Полет России

Шлеппиг соорудил в сарае точную копию такового аэростата из непроницаемого гуммиэластика в пропорции 1:30, подвесил к ней гондолу из соломки и наполнил ее оловянными фигурками французских солдат. Летающий кит приводился в движение при помощи двух веерообразных ластов на заводных пружинках и, жужжа, летал по комнате, натыкаясь на стены. Высота полета менялась наклоном ластов, направление - хвостом. Сам изобретатель, выполняя роль кормчего, подвел машину к столу, где была выстроена армия солдатиков в русской форме, и ниточкой открыл люк в брюхе гондолы. На головы русских посыпались ящики с порохом, и строй противника был опрокинут. Оставалось только увеличить модель в тридцать раз, посадить в нее обученную команду из живых людей и погрузить боевой запас в 1200 фунтов. Исходя из примерной численности российской армии, инженер решил, что для ее разгрома достаточно будет пятидесяти аэростатов, непрерывно крейсирующих над полем боя.

Еще около месяца ушло на создание рабочих чертежей, экономические выкладки и составление подробной сопроводительной записки на сорока листах. С этими трудами он и отправился к французскому посланнику в Штутгарте, чтобы через него добиться личной встречи с Императором и изложить ему свой проект. Ожидание аудиенции заняло целую неделю. Когда же Шлеппиг явился во дворец посланника, предвкушая триумф, его направили к одному из второстепенных комиссаров по снабжению.

Комиссар, занимавший почти генеральскую должность, оказался мальчишкой лет двадцати шести. В прежние времена такому не доверили бы и роту. Он был вылитой копией Наполеона на Аркольском мосту и к тому же утрировал это сходство отрывистой, лаконичной манерой речи и быстротой движений.

- Месье Леппер? У вас три минуты, - бросил он.

- Шлеппиг. Инженер Шлеппиг к вашим услугам, - смутился изобретатель.

- Разумеется, месье Шлеппиг. У вас, кажется, какая-то адская машина?

Шлеппиг был уверен, что его примут с распростертыми объятиями и речь зайдет главным образом о сумме контракта. Теперь же выходило, что с его запиской, чтение которой занимало каких-нибудь полчаса, не ознакомились за целую неделю.

- Вы ошибаетесь. Я изобрел летающую машину, которая при самых незначительных расходах может опрокидывать целые эскадроны. Я надеялся изложить свой проект лично императору.

- Императору Франции нет больше дела, как рассматривать воздушные бредни. Впрочем, ваша записка будет передана обычным порядком, - снизошел мальчишка.

Шлеппиг так и вспыхнул от слова "бредни". Чего-чего, а такой филистерской узости он никак не ожидал от представителя самой передовой нации. Этот юный бюрократ был ничем не лучше любого старого, да еще не умел себя вести.

- Когда так, то я оставляю за собой право показать свои "бредни" любой другой державе. - Шлеппиг обиженно поджал губы. - У русского царя хватит времени и средств для обороны своей державы.

Комиссар бросил на механика быстрый внимательный взгляд, попросил минуту обождать и тут же куда-то вышел. Он вернулся через четверть часа и, не глядя на изобретателя, сказал сквозь зубы:

- Вас ждет господин посланник.

Насколько высокомерен и дерзок был мелкий французский чиновник, настолько радушен и любезен оказался настоящий дипломат. В отличие от своего подчиненного, посланник был в курсе проекта и заинтересованно обсуждал мельчайшие технические детали с видом истинного знатока. Его особенно волновала грузоподъемность воздушного корабля и возможность его применения также в транспортных целях.

- В России, как известно, нет ни одной порядочной дороги. С обозами наше движение за Урал может занять месяцы. - Он заговорщицки подмигнул Шлеппигу. - Впрочем, я вам ничего не говорил.

Они расстались совершенными приятелями. Посланник обещал изобретателю, что через месяц его проект вернется в Штутгарт с личной резолюцией Императора. Он почти не сомневался, что резолюция будет самой благоприятной и уже к весне Шлеппиг получит заказ на первые семьдесят летающих машин.

- Обещайте сделать меня своим первым пассажиром, - пошутил посланник. Пока же ответ Императора не получен, инженеру рекомендовалось не покидать города для общего удобства.

Скоро Шлеппигу предстояло убедиться в том, что французская государственная машина обладает самым отлаженным бюрократическим аппаратом в мире. Ровно через месяц он был приглашен в канцелярию французского посланника и ознакомлен с резолюцией Наполеона на свое открытие. На служебной записке с кратким описанием сути изобретения, составленной от имени посла, твердо и размашисто было начертано единственное слово "Merde". Затем инженеру было объявлено, что вплоть до особого распоряжения ему запрещается покидать Штутгарт и отныне он обязан ежедневно отмечаться у начальника местной полиции.

Шлеппиг не случайно проболтался, что может продать изобретение царю. Прежде чем отправиться во французское посольство, он передал копию своей записки секретарю русского посла. Тот не проявил ни малейшего любопытства к ее содержанию и даже прервал механика, когда тот попытался ему что-то растолковать. В отличие от француза, русский чиновник был безукоризненно, равнодушно вежлив, так что сразу было видно: толку не будет. Шлеппиг и не очень рассчитывал на понимание отсталых россиян, теперь же он на версту боялся приблизиться к русскому посольству, напуганный французским надзором.

Ему оставалось только ждать окончания этой кары, какова бы она ни была. По утрам он ходил гулять в городской парк, выпивал чашку кофия, просматривал газету и шел отмечаться в полицию. А всю оставшуюся часть дня изнывал от непривычной праздности без своих книг и занятий. К тому же и его деньги подходили к концу. Наконец он решился спросить полицейского чиновника, как долго ему еще томиться под надзором и не поступало ли на его счет новых распоряжений. Чиновник полистал папку и достал из нее какое-то письмо.

- Вы правы, Шлеппиг, вам надлежит отмечаться не один, а два раза в день.

Шлеппиг был неприятно поражен размером папки со своим делом. Она значительно превышала все научные выкладки самого изобретения.

Ученый уже не мечтал о триумфе. Очевидно, его положение ухудшалось с каждым днем и особенно после того, как он что-то предпринимал и напоминал о своем существовании. Так, трясина засасывает человека быстрее, если он барахтается. Бежать? Но в мире, кажется, осталось всего две страны, неподвластные Наполеону, и до каждой из них надо пересечь несколько границ, его же схватят у первой городской заставы. Если бы его летательная машина была готова, он мог бы улететь на ней в Америку. Ах, зачем он не птица!

- Господин Шлеппиг?

Изобретатель вздрогнул, натолкнувшись на усатого типа в тирольской шляпе с пером, клетчатом плаще до бедер, замшевых гетрах и грубых альпийских башмаках на толстой подошве. Незнакомец держал в руке трость в виде суковатой палки под названием "якобинец". Шлеппигу пришло в голову, что его мысли уже известны полиции.

- Вы обознались, сударь, - малодушно пролепетал он.

- О нет, я уверен, что не обознался. Вы - знаменитый механик Шлеппиг, слухи о котором дошли до моей страны. Позвольте выразить мое восхищение вашими талантами. Я турист из Курляндии Адольф Фейхнер.

- Неужели вам известны мои труды?

После перенесенных унижений и страхов механик готов был расплакаться от умиления и заключить незнакомца в объятия. Тем более что он не походил ни на француза, ни на полицейского.

- О да, мне известно и о коллекции механических животных, и о говорящей голове доктора Фавста, и даже о механической горничной. Я только не могу поверить всем этим чудесам, пока не увижу их воочию.

- Вы увидите нечто более удивительное! - воскликнул Шлеппиг.

Приведя Фейхнера в гостиницу, он открыл шкаф, достал из него модель аэростата и надул ее при помощи специального ножного насоса. Затем он расставил на столе фигурки французских солдат, посадил в гондолу русских и нанес Франции сокрушительное поражение.