Столкновение обстоятельств

- Вспомнишь тут. И без обеда останешься. Ты хоть ела сегодня?

- Завтрак съела, а вместо обеда с горя купаться пошла. Слава богу, купальник на мне остался, так я хоть с морем попрощаться решила.

- Горе ты мое. Сейчас ведь и с ужином распрощаешься!

И тут щелкнул вокзальный матюгальник.

- Пш-пш-ктропоезд Симферополь-Мелитополь опаздывает на сорок минут!

Милый сердцу беспорядок на железных дорогах!

4

Подкатила почти пустая электричка, они вбежали туда, сытые и веселые, и первой заговорила Наталья. Она сняла очки, отчего-то покраснела и здорово от этого похорошела.

- Простите, сэр, а что бы вы делали, если бы меня не встретили? Я понимаю, это несколько нескромный вопрос, но все-таки?

- Извините, мэм, но как раз в этом случае я бы знал, что делать. Я сегодня действительно прочувствовал, что такое - знакомиться в транспорте. Правду дяди и тети говорят - это неприлично и несимпатично! Ты же все мои наполеоновские планы под откос пустила...

- Так тебе и надо, нечего на хорошеньких девочек смотреть! А позвольте узнать, у вас была невеста?

- Была. Сплыла по распределению в целевую аспирантуру.

- Какой полет! А как же любовь...

- Какая там любовь... Была любовь и кончилась, как только я не вписался в орбиту ее полета...

- Тогда это была не любовь, а привычка друг к другу. Обычная история.

- Легко всегда судить постфактум. А пока все происходит с ТОБОЙ, никогда сам себе не признаешься, что любовь у тебя игрушечная. Стыдно же...

- А ты вообще в любовь-то веришь? Может, ее и нет на свете-то?

- Верю, конечно. И есть она, пока по ней кувалдой бить не начинают.

- Какой кувалдой?

- Да все той же. Расчетом, карьерой, "наш" - "не наш". Ну вот, по мне стукнули - я и сдался. Думаю себе: "С любовью у меня не получилось, а жениться надо. По любви не выйдет, по расчету - гадко, остается - на красивой, чтоб не обидно было".

- Высокие же у тебя помыслы. А как с духовной общностью тогда быть?

- Я ж тебе говорил: духовность - ее с ерудицией перепутать легко, а вот красоту - ее ни с чем не спутаешь. У красивых девушек в принципе есть одно уязвимое место. Зачетки у них обычно ни к черту не годятся: учиться-то им некогда. А в городе остаться ой как хочется. Ну вот, они перед распределением и ищут себе жертву. Так что остается только вовремя жертвой прикинуться, остальное уже, как говорится, дело техники.

- А самому потом противно не станет?

- Ну я же с откровенной дрянью знакомиться не собирался. Сколько угодно есть на свете крепких середнячков. Для высоких чувств у них ни воспитания, ни врожденного таланта нет. Все по плану, замужество тоже - ну, как окончание института или покупка телевизора. Люди эти в принципе неплохие, семьи с ними даже крепче получаются, чем по любви.

- А это почему же?

- А потому что расчет - не любовь. Он кувалды не боится, он сам - кувалда. А что любви не было - эти люди потом никому не скажут. Они же книжки читают, телевизор смотрят, знают, что без любви жить не принято. Мне уже обещали с такой девушкой познакомить. И тут - ты...

- Слушала я тебя, слушала и думаю: ты такой же подлец, как все мужики, или все-таки в тебе человека больше?

- Не мне судить. Но я для себя уже решил: чтобы не скатиться на подлость, надо вкалывать в сто раз больше других.

- Не вижу логики. Подлецы тоже часто людишки не ленивые.

- И все-таки когда вкалываешь, то меньше соблазна сподличать ради карьеры. Это уже вроде как лишнее получается.

- С работой - это понятно. А с невестой как?

- С моей-то? А никак. Она заради аспирантуры через меня перешагнула, а я чем хуже? Я тоже через себя перешагну: помимо "Скорой", буду три года свое здоровье гробить, из лаборатории не вылезать. И я ее обгоню с этой кандидатской, невесту свою бывшую. Не в отместку, для себя.

Резкий голос заставил их обернуться назад:

- Памятник тебе из бронзы или из гранита заказывать?

Лысый дядя интеллектуального вида с командировочным "дипломатом", очевидно, уже с утра немного принял.

