Слияние вод

Гошатхан понял, что продолжать разговор бесполезно, и предложил Майе ехать дальще.

- Товарищ завобразованием, с председателем поговорите, вон он сам! крикнул Гусейн и засмеялся.

Его наглая выходка не возмутила, а только заставила задуматься Гошатхана. "Немой-то немой, а вон как раскричался! Видимо, знает, что у меня с Рустамом были стычки, и сейчас надеется, что председатель поддержит его. Пожалуй, сознательно вызвал меня на скандал..."

А Рустам уже подошел к ним и подозрительно смотрел на невестку, Гошатхана, плачущую в кабине девочку. Что тут творится?

- Полюбуйтесь, товарищ председатель, как завобразованием вмешивается в колхозные дела, отменяет ваши приказания, - жалобно сказал Гусейн. - Кто же здесь хозяин? Кто?

- Что за митинг? - сурово спросил Рустам. - А ты почему не на ферме?

- Удобрение возим, тут не до фермы!

- Об удобрениях особо поговорим, - с глухой угрозой проговорил Рустам. - Отвечай, что тут случилось?

- Мешают работать, товарищ председатель... Спросите этого начальника, зачем сует свой нос в наши арыки...

Грубость бригадира понравилась Рустаму: старается человек, борется с недругами председателя как может.

В это время из подъехавшей машины вылезли гости, поздоровались с Майей и Гошатханом:

Рустаму не хотелось ругаться с Гошатханом при свидетелях, и особенно при Шарафоглу, но и отступать перед этим демагогом тоже было невозможно.

- Ездить на машине и приказывать каждый может, - не унимался. Немой.

"Ай, Гусейн! - подумал, смягчаясь, Рустам. - Когда молчит - золото, а заговорит-алмаз!... Бей словами, как палкой, по голове этого завобразованием. А за то, что до сих пор не вывез на поле удобрения, все равно я тебе баню устрою".

- Что за митинг? - повторил он строже.

Майе показалось, что Гошатхан растерялся и не знает, как вести себя. А ведь затеяла разговор с Немым Гусейном она сама.

- Дядюшка, разве это полив? Преступление! - дрожащим голосом сказала она Гусейну.

Кара Керемоглу, мгновенно догадавшись, что здесь произошло, ступил ногой в воду, и трясина тотчас же засосала хромовый сапог.

- Упокой, господи, отца твоего, - с притворным страхом воскликнул он, - на лодке, что ли, собираешься плавать?

Все расхохотались. Гусейн беспечно сказал:

- Эта полоска под склоном, разве не видите? Вот вода вниз и сбежала. Застоялась на маленьком пятачке, а весь-то участок в полном порядке.

Рустаму не понравилось желание бригадира оправдать неправильный полив.

- Не устраивай базара, - прервал он Немого и из под полы пиджака показал ему кулак.

Может, Майя и не позволила бы себе при народе так настаивать, но Гусейн, окончательно обнаглев, вызывающе смеялся и говорил, что не понимает, из-за чего инженер и завобразованием подняли такой крик.

- Нет, ты все понимаешь, дурачком не прикидывайся! - сказала она. - На этом участке даже семена не вернем, а об урожае и мечтать не стоит... Да вы поглядите на арык! - обратилась она к гостям. - Это же могила, куда надо закапывать таких лжецов, как Немой Гусейн!

- Арык как арык! - хладнокровно ответил тот.

Рустам с кроткой улыбкой попросил невестку не забываться. Подойдя к арыку, он увидел осыпающиеся стенки и заросшее зеленоватой тиною неровное дно - арык этой весною не ремонтировали.

Надо было и сказать об этом прямо, но, пока он стоял в задумчивости, Шарафоглу крикнул:

- Товарищ бригадир, за арыки ты отвечаешь! Через неделю-две у вас вообще воды не будет!

- Отремонтируем, отремонтируем, - сразу переменил тон Гусейн. Сегодня-завтра покончим с удобрениями, возьмемся за арыки...

Теперь он говорил внятно, рассудительно, Рустам торжествующе посмотрел на гостей: колхоз, он и есть колхоз, всего не предусмотреть, будь ты семи пядей во лбу, Слава богу, что бригадиры самостоятельно маневрируют в зависимости от обстановки.

Но Шарафоглу недоверчиво усмехнулся.

- Ни одного трактора не получишь, если через два дня не вывезешь удобрения! - пригрозил он Гусейну и, как бы мимоходом, бросил хозяину: Смотри, друг, если дело так и дальше пойдет, проиграешь в соревновании.

