Осенний семестр

Голубые, серые, карие и даже зелёные как у кошки глаза смотрели на него и молча, но выразительно спрашивали: "Ты кто? Друг или враг? Будешь с нами на равных или поднимешь себя на такую недосягаемую высоту на которой мы перестанем замечать тебя?" А он и сам ещё не знал, кем он для них будет. Андрей хотел бы стать для этих семнадцати деревенских девчонок и мальчишек не просто учителем русского языка и литературы, а другом, с которым можно поделиться таким, что не скажешь родным отцу с матерью или сверстникам, и в то же время не утерять для них своего авторитета - быть рядом и быть над ними - одновременно это удавалось мало кому в истории педагогики. "Ладно, посмотрим. Получится ли из меня педагог это покажет будущее, а учителем им я обязан быть уже сейчас, с первой минуты. Начнём урок." Он прохаживался у доски и под поскрипывание старых половиц рассказывал как создавался "Евгений Онегин". Андрей и Ольга сошли с поезда, стоявшего в райцентре одну минуту, рано утром, позавтракали в зале ожидания старинного вокзальчика чем бог послал, так как работавший круглосуточно, о чём извещало пышное объявление, ресторан был наглухо закрыт, и побрели с чемоданами по городу, в котором, как они думали, им предстояло жить и работать по меньшей мере три года. Заведующая роно, женщина лет сорока с очень властными манерами, такими, что Андрей подумал, что она явно не на своём месте и вполне могла бы командовать если не полком, то взводом, а может быть и дослужилась бы до ротного старшины, небрежно просмотрела документы и ошарашила их своей короткой речью: - Три недели назад в деревне Верхние Заимки, умер директор школы. Через две недели в школе должны начаться занятия, но вести их некому. Ни у нас, ни у вас нет другого выхода. Тем более вас двое. Один будет вести гуманитарные предметы, другой - естественные. Ольга не смогла вымолвить ни слова в ответ, от этих слов у неё явно что-то произошло, так как она смотрела в рот завроно застывшими в орбитах глазами как кролик на удава. Андрей сдержанно улыбнулся: - Вы не правы, это у вас нет другого выхода, да и то я сомневаюсь, что его действительно нет. Что касается нас, то мы приехали по направлению в среднюю школу этого города, а не в школу деревни Большие Выселки. Мы учителя старших классов, нам нечего делать в деревенской начальной школе. И потом, почему, если умер директор, некому вести занятия с детьми? Где остальные учителя? Они что сразу разбежались? - Нет, молодой человек, не сразу, постепенно. Вы плохо себе представляете обстановку. Семен Георгиевич Плотников в течение последних пяти лет один вёл занятия во всех классах. Заведующая явно злилась на Андрея, на его независимую манеру разговора, которую такие люди как она терпеть не могут, но у неё не было, как правильно отметил Андрей, другого выхода, и она сказала настолько придав голосу мягкости, насколько смогла: - Поймите одно - детям нужно учиться. Я понимаю вас, вы не туда ехали, но что сделаешь, если произошёл такой непредвиденный случай? - Детей, конечно, жалко, но с трудом, знаете ли, верится, что в районе нет учителей, кроме нас - новичков, и в крайнем случае школу можно перевести и в другую деревню - не так уж она велика, должна быть, если один человек ухитрялся вести занятия со всей школой. - Не верите? В районе не хватает тридцати процентов учителей. Вряд ли вы можете понять что это такое - это переполненные классы, перегруженные донельзя учителя, низкое качество учебного процесса, вот что это такое. Но в Верхних Заимках теперь и этого не будет. "Перевести в другую школу"! Да вы знаете, что ближайшая школа в семидесяти километрах по реке? По реке, потому что тайгой не добраться и за год... Ну, молодой человек, заставили меня всё высказать?! Можете покупать обратные билеты в Москву, а детей придется отрывать от родителей и селить в интернате, который и без них ломится от кроватей. Андрей взял со стола заведующей роно документы. - Школа должна быть полностью обеспечена учебниками для всех классов, кроме того мне нужна методическая литература по всем предметам. - Андрей, ты сошёл