Похождения Шипова, или Старинный водевиль

- Конечно, конечно, - согласился граф.

- Ежели б я господину полковнику Шеншину не докладывал, что у вас тут типография, они бы мне денег не слали. А куды ж без них? За квартиру вдове этой дай, Гиросу, прощелыге, дай, Матрене послать надо? Надо. Опять же сюртук из альпага, выпить-закусить, того-сего-десятого...

Граф тяжело вздохнул и провел по соломенному хохолку Шилова.

- А они там небось все ищут, - сказал он.

- Ищут, канальи... Все переворотили. Нынче на пруд пойдут, там искать будут.

- А чего ищут-то?

- Типографию, ваше сиятельство, чего же еще.

- А, - опять вздохнул граф, - карасей распугают.

- А ведь не я бы, ваше сиятельство, а другой кто, так еще похуже было бы, такое аншанте написал бы, не приведи господь! Как они там желают, так мы и ста-раимси...

- Что-нибудь нашли? - спросил граф шепотом и вдруг запел:

...Зачем тебе алмазы и клятвы все мои? В полку небесном ждут меня. Господь с тобой, не спи...

Шипов раскрыл глаза. Перед ним сидела торговка пирожками с обрюзгшим лицом и розовыми губами.

- Тсссс! - зашипела она. - Нашли чего?

- Нет, - сказал Шипов, не удивляясь. - А граф-то где?

- На кумысе... Слава богу, что не нашли... А вы-то, батюшка, чего спите? Искать надо...

Михаил Иванович глянул сквозь кусты. Двор перед крыльцом весь был уставлен каретами, подводами. Фыркали лошади. Толпились мужики, бабы, переговарива

лись вполголоса. Гул стоял вокруг, и уже не стало слышно ни птиц, ни кузнечиков.

- Неужто найдут? - спросила торговка пытливо.

- Не, - ответил Михаил Иванович равнодушно, - нечего находить.

- Слава богу, - обрадовалась торговка и погрозила секретному агенту пальцем. - Уууу, плутище, погоди у меня!

Михаил Иванович поднялся и юркнул в дом. Дуняша, в голубом платьице, в мочках ушей красные ниточки, встретилась ему.

- Здравствуй, Дуняша, - сказал он, - барыни-то все мучаются?

- Мария Николаевна спят, - сказала Дуняша, - а тетенька ихние рядом сидят.

- А эти-то?

- А эти на пруд собрались искать там чего-то, а после захмелели и спать легли.

- Так ничего и не нашли? - спросил Шипов.

- Не, не нашли... А чего они ищут? Чего вы ищете? Барыню обидели, тетеньку ихнюю.

- А ты не пужайся, я тебя в обиду не дам, - сказал Михаил Иванович. Пущай они ищут, а ты не пужайся... Вон ты какая вся ладная...

- А я и не боюсь, - засмеялась Дуняша, польщенная его словами. - Чего мне бояться?

Мелькнули красные ниточки в мочках ушей. Голубой мотылек улетел. Полный благоговения и тихой радости, Шипов бесшумно поднялся по деревянной лестнице в залу.

Восемь хмурых молодых людей сидели на диване и в креслах. Лопоухий жандарм стоял в дверях на карауле.

"Студенты, - догадался Михаил Иванович, - учителя..."

- Отчего же мало? - спросил он жандарма.

- Все, какие были, ваше благородие, - ответствовал лопоухий.

"А ведь действительно, - подумал Шипов, - откуда им больше-то взяться?"

Учителя оглядели секретного агента без интереса, лишь у одного глаза загорелись, и Шипов тотчас его узнал. Тогда, в трактире Евдокимова, в полночном пред

ставлении, которое он устраивал в честь будущих своих удач, было не до разглядывания, студент как студент, а теперь он сидел в кресле как на ладони, весь был на виду. Сухощавое, загорелое его лицо с насмешливыми глазами Шипову понравилось, и он улыбнулся собственным воспоминаниям с гордостью за самого себя, за прежнего, а студент сказал:

- И я вас узнал тоже... Вот видите, как люди могут повстречаться.

А там Потап этот, сукин сын, грозил табуретом, лез в драку, пока тяжелая рука Михаила Ивановича не успокоила его.

- Вы, можно сказать, наш заступник. Помните? - сказал студент и подмигнул товарищам. - Это тот, из трактира...

А что ж, когда хозяйский пес, дрожа от невежества, от хозяйской близости, готов разодрать глотку смирному человеку, можно пса и поучить.

- Завсегда готов людям помочь, - сказал Шипов любезно. - Этот пес Потапка, половой этот... да как же, помню, - и засмеялся, - у меня рука тяжелая, не дай бог.

- Ну ладно, - сказал другой студент, - чего же нас здесь держат?

Ах ты господи, значит, представление продолжается? И Михаил Иванович, устроив себе отсрочку, может даже чью-то судьбу решать, покуда полковник и становой спят? А как же... Значит, серый сюртук и грязная манишка - это пока еще маячит перед благородными молодыми учителями как знак правосудия и власти? Ваше сиятельство, Мария Николаевна, в душу загляните мою!

Давешняя иголочка легонько так уколола в сердце. Все теперь глядели на него не отрываясь. За спиной слабо шевельнулись крылья. Он поднял над головой руку, зеленые глаза его, совсем было потухшие, вдруг вспыхнули.

- Ах, господа, - сказал он, - может, бог меня послал вам в утешение. Лямур?.. Что скажете?

Они сидели все так же угрюмо, и выходка Михаила Ивановича не тронула их. Тогда он крикнул жандарму:

- А ты чего встал? Иди поспи на травке, Без тебя обойдемся...

Жандарм не удивился, не воспротивился. Качнулся в дверях и исчез.

- Ну, - обратился секретный агент к учителям, - и вы косточки разомните... Чего вам здесь сидеть-то? Никакого резону...

Через минуту в зале никого не было. Шипов примостился на диване и тут же сладко зевнул.

Его разбудил пристав Кобеляцкий. Радостно улыбаясь, он сообщил, что все пошли на пруд, ждут его.

- Последняя надежда, - сказал Кобеляцкий. - Ни в доме, ни во флигеле, ни в сараях ничего нет... Прекрасный пикник. Теперь последняя надежда.

Михаил Иванович усмехнулся и теперь уже явственно увидел, как его в наручниках увозят из Ясной Поляны. Ваше сиятельство, Мария Николаевна, простите дурака...

У пруда собрались уже все. Был полдень. Солнце пекло невыносимо. Мужики и бабы из окрестных деревень собрались, как на ярмарку. Полковник Дурново сидел на взгорке в плетеном кресле под тенью молодой липы. Фуражку он держал в руке, маленькое его лицо пылало, тонкая шея тянулась из воротника, готовая выскочить из него и мчаться туда, где два жандарма, закатав панталоны, готовились с бреднем зайти в воду. Здесь же, неподалеку от полковника, расположилась прямо на траве знакомая торговка с розовыми губами. Становой пристав Кобеляцкий стоял у самой воды, вглядываясь из-под ладони в самую середину пруда, словно там, на мутном его дне, надеялся различить очертания злополучного типографского станка. Учителя стояли группой, о чем-то беседуя.

Гомон вокруг стоял отчаянный, так что все птицы улетели поближе к лесу. Все ждали сигнала.

- Господин исправник, - сказал Дурново Карасе-ву, - если они найдут станок, сразу берите учителей... Почему вы решили заводить именно в этом месте?

- Вы велели, вашескородие. Берег удобный.

- Ах, да... Ну, так вот, - полковник улыбался, но в глазах гуляло сомнение, - сейчас и начнем. Начнем?

- Пожалуй, - согласился исправник.

- Эй, понятые, - закричал Дурново, - ступайте к воде, к воде...

Группа понятых подступила к самой воде.

- Вода холодная? - спросил полковник.

- Теплая, - хором откликнулись жандармы.

Полковник. Итак, начнем... Где господин Шипов?

Шипов. Вот он я.

Полковник. Глядите хорошенько. Вы, надеюсь, донимаете, что от успеха предприятия зависит и ваша собственная судьба?

Шипов. А как же...

Полковник. Сейчас начнем... Не может быть, чтобы нам не повезло.

Кобеляцкий. Ваше высокоблагородие, пора заводить.

Полковник (Шипову). Кстати, вы настаиваете, что станки в пруду?

Шипов. А как же.

Полковник. Прекрасно. Итак... (Кобеляцкому.) Господин пристав, что это вы там разглядываете? Вы думаете, сквозь воду видно? (Карасеву.) Где остальные жандармы?

Карасев. На чердаке заканчивают, вашескоро-дие... Пора заводить, вашескородие.

Полковник. Не может быть, чтобы мы не нашли. Не может быть, чтобы мы не нашли... Все на местах? Слушай команду!