Питерский гость

— На зарѣ ты его не буди, на зарѣ онъ сладко такъ спитъ… на распѣвъ проговорилъ урядникъ, при видѣ входящаго хозяина, и прибавилъ:- Чего это ты, отецъ и благодѣтель, до этихъ поръ сонную музыку разводишь? Людямъ за обѣдъ садиться пора, а онъ спитъ.

— Подъ утро только что вернулся, такъ хоть кого сморитъ. Въ городъ ѣздилъ, шкуры крестьянскія на заводъ продалъ, потягиваясь отвѣчалъ хозяинъ.

— Ну, такъ вотъ прочухивайся. Видишь, гостей-то сколько. Вотъ это нашъ пріѣзжій купецъ Иванъ Тимофѣичъ. Такъ какъ они пріѣхавши сюда въ деревню погостить, а сами человѣкъ полированный, а здѣсь въ деревнѣ все компанія сѣрая и не съ кѣмъ имъ водиться, то и пришли къ тебѣ, къ полированному человѣку, знакомство заключить.

— Оченно пріятно. Мы завсегда рады. Сегодня подъ утро, когда я пріѣхалъ, работники и то мнѣ сказывали, что у насъ на селѣ питерскій гость объявился.

Максимъ Кирилычъ подалъ Харлюзину и уряднику руку, а на Захара Иванова посмотрѣлъ искоса, помедлилъ немного и въ видѣ уступки какъ-то неохотно протянулъ только два пальца.

— Максимъ Кирилычъ! Вѣдь это братанъ мой… отрекомендовалъ въ свою очередь Харлюзина Иванъ Захаровъ. — Ко мнѣ пріѣхалъ, у меня остановился. Ты на грудь-то ему посмотри… Эво сколько медалей!

— Кавалеръ. Меня перехвасталъ по кавалеріи… прищелкнулъ языкомъ урядникъ.

— А какія, братъ Максимъ Кирилычъ, у него цигарки! Двадцать копѣекъ штука. Ей-Богу… Сейчасъ умереть. Братецъ, Иванъ Тимофѣичъ, попотчуйте Максима Кирилыча цигаркой-то.

Харлюзинъ открылъ портсигаръ.

— Нѣ… Не балуюсь… Спасибо. Табакъ не про насъ растетъ… отрицательно потрясъ головой Максимъ Кирилычъ.

— Да вѣдь изъ-за двугривеннаго можно и разрѣшить. Ты подумай: цѣна-то какая!

— Богъ съ ней! Для меня табакъ все равно, что волку трава. Въ Питерѣ торговлю производите?

— Въ Питерѣ. Пятнадцать лѣтъ хозяйствую.

— Какимъ товаромъ?

— Желѣзо есть, строительный матеріалъ, домовые приборы, лѣсъ…

— Бывалъ и я въ Питерѣ. Давно только. А что, у васъ Юлія Пастрана жива?

— Это женщина-то съ бородой? Давно померши.

— Ну, а какъ нынче у васъ Исаакіевскій соборъ? Все еще въ лѣсахъ?

— Послѣ разспросишь, Максимъ Кирилычъ, перебилъ его урядникъ. — А теперь ты вотъ что: что есть въ печи — все на столъ мечи для дорогого гостя. Да и прежде всего машину заведи.

— Что машина! Питерскій гость у себя въ Питерѣ и не такую машину слыхалъ, а наша машина ему только одно умаленіе.

— Заведи, заведи. Пусть онъ и нашу деревенскую машину послушаетъ. Я вотъ самъ-то на кларнетѣ балуюсь, въ полку выучили, такъ музыку страсть люблю. Пусть Иванъ Тимофѣичъ послушаютъ.

— Парамонъ! кричалъ хозяинъ. — Давай сюда водки трехъ сортовъ, да возьми у хозяйки коробку сардинокъ, балычка кусочекъ и селедку… Да живо!

Отдавъ приказъ, Максимъ Кирилычъ вынулъ изъ жилетнаго кармана ключъ и принялся заводить музыкальный ящикъ.

1893