с ума! - Ольга, наконец очнулась от своей каталепсии. Заведующая усмехнулась. - Единственное, что я могу сказать в утешение - получать вы будете не меньше министра просвещения республики. Да и вашему мужу совсем не плохо начинать свою педагогическую карьеру с поста директора школы. - Да, вы правы, - ядовито улыбнулась Ольга. - Если его не съедят медведи. Школа оказалась огромным одноэтажным домом, построенным из вековых лиственниц ещё до войны. Рядом стоял дом бывшего директора школы, в котором им предстоит жить. Андрей, закончив разговор с председателем сельсовета, спросил ключи от этого дома, но Эдуард Мефодьевич отвёл глаза, откашлялся: - Вообще-то мы ключей не держим, да и дело не в том... надо кой-какой ремонт сделать, всё же вы молодая семья. Пока у меня поживите с месячишко. - Что-то вы Эдуард Мефодьевич не договариваете. Не хотите, чтобы мы жили в этом доме? Мы туда не рвёмся, но жить-то нам где-то нужно? - Да нет, не в этом дело. - А в чём? - Не принято это. Семена Георгиевича уважали у нас. Конечно, жизнь есть жизнь, да и нам ещё спасибо надо вам сказать, что вы к нам завернули из самой Москвы, но пока сороковины ему не справим, вы туда не селитесь. Это у меня просьба к вам такая, да и вам же лучше. Народ у нас приметливый и долгопомнящий, не надо давать пищу для разговоров. Андрей пожал плечами. - Я уже сказал, что мы ни на чьё имущество не претендуем. Хорошо, пока поживём у вас, а там посмотрим. - Имущества у него было кот наплакал. Сын приезжал на похороны из области, забрал кое-что из вещей, а дом - колхозный, для учителей. - Эдуард Мефодьевич, если честно - у вас тут когда-нибудь было больше одного учителя? Председатель сельсовета недоуменно посмотрел на Андрея, потом улыбнулся. - Да нет, в общем-то. Здесь, сколько я помню, учительствовал Семен Георгиевич с женой - Еленой Афанасьевной, а как она умерла пять лет назад - то один. Они к нам перед войной приехали. Жили прямо в школе, тогда дома этого еще не было. От нас он воевать ушёл вместе со всеми деревенскими мужиками. Вернулся. Один из немногих. Да так они здесь и остались. Председатель помолчал, потом широко развёл руками: - Да и что здесь не жить? Вы посмотрите вокруг - красота какая, даже не красота - красотища! Река наша, леса, рыбалка, охота, а воздух? Какие юга сравнятся? У нас есть деды - больше ста лет живут - и до сих пор на медведя ходят. Андрей не выдержал - рассмеялся. Эдуард Мефодьевич обиженно посмотрел на него, потом махнул рукой и тоже засмеялся. Вопреки совету заведующей роно, Андрей решил по своему - начальные классы он передал Ольге. На себя взял пять старших. До первого сентября оставалось десять дней, и они засели в комнате, выделенной им председателем сельсовета в своём доме. Нужно было составить планы и подготовиться хотя бы к нескольким первым урокам. Он должен был дать им знания о том, в чём сам плохо разбирался, и за оставшиеся дни он должен был разобраться, узнать, понять, быть готовым ответить на их вопросы не только по литературе, но и по физике, истории, биологии, химии, географии, математике, английскому языку и даже преподавать им физкультуру. Он пока с трудом представлял себе как сможет совместить всё это, разве что разорваться на несколько частей. Надо было найти выход. После нескольких дней размышлений Андрей понял, что выход был найден давным-давно - вернее в том безвыходном положении, в каком они находились сейчас с Ольгой, необходимо было пойти на эту вынужденную, и как они надеялись временную, меру - всем трём начальным классам, также как и старшим, придётся заниматься в одной комнате, благо что огромные классы старой школы были рассчитаны, видимо, как раз на такой метод преподавания. Андрей исподволь поинтересовался у жены Эдуарда Мефодьевича, и его детей, как проходили занятия у Плотникова, и услышал от них, привыкших к этому как к чему-то обычному и даже должному (потому что они просто понимали, что по-другому нельзя, не было возможности), что именно так они и проходили. Хотя такое ведение уроков практиковалось в течение по меньшей мере двух тысяч лет, оно было против всех