Случайные имена

- И поэтому вы приехали сюда? - Да, я не могу видеть его, мне надо отвлечься, я даже готова изменить ему... - А вы любите его? - Не знаю, я вышла замуж так внезапно, да и потом - что это такое, любовь? - А ты как думаешь? - Сюзанна обращается ко мне. Она застала меня врасплох, необходимость из партера перейти на сцену и сразу же принять участие в происходящем бывает довольно мучительна, так что я долго подыскиваю слова, а потом уже отвечаю: - Я тоже не знаю, я лишь пытаюсь понять, кто стоит за ней - Бог или Дьявол? - А что есть Бог и что есть Дьявол? - внезапно произносит К., дословно цитируя знаменитый постулат мистического трактата "Амфатрида", принадлежащего перу известного средневекового чернокнижника, великого магистра, князя Фридриха Штаудоферийского, хотя к данному повествованию это не имеет никакого отношения, так что я даже не спрашиваю у К., читала ли она сам трактат, написанный, между прочим, на латыни. - Ну, - вновь вступает в разговор Сюзанна, - это вопрос как раз для моего мужа, вполне возможно, что вскоре он продаст душу дьяволу и тогда сможет вам ответить во всех подробностях. - Это правда? - К. смотрит на меня и краснеет (краснеющая брюнетка с сине-зелеными глазами). - Или вы надо мной смеетесь? - Нет-нет, что вы, - отвечаю я, - только лучше спрашивайте об этом мою жену. - Можно? - обращается К. к Сюзанне. - Конечно, - уверенно разрешает та и без всяких наводящих вопросов начинает рассказывать К. все то, что и так уже известно читателю. - Но зачем же продавать душу? - так и не понимает К. - Да потому, - отвечает Сюзанна, - что душа должна принадлежать тому, кто ею управляет. Душа моего мужа, соответственно, должна окончательно перейти под юрисдикцию Князя Тьмы, ибо он занимается дьявольским ремеслом - играет людскими судьбами, не имея на это никакого права, ведь право это дано лишь Богу, а не Дьяволу, согласны? - А вы? - обращается К. ко мне. - Все вопросы к моей жене, - вновь отвечаю я, - это она задумала наш милый ужин, так что ей и отвечать. - А зачем вы его задумали? - спрашивает К. у Сюзанны. (Что мне очень нравится в бывшей незнакомке, то это присущая ей очаровательная наивность, впрочем, было бы странно, если бы она сразу же включилась во всю суть наших с Сюзанной отношений.) - Да потому, - начинает объяснять Сюзанна, - что мы с мужем заключили пари. Но главное даже не это, а тот залог, который я пообещала ему. И - так уж получилось - вам отведена в нем главная роль. - Какая же? - интересуется К. - Вы можете закрутить с моим мужем роман. - Да? - удивляется К. и продолжает с интересом слушать Сюзанну. - Это не значит, - продолжает та, - что вы обязаны это сделать, вы можете это сделать, если захотите, только учтите - если вы все же сделаете это, то я постоянно буду вместе с вами, это тоже одно из условий залога... - Ничего не понимаю, - говорит К., а потом спрашивает: - А при чем здесь пари и Дьявол? - Это проще всего, - отвечает Сюзанна, - мы поспорили, что если случится одна вещь (точнее же говоря, не случится, это уточняю уже я), то мой муж продаст душу дьяволу (вновь перейдем к написанию с маленькой буквы). Если он не сделает этого, то пари выигрываю я. В качестве залога я предложила ему завести то, что называют романом на стороне - с моего согласия и - более того при моем участии. Если вас интересует, почему именно такую форму залога я предложила своему мужу, то отвечаю: все дело в том, что между нами сложились довольно странные для постороннего взгляда отношения, то есть мы не обычная супружеская пара, мы практически не живем вместе как муж с женой, но на это есть свои причины, о чем говорить сейчас нет смысла... - Но почему? - удивляется К. - Это долгая история, - отмахивается Сюзанна, - поверьте, что ничего криминального в этом нет, да и никакой особой тайны тоже не существует, просто так уж случилось, что между нами сложились именно такие отношения, а разорвать их, расстаться - этого мы не можем. А значит, должен появиться еще один человек, и почему бы им не оказаться вам, согласны? К. не отвечает, она молча крутит в пальцах правой руки бокал с остатками сухого вина (рикошет из нашего с Сюзанной прошлого), а потом говорит: - Не знаю... Все это так странно... Ведь мы почти незнакомы... - Ну и что? - удивляется Сюзанна. - А то, что незнакомы - ведь это всегда к лучшему, так соглашаетесь? По всей видимости, К. просто