. Для чего собирать митинг?

Першан не боялась отца, с похвальным легкомыслием относилась к домашним ссорам. И, желая превратить разговор в шутку, воскликнула:

- Тебя бы, папа, назначить шахом в какую-нибудь восточную страну! Туда, где люди смирились с феодализмом. Ты бы там никому пикнуть не дал.

Отец стерпел и эту дерзость, поднялся из-за стола.

- Подумайте над моими словами! Спокойной ночи! - И ушел в спальню.

Сакина и Першан уговаривали Майю не обращать внимания на отца: устал, сам не знает, что говорит. Но она как будто и не нуждалась в утешении, была совершенно спокойна и, сославшись на головную боль, скрылась в своей комнате.

И когда пришел Гараш, она промолчала, кутаясь в шаль, словно озябла... Муж тоже не находил подходящих слов.

Наконец Майя сказала:

- Знаешь, давай жить отдельно от стариков. Другого выхода не вижу.

Гараш и сам не раз склонялся к такому решению, но сейчас его неприятно поразило, как спокойно произнесла эти слова жена. Ей что - чужая!... А ведь ему надо бросить отца, мать, сестру. И что люди скажут? Семейная жизнь не сразу налаживается, уйти из родного дома - самый легкий путь. К старику надо бы относиться снисходительно.

- Не ночью же мы отсюда уйдем. Ложись... - угрюмо проворчал он.

У Майи сердце зашлось от обиды. Разве Гараш не видит, что она все терпит, лишь бы в семье был мир и спокойствие. Но всякому терпению есть предел.

Холодной показалась им постель этой ночью.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

1

Плуги выворачивали тяжелые глыбы целинной земли, за трактором тянулись глубокие борозды. Сидя за рулем, Гараш зорко поглядывал по сторонам. Было приятно видеть, как уменьшается час от часу непаханый, покрытый, словно коростой, слежавшейся жухлой травою клин, а позади трактора рассыпается мягкая, как овечья шерсть, влажная иссиня-черная земля... Он любил пахать, любил дневать и ночевать в степи во всякую погоду: и в вёдро и в дождь молодому все любо!

А на другой стороне ярового клина работал трактор Наджафа; расстояние обманывало, и казалось, что его трактор застыл на месте.

Они начали на рассвете и уговорились встретиться на середине участка, а кто отстанет, тот пусть угощает победителя пловом.

- Либо моей Гызетар, либо твоей Майе, а кому-то стряпать придется, сказал Наджаф.

"Да, с такой, как твоя, легче, - думал Гараш, - простая". Он вспомнил домашние неурядицы, и горько стало на душе. Сможет ли он приказать жене готовить плов? Счастливец Наджаф и не задумывается над таким вопросом.

Было кое-что и похуже, от чего с каждым днем все мрачнее становился Гараш. Говорили, что Майя слишком приветлива с посторонними мужчинами.

Неделю назад Гараш вскользь, мимоходом спросил ее:

- Как ты думаешь, может парень жениться, а жить по-холостяцки?

- Если в холостые годы вел себя достойно, - может.

- А тебе понравилось бы, если б я стал любезничать с другими женщинами?

- Ты рассуждаешь по-отцовски.

- Отец умен и справедлив, - с оттенком обиды заметил Гараш.

- Не всегда. Его взгляды на семейную жизнь... знаешь, я их принять не могу. Я хотела бы видеть и своего мужа самостоятельным в мыслях и в делах. По правде сказать, милый, твой отец последнее время что-то злится на меня, а глядя на него, и ты тоже начинаешь злиться.

- Тебе и слова нельзя сказать, сразу в ответ целая речь!

- Нисколько.

После этого разговора, оставившего неприятный осадок, Гараш решил, что всю неделю проработает на дальнем поле и поэтому ночевать будет в полевом стане.

- Хорошо! - Майя, побледнев, задержала дыхание, потом вздохнула.

Время, как на грех, тянулось для Гараша медленно, словно он сидел не на тракторе, а на скрипучей арбе, запряженной волами. По вечерам он в полевом стане скучал и томился, песни и шутки парней не развлекали, так бы и бросил все, пешком ушел в село к жене...

Остановив трактор у арыка, он железкой очистил плуги от вязкой, как тесто, земли, поглядел, где Наджаф. Оказалось, что идут вровень.

- Салам, товарищ, салам! - послышался бодрый голос Шарафоглу.

Гараш снял перемазанные мазутом перчатки, поздоровался.

- Как земля, не слишком сырая?

- В самый раз. Едва плуг дотронется - сама раскрывается. Можно сказать, земля улыбается нам с вами, товарищ замдиректора.

- Ну, жмите, жмите, герои! Поскорее надо обрадовать Рустама: МТС свои обязательства перед ним выполнила.

Поле снова огласилось гудением трактора. Оглядываясь, Гараш видел, как Шарафоглу, шагая по борозде, проверял глубину вспашки. "Всю жизнь на поле!" - подумал о нем Гараш. За последнее время он привязался к Шарафоглу: нравилось ему, как тот руководит людьми - не криком, не приказами, а доверием и разумным советом. Приятно было и беседовать с Шарафоглу: после таких разговоров Гараш всегда чувствовал себя обогащенным. Он удивлялся, почему отец не умеет так же легко и ненавязчиво общаться с людьми?