современных правил и методик и в то же время, кроме присущих этой системе очевидных недостатков - переполненности классов обычно сверх всякой меры (что сейчас как раз и не грозило Андрею) и отвлечения учащихся, у неё были и плюсы - волей-неволей ученикам приходилось выслушивать по несколько раз то, что они давно прошли и повторять тот материал, который в обычных условиях преподавания они давно бы забыли. - Мы с тобой вернулись лет на сто назад - в земскую школу, - грустно подшучивала над собой и над ним Ольга. - Ну и что ж, это не так уж плохо - быть земским учителем - ведь в сущности они были первыми действительными просветителями народа, а работать им приходилось в условиях куда хуже наших. Заведующая роно обещала нам помочь "при первой же возможности", но я думаю, что даже если бы она очень захотела, вряд ли её помощь придёт раньше, чем через год, а нам, конечно, будет очень трудно -- нужны ещё хотя бы два учителя, чтобы перейти от методов обучения земской школы к современным. Тогда бы мы смогли разделить классы... Впрочем, что это я. Мечты, мечты. Чем богаты, тем и рады, вот наш девиз сейчас. Вообще, это даже интересно - как мы продержимся этот год, что сможем сделать, Оля, а интересно, как этот Плотников один вёл всю школу, как ему это удавалось? Впрочем, с его огромным опытом, ему было полегче, чем нам. Но ведь опыт - дело наживное, главное суметь его приобрести, а трудности - если мы сейчас, пока молоды, не сумеем, то уж потом будет некогда, так можно никогда и не узнать, на что ты способен. А, Оль? Ольга спала, положив голову на раскрытый учебник. Свет настольной лампы искрился на её темнорусых волосах. Андрей несколько минут с улыбкой любовался своей женой, потом взял её на руки и перенёс на диван, накрыл одеялом, а сам сел на её место. Внизу, под холмом текла обычная русская речушка то с голыми, поросшими травой, то в кустарнике, то в столетних деревьях берегами. За ней, вдалеке, стоял зелёный и синий лес, а над ним и надо всем вокруг всё ещё высоко и мощно горело багровое закатное солнце. "Картошка" кончилась, они убрали казавшееся в первый день бескрайним поле и завтра утром уезжали домой, в Москву, в институт, в свою жизнь, а эти дни, чем они были - эпизодом жизни, или они выпадут из неё и из памяти, или наоборот, долго им ещё будут вспоминаться и ярко светиться среди обыденности? Они медленно начали идти склоном холма, но земля притягивала их, и, наконец, разразившись смехом, им волей--неволей, чтобы не упасть, пришлось со всех ног побежать к реке. - Ну, мы и пробежались. - Наверное, побили мировой рекорд. Я-то уж точно теперь чемпион среди женщин в беге по холмам. - Я тебя поздравляю, - Андрей прищурился, глядя в её веселые, непонимающие глаза и поцеловал её в губы. - Ой! - Ольга оглянулась по сторонам. - Это нечестно... Ведь я ещё тебя не поздравила. Она поцеловала его, расхохоталась и прежде, чем он успел понять, что произошло, и сказать хоть слово, она повернулась и побежала к реке через кустарник. Опомнившись, он рванулся за ней, но она, наверное, и вправду могла бы стать чемпионкой по бегу, и когда он выбежал из зарослей на берег реки, её уже нигде не было. - Андрей, я здесь! Эй! Андрей растерянно оглянулся. Ольга вынырнула из воды и махала ему рукой. Он нерешительно потоптался на месте, лезть в воду ему не хотелось. - Вода тёплая, как парное молоко, уф! Ольга помотала головой и с мокрых волос разлетелись брызги. Она засмеялась. - Ну, что же ты? Насчёт парного молока она должно быть сильно преувеличивала, но стоять истуканом и дальше было глупо. Разбежавшись, он прыгнул чуть ли не на середину речушки и сразу оказался рядом с Ольгой. Они вышли на берег чуть ниже по течению того места, где оставили одежду. Вечерний ветерок коснулся их прохладными крыльями, Андрей взял Ольгу за плечи и притянул к себе. Они лежали рядом на пушистом песке речного берега, обессиленные. Серебряные ивы скрывали их от постороннего взгляда. Солнце только что закатилось за лес, они смотрели в особенно синее в эти мгновения небо, и на смену пугающей пустоте к ним приходило ощущение счастья.