не может больше выносить напора моей жены и всю инфернальность происходящего разговора, так как на этот раз она (сгустившиеся за окнами ресторана сумерки и приглушенный электрический свет не позволяют в очередной раз сказать "покраснев"), еще немного помолчав, вдруг кратко и весомо говорит: - Да, соглашаюсь... - А потом опять добавляет: - Но все это так странно... - Вот и хорошо, - с облегчением заявляет Сюзанна и просит официанта принести еще бутылочку сухого вина, а я пытаюсь понять, к чему относится это ее "вот и хорошо" - то ли к согласию К., то ли к тому, что все это так странно. - Не ломай голову, - улыбается мне жена, и я послушно наполняю бокалы терпковато-кислым рислингом прошлогоднего разлива.. - Выпьем за знакомство! - предлагает нам Катерина. 9 - Зачем вы согласились? - спрашиваю я у К. часом позже, когда мы, как то и следует по законам жанра, впервые остаемся наедине, вот только происходит это не в спальне (что было бы просто смешно) и даже - скажем так - не в геометрически замкнутом пространстве, а на берегу, хотя августовские сумерки свежи и К. в своей тонюсенькой блузочке мерзнет, но это не играет никакой роли, просто так уж положено - что мы с ней оказались именно в этот самый момент вдвоем на берегу, в час поздних августовских сумерек, то есть если посмотреть на часы, то времени около одиннадцати вечера, и вот-вот наступит ночь, скроются в темноте окружающие нас горы, исчезнет поблескивающая в свете луны поверхность Глубокого (Черного, Безымянного) озера, да и сама луна - большой ноздреватый полукруг ккрасновато-зловещего цвета - уйдет за тучи, которые с минуты на минуту пригонит внезапно поднявшийся ветер, впрочем, настоящего ветра, такого, как днем, когда мне (предположим) все же довелось спасти К. во время грозы, не будет, слабый ветерок нагонит из-за гор тучи, скроется луна красновато-зловещего цвета, не будет видно ни зги, лишь две тени в свете тусклых фонарей, что слабо мерцают у дверей пансионата, останутся у кромки берега, но кому, скажите мне, придет в голову высматривать их в эту черную августовскую ночь, когда ни летучих мышей, ни крупных ночных бабочек (ни совок, ни бражников), даже таинственных сумеречных птах нет и в помине, а если и есть, то в каком-то ином, волшебном измерении, где нет ни пансионата, ни столь подробно описанного озера, ни героев этого повествования, вновь соединившихся по воле Парок из далекого (скорее всего, существующего тоже в ином измерении), заброшенного парка, в странный, разносторонний треугольник. Но я отвлекся, так что вновь задам К. свой вопрос: - Так зачем вы согласились? Она не отвечает, она садится на ближайший к воде булыжник, с которого днем пацаны удят рыбу длинными, далеко выдающимися в озеро удочками, просит у меня сигарету, а потом отвечает вопросом на вопрос: - А почему вы не сказали жене, что мы с вами уже встречались? - А зачем? - недоумеваю я. - Она просто сделала бы из этого вывод о том, что наша с вами встреча предопределена, а значит, все действительно будет так, как ей этого хочется, хотя я, например, в этом не уверен. - Почему? - отбрасывая в озеро лишь наполовину докуренную сигарету, спрашивает К. - Тогда получилось бы, что мы с вами просто марионетки, исполняющие волю того, кто стоит за моей женой, а сознавать это не очень-то приятно, согласны? - А кто за ней стоит? - И ни тени сомнения в том, что безумие нашего сумеречного (впрочем, уже ночного, луна скрылась за обещанными тучами, ни зги не видно, лишь смутный силуэт К. угадывается напротив меня, ибо она, как уже сказано, сидит, я же стою - вассал, оказывающий подобающие знаки внимания сюзерену) разговора лучше отнести к сценам из жизни приюта скорби (сумасшедшего дома, дома для умалишенных), а не к обычному разговору, что происходит после посещения ресторации между парочкой, которой - по нелепому стечению обстоятельств - судьба уготовила (мне хотелось бы с этим поспорить) одну постель. - Вы еще не догадались? - смеюсь я. - Что же, порою мне кажется, что тот самый, которому по условиям нашего пари я должен продать душу, давно уже в таком близком контакте с моей женой, что ближе, как говорится, не бывает. Впрочем, пока это лишь мои догадки, но отчего-то кажется, что они близки к истине. - Зябко, - говорит К., поеживаясь, - может, погуляем? - Темно, а у меня нет фонарика... - Ну и что? - удивляется она. - Я хорошо ориентируюсь в темноте.