Так говорил Заратустра

- Афик, есть машина, - сразу сказал Беляев.

У Аллахвердиева вспыхнул взгляд.

- "Волга"?

- Не просто "Волга", а сарай. Аллахвердиев непонимающе пожал плечами.

- Зачем "сарай", мне "Волга" покупать хотел!

- Ты не знаешь, что такое "сарай"?

- Я не знаю такой "сарай".

- А еще машину хочешь! - подзадорил его Беляев.

- Я хочу машина "Волга", - сказал растерянно Аллахвердиев, произнося название как "Вольга".

- А сарай брать не будешь?

- "Сарай" я не буду.

- Может быть, возьмешь сарай? Аллахвердиев с непониманием смотрел на Беляева.

- А какой "сарай" марки? - вдруг хитро спросил Аллахвердиев.

- Сарай марки "Волга"!

- Это другая "Волга", не такая "Волга"? - осторожно спросил Аллахвердиев, пытаясь вникнуть в стиль разговора Беляева.

- Другая! Это - "Волга"-пикап! Аллахвердиев изумленно возвел очи к потолку.

- Так бы и говорил! - воскликнул он. - Такой "Волга" я только мечтал! На дачу ездить прекрасно!

- Где у тебя дача?

- На берегу Каспия. На Апшероне.

- Не дурно ты, Афик, там устроился!

- Приезжай, гостем будешь. Вино, шашлык, море! Сколько?

- За сарай?

- За "сарай"! - засмеялся Аллахвердиев, обнажая золотые коронки справа и слева.

- Двадцать, - спокойно решил проверить платежеспособность Аллахвердиева Беляев.

- Много.

- Как хочешь, - сделал движение по лестнице Беляев, сказав это довольно равнодушно.

- Подожди. Новый "сарай"?

- Почти новый.

- Какие километры? - спросил Аллахвердиев.

- Десять тысяч.

- Хорошо. По рукам! - сказал Аллахвердиев. - Когда смотреть буду, когда покупать буду?

- На следующей неделе.

У Брускова в профкоме высились коробки с конфетами, тюки с заказами, на спинке стула висел костюм Деда Мороза, а на столе лежали яркие билеты на Елку в Кремль.

Беляев молча достал из бумажника сотню, бросил ее на стол и сказал:

- Пять коробок конфет и пять билетов в Кремль.

Из глушителя комаровской "Волги" шел дымок. Беляев взглянул на елки, надежно привязанные к крыше (Комаров догадался пропустить веревки через салон, потому что багажника-решетки на крыше не было), открыл заднюю, пока еще дырявую дверь, и положил сверток с конфетами на заднее сиденье. Сам сел рядом с Комаровым впереди.

- Куда изволите, шеф?

- Домой, - сказал Беляев и некоторое время внимательно смотрел на Комарова.

И Беляеву хотелось думать, что Комаров - человек преданный, терпеливый, достаточно честный.

Комаров тронул машину, а Беляев спохватился:

- Через Пятницкую!

- Понятно, шеф! - отозвался бодро Комаров, причем слово "шеф" он произнес с едва заметным уважением, не как бывший однокашник, а как человек, принятый на работу, пусть и неофициальную.

Иосиф Моисеевич с какими-то ребятами выгружал из "Москвича" пачки с какими-то книгами. Увидев елку, Иосиф Моисеевич возликовал. Комаров пронес его елку в квартирку и, еще до того, как поставить ее в угол, обвел зачарованным взглядом книги.

- Никогда не видел столько книг. Как в книжном магазине! - сказал он Беляеву с чувством.

- Молодому человеку нужны книжки? - спросил Иосиф Моисеевич.

Комаров помялся, ему хотелось что-нибудь из книг приобрести, но у него не было денег. Беляев сам отобрал ему на свой вкус Кафку, Селинджера, Платонова, несколько детских книг и, расплачиваясь, спросил:

- Осип, что это у тебя была за книжка в газетной обертке, которую ты прячешь в сейфе?

- Какая книжка? - удивился Иосиф Моисеевич.

- Ну, та, которую ты в прошлый раз доставал из сейфа?

- Не помню, - сказал Иосиф Моисеевич. - В другой раз поищем. А что была за книжка?

- Я же говорю, она была обернута газетой.

- Черт, у меня много книг, которые я обертываю газетой. Ладно, как-нибудь в другой раз выясним.

- А это что ты разгружаешь? - спросил Беляев, кивая на пачки, хотя на них были этикетки и он мог сам нагнуться и прочитать.

- Швейцер, "Культура и этика".

- Не слышал. Интересно?

- Феноменально! - сказал Иосиф Моисеевич.

- Можно экземплярчик?

- Четвертак.

- Нет вопросов.

Комаров шепнул Беляеву на ухо:

- Возьми и мне.

Беляев удивленно посмотрел на него и так же шепотом спросил:

- Зачем тебе "Культура и этика"?

- Пригодится.

- Тогда можно парочку, Осип?

- Для тебя, Коля, все можно! В машине, когда ехали к Беляеву, Комаров сказал:

- Здорово у тебя схвачено все!

- Что "все"?

- Ну, на работе, и у этого еврея.

- Лева, где прошел Беляев, там еврею делать нечего! - рассмеялся Беляев.- Надо преодолевать комплекс неполноценности и крутиться так, чтобы у евреев только глаза мелькали от недоумения! Комплекс из себя выколачивать нужно! Ты понял меня?

- Понял. Но не слишком-то выколотишь этот комплекс. У них все везде схвачено!

- А ты - перехватывай. Вон Борода тачки перехватил! Схватите все тачки! Я схватил стройматериалы, еще кое-что. Не зевай! Действуй на опережение! И учись у евреев.

- У них научишься! Жди. Они все в секрете держат!

- Не скажи. Их нужно уметь к себе располагать. И вообще не делать из них культ.

В переулке было безлюдно. Комаров ехал медленно и через приспущенное стекло было слышно, как скрипит снег под колесами. Комаров держал елку на плече, как полено, когда они остановились перед новой, поблескивающей лаком, дверью квартиры Беляева. На одной створке был вделан "волчок". Беляев открыл сначала один замок, потом второй, а затем уж и третий специальным ключом, похожим на напильник с зазубринками и согнутым на конце. Отворив внешнюю дверь, сунул ключ в скважину внутренней, такой же новой, двери. Сразу же послышались детские голоса и, когда Комаров втащил елку в прихожую, ярко вспыхнула в ней люстра с подвесками, и Саша с Мишей подбежали к елке и захлопали в ладоши от восторга.

Комаров прислонил елку к стене, на которой в багетовых рамках висели масляные картины Коли, которого дома не было, учившегося в художественной школе. Паркет блистал под ногами золотистыми оттенками. Комаров раздевался и снимал ботинки, глядя на себя в огромное, из антиквариата, зеркало, двухметровое, от пола почти что до потолка. Вдоль другой стены высились книжные полки, застекленные, набитые книгами.

Из дальней комнаты показалась Лиза, с книгой в руках. На ней было просторное домашнее платье, несколько скрывавшее беременность.

- Елка, Лева! - оживилась она после чтения. Комаров надел шлепанцы и с чувством музейного посетителя стал ходить по прихожей, оглядывая ее. Все в ней было основательно, добротно, ново. Двери в комнаты поражали своею старинностью и белизной, на которой очень дорого смотрелись бронзовые тяжелые ручки в виде львиных голов.

- Дворец! - произнес с придыханием Комаров, несколько лет не бывавший в этой квартире.

- Брось ты! - сказал Беляев, поднимая трехлетнего Мишу над собой и сажая его на шею.

- Мама! Мы будем сегодня наряжать елку?! - восторженно спросил Саша, с осторожностью притрагивающийся к елочным веткам.

- Как папа решит, - сказала Лиза и спросила у вошедших: - Вы голодны?

- Как звери! - сказал Беляев, снимая Мишу с плеч и ставя его возле Саши. - Сейчас мы с дядей Левой поедим, а потом займемся устройством елки. Да, ребятки? - обратился он к детям.

- Да, да, да, да, да, да! - затараторил Саша весело, и Миша стал вторить ему и прыгать.

- Новый год, Новый год, он подарки принесет! - скандировал пятилетний Саша.

Комаров с Беляевым прошли в его комнату, в которой преобладали книги.

- Неужели ты все прочитал? - спросил Комаров.

- Нет, - усмехнулся Беляев, - я их держу для звукоизоляции и вместо обоев. Прекрасный интерьер?!

- Черт, столько книг?! Когда ты успел их накупить! - выражал удивление Комаров, садясь в кресло. - Ну и терпение у тебя! Из одной комнаты сделал квартиру. Потрясающее терпение! А я дурак послушал Светку, поехал в двухкомнатную. Кухня - пять метров, прихожей - ноль, двоим не разойтись, комнаты проходные... Надо было мне, как и тебе, ждать.