Кара Керемоглу и Зейнаб промолчали, а Рустам отшутился:

- Не бей себя в грудь, рано. Впереди сев, культивация, уборка. Не свезли тридцать арб навоза, заболотили полгектара, - подумаешь!... Станем счеты сводить, когда урожай будет в амбарах!

А сам с тревогой и болью подумал, что друг, с которым делил и хлеб, и фронтовые невзгоды, все чаще выступает против него, не поддерживает и не защищает, как полагалось бы по обычаям мужской дружбы. Чем все это кончится - подумать страшно. Он убеждал себя, что поссориться им невозможно, а в глубине души чувствовал, что разрыв неизбежен.

- Милости прошу гостей к обеду, - сказал он с вымученной улыбкой.

Но Шарафоглу попрощался, сказав, что у него много неотложных дел, и посоветовал Ширзаду потолковать на партбюро о весеннем севе.

- Да мы и сами хотели... - ответил Ширзад.

- Работать надо, работать, чего напрасно людей с поля гонять? нахмурился Рустам.

- А зачем их гонять, в поле и заседайте, - добродушно засмеялся Шарафоглу. - Гостей пригласите, пусть они скажут коммунистам о своих впечатлениях. А впрочем, дело ваше...

7

У Рустама весь день в ушах отдавались слова Шарафоглу: "Проиграешь, проиграешь". Кара Керемоглу, человек мягкий, не делал никаких предположений, но тоже подтвердил, что к севу в колхозе готовятся плохо, один Ширзад молодцом.

Поздним вечером, проводив гостей, председатель пошел в правление. Салман, Ярмамед и Немой Гусейн курили на веранде. Увидев председателя, они побросали окурки, вытянулись перед ним.

Молча прошел сумрачный Рустам мимо своих приближенных, открыл кабинет, разделся, швырнул папаху на диван и зычно крикнул:

- Проходите! Чего там мерзнете...

Его любимцы вошли, присели на диван. С великим бережением отложив в сторону папаху председателя, Ярмамед сложил на груди ручки, похожие на лягушачьи лапки; Гусейн смотрел председателю прямо в глаза; Салман позевывал в кулак с недовольным видом.

Молчание длилось долго, наконец Рустам сказал:

- Спасибо!

Все с недоумением переглянулись.

- Большое, сердечное спасибо, - повторил председатель и поклонился, не вставая с кресла.

- А что случилось, киши? - спросил Ярмамед.

- А то, коварная ты лиса, случилось, что надоели вы мне, дармоеды, хуже дождей зимой и засухи летом! Тысячу раз говорил, что из Немого Гусейна никакого бригадира не выйдет: ума нехватка... Не вы ли навязали мне его?

Пока Рустам бушевал, сыпал на их головы угрозы и проклятия, Ярмамед и Гусейн с мольбой посматривали на Салмана.

Они были поражены, когда Салман перешел в наступление.

- Если мы не угодили, лучше всего нас выгнать. И как можно скорее. Ты, товарищ Рустамов, возвысил меня, по-отцовски опекал, и я тебе благодарен по гроб жизни. Но сейчас лучше расстаться. Ни за чином, ни за жалованьем не гнался! Отпусти, в Баку уеду, как-нибудь на хлеб к обеду заработаю!

- Что он говорит, что он говорит?... - Рустам опешил.

Салман, не торопясь, вытащил платок, трубно высморкался и еще более печальным тоном продолжал:

- Ширзад дает указания, Наджаф приказывает от лица комсомола, активистка тетушка Телли поносит на каждом углу, Разве это жизнь?

"Ох, умен, дьявол, до чего умен!" - подумал Яр-мамед.

- А тут еще завобразованием повадился под видом критики и самокритики разводить дешевую демагогию!... Да, мы заступаемся и за тебя, дядя Рустам, и за честь колхоза. А каковы результаты? В твоих же глазах мы читаем презрение!

- Ну-ну-ну... - замычал Рустам. - Твои слова не вяжутся с делом.

- Как не вяжутся? - Салман совсем обиделся. - Собственно, что произошло? На участок Гусейна не привезли навозу? Полгектара земли заболотилось? Велика беда!... Пошли меня на один день в "Красное знамя", клянусь верой, наберу тебе в десять раз больше отрицательных фактов!... Колхоза без недостатков не бывает. Самое главное, куда гости глазом косят: на хорешее или плохое. Если мы растеряемся из-за пустяков, то вся Мугань рассмеется!