- Ты одолеешь одну цель, у тебя появится новая. Чем больше достигнешь, тем больше захочешь еще. Я вообще не верю, что кто-нибудь выходит в люди мало-мальски без грязи, просто на ком ее не видно, тому и не стыдно. Так что не пудри даме мозги. Лучше быть проще и скромнее, ближе к массе.

Андрей осведомился довольно сдержанно:

- А по какому праву вы вмешиваетесь?

- Видите ли, я уже человек отпетый. Хронический командировочный, так сказать. Так что я давно уже без тормозов.

- Это что, профессия? Или призвание?

- Скорее судьба. Или, если хотите, диагноз.

- Дядя, тебя какая муха укусила?

- Какая, какая... Такая! Все у тебя хоккей, вот и сидишь болтаешь, что подлость тебе не нужна. Правильно, пока тебе на любимую мозоль не наступят, так и будешь по жизни добреньким ходить. А вот я уже не смогу. Насмотрелся. У меня, между прочим, тоже мыслишки кой-какие насчет жизни есть. Физику учил, борода?

- Учил.

- Закон сохранения энергии помнишь?

- В общих чертах.

- Я тоже не физик. Ну так вот, подлость-то, она тоже из ничего не появляется и никуда не исчезает. Интересная мысль?

- Что же с ней происходит?

- Да мы все передаем ее по цепочке друг другу. Вот тебе сделают гадость или при тебе ее сделают, и у тебя в душе появится такой заряд цинизма, что где-нибудь ты все равно не сдержишься. Наплюешь кому-то в душу или пройдешь мимо там, где мог бы вмешаться и помочь. И следующего человека зарядишь...

- А если не наплюю?

- Это невозможно. Такой заряд в себе долго не протаскаешь. Пока на ком-нибудь не отыграешься, будешь больной ходить. Человек так устроен. Понимаешь, человек так устроен!..

Дядя с "дипломатом" пошел к выходу. Приближалась Новоалексеевка. Не доезжая Мелитополя, они вышли на маленькой станции. Человеческого тепла больше не там, где больше людей, на то и был расчет: в этой дыре со скрипом, но ночлег будет. Объектом атаки выбрали автостанцию. Несколько минут стука разбудили сурового сторожа. "Шо нада?!!" - "Ночевать не пустите?" - "Три рубля с носа, а то много вас тут шляется!"

Не очень уловив связь между твердой таксой и количеством ходоков по запорожской степи, потрепанные молодые люди покорно раскошелились. Комфорт соорудили: расстелили на вокзальных скамейках два московских спальника; завтра в Харькове их отдавать, а пока нечего церемониться. Чем-то закусили, чай одолжили у деда и расхотели спать. Включили Андрюхин "Панасоник", или, по-свойски, "поросенка", что у рижского матросика был куплен по божеской цене - все ночные дежурства за пятый курс. С "поросенком" вылезли на улицу - ночь в августе, на юге, звезды большие - какой тут сон. Мир вовсю гудел музыкой. По "Маяку" Алла Борисовна, по Франции чтой-то разухабистое, под аккордеончик, по Италии Пупо, Тото, кто-то. И вдруг из темноты резкий, чистый, добрый и ироничный голос Джона Леннона. Голос, который знают без малого все четыре миллиарда ныне живущих. Андрей вынес из домика гитару, протянул Наташке:

- Поехали! Песни распевать не стали - время позднее. По очереди задумчиво бренчали, пока из домика не вышел дед:

- Не пойму я вас, черти, за шо тры рубля отдали? Залетай по одному!

Дед забурился и заперся у себя в каморке, а им осталась целая автостанция и два спальника на вокзальных скамейках. Первой разделась и нырнула в спальник Наташа. Андрей тихо вошел, запер автостанцию изнутри и улегся сам. Дедуля оказался молодцом - поднял к первой электричке, помог упаковаться и прямо в электричку их сонными и засунул. До Мелитополя отоспались, в вокзале умылись и перекусили, по очереди сторожа вещи, перед Запорожьем замелькала в окнах днепровская вода и захотелось передышки.

Вещи в камере хранения, вокзальный ад за бортом, город тоже. Они лежали на песке в укромном углу Хортицы, откуда не видно, что находишься в центре русского Рура, и их никто не видел. Наплавались до одури и изучали друг друга в пляжном обличье. "А купальник у нее точно как у кинозвезд - однотонный и до предела открытый". Наташка перехватила взгляд: