Нахлебник

ОЛЬГА (смеясь). Вы злы... Я вас оставляю, господа... до свиданья. (Уходит в гостиную.)

ТРОПАЧЕВ. Павел Николаич, позвольте мне еще раз поздравить вас... Вы, можно сказать, счастливый человек...

ЕЛЕЦКИЙ (улыбается и жмет ему руку). Вы правы... Фаддей... Флегонт Александрыч.

ТРОПАЧЕВ. Но, послушайте, я вас, может быть, удерживаю?

ЕЛЕЦКИЙ. Напротив, Флегонт Александрыч. Знаете ли что?.. Вам, как хозяину, это не будет неприятно...

ТРОПАЧЕВ (надвигаясь на Павла Николаича и прижимая его руку к своему желудку). Располагайте мною, Павел Николаич, прошу вас.

ЕЛЕЦКИЙ. Хотите, мы перед завтраком сходим на гумно? Отсюда два шага подле сада.

ТРОПАЧЕВ. Enchante! Помилуйте.

ЕЛЕЦКИЙ. Ну так берите вашу шляпу. (Громко.) Человек, кто там? (Входит Петр.) Завтрак вели приготовить.

ПЕТР. Слушаю-с. (Уходит.)

ТРОПАЧЕВ. Карпачов пойдет с нами, если вы позволите.

ЕЛЕЦКИЙ. Очень рад...

Оба уходят. КАРПАЧОВ идет за ними.

КУЗОВКИН (живо обращаясь к Иванову). Ну, Ваня, скажи теперь сам, какова наша Оля?

ИВАНОВ. Что ж, я не говорю, - хороша.

КУЗОВКИН. А ласкова-то как, Ваня?

ИВАНОВ. Да - она не то, что он.

КУЗОВКИН. А чем же он дурен? Ты, Ваня, рассуди: он человек важный, привык, знаешь, эдак себя держать. Он бы и рад, да ты понимаешь: нельзя. Оно у них так там требуется. А заметил ли ты, Ваня, какие у ней глаза?

ИВАНОВ. Нет, не заметил, Василий Семеныч.

КУЗОВКИН. Я, брат, тебе после этого удивляюсь, - ей-богу. Это нехорошо, Ваня, право нехорошо.

ИВАНОВ. Может быть; что ж, я не говорю.... А вот дворецкий идет.

КУЗОВКИН (понизив голос). Ну что ж, что идет. Мы ничего.

Входит ТРЕМБИНСКИЙ с ПЕТРОМ. ПЕТР несет завтрак на подносе.

ТРЕМБИНСКИЙ (выдвигая стол на средину сцены). Вот здесь поставь, да не разбей, смотри. (Петр ставит поднос и развертывает скатерть. Трембинский отнимает ее у него.) Подай.... Это я сам, а ты за вином ступай. (Петр уходит. Трембинский накрывает стол и сбоку поглядывает на Кузовкина.) Эка, подумаешь, иные люди - точно в сорочке родятся! Наш брат бьется, как рыба об лед, из-за куска хлеба, а им все достается даром. Где после этого, позвольте спросить, справедливость на свете? Удивительное, право, дело!

КУЗОВКИН (осторожно прикасается плеча Трембинского. Трембинский глядит на него с удивлением). Об стену... замарались...

ТРЕМБИНСКИЙ. Вот еще... велика беда... оставьте. (Входит Петр с бутылками и вазой шампанского, которую ставит на маленький стол подле двери.) Ну, иди, поворачивайся. (Берет бутылки и ставит на стол.) Да шашки вон прибери.... Вишь, когда вздумали господа играть.... И что за игра? Дворянская это игра, что ли? (Петр убирает шашки.)

ИВАНОВ (тихо Кузовкину). Прощай, брат.

КУЗОВКИН (тихо). Куда ты?

ИВАНОВ (тихо). Домой.

КУЗОВКИН (тихо). Полно, останься.

ЕГОР (выглядывая из передней, торопливо). Нарцыс Константинович, а Нарцыс Константинович...

ТРЕМБИНСКИЙ (оглядываясь). Чего?

ЕГОР. Куда барин пошел?

ТРЕМБИНСКИЙ. На гумно. А вы что ж не с ним?

ЕГОР. На гумно.... Ах, батюшки...

Хочет бежать, но тотчас же выпрямляется, закидывает руки назад и жмется к двери.... Входят ЕЛЕЦКИЙ, ТРОПАЧЕВ и КАРПАЧОВ.

ЕЛЕЦКИЙ (Тропачеву). Итак, - vous etes content?

ТРОПАЧЕВ. Tres bien, tres bien, tout est tres bien.... А, Егор, здравствуй! (Егор кланяется. Тропачев треплет его по плечу.) Это у вас прекрасный человек, Павел Николаич... Вы можете смело на него положиться. (Егор опять кланяется и уходит.) А вот и завтрак. (Подходит к столу.) Э! Да это целый обед! Comme c'est bien servi! (Снимает серебряную крышку с одного блюда.) Дупели...прошу покорно... хоть бы у Сен-Жоржа.... Экая бестия этот Сен-Жорж! А кормит славно. Я таки проел у него не одну сотню...

ЕЛЕЦКИЙ. Сядемте - хотите? Человек! Стулья...

ПЕТР подает стулья, ТРЕМБИНСКИЙ хлопочет около господ. ЕЛЕЦКИЙ с ТРОПАЧЕВЫМ садятся.

ТРОПАЧЕВ (Карпачову). Садись и ты, Карпаче... (Елецкому.) C'est comme cela que je l'appelle... Vous permettez?

ЕЛЕЦКИЙ. Сделайте одолжение... (Кузовкину и Иванову, которые все не выходят из своего угла.) Да вы что ж, господа, не садитесь... Милости просим.

КУЗОВКИН (кланяясь). Покорнейше благодарим-с.... Постоим-с...

ЕЛЕЦКИЙ. Садитесь, прошу вас.

КУЗОВКИН и ИВАНОВ робко садятся за стол. ТРОПАЧЕВ сидит, для зрителя, налево от ЕЛЕЦКОГО, КАРПАЧОВ на некотором расстоянии направо, возле него КУЗОВКИН и ИВАНОВ. ТРЕМБИНСКИЙ, с салфеткой под мышкой, стоит позади ЕЛЕЦКОГО, ПЕТР возле двери.

ЕЛЕЦКИЙ (снимает покрышку с блюда). Ну, господа, чем бог послал.

ТРОПАЧЕВ (с куском во рту). Parfait, parfait, - у вас чудесный повар, Павел Николаич...

ЕЛЕЦКИЙ. Вы слишком добры! Итак, вы думаете, умолот хорош будет в нынешнем году?

ТРОПАЧЕВ (продолжая есть). Я так думаю. (Выпивая рюмку вина.) За ваше здоровье! Карпаче, что ж ты не пьешь за здоровье Павла Николаича?

КАРПАЧОВ (вскакивая). Многие лета достойному нашему хозяину... (выпивает рюмку разом) и всяких благ... (Садится.)

ЕЛЕЦКИЙ. Спасибо.

ТРОПАЧЕВ (подталкивая локтем Елецкого, Карпачову). Вот бы кого в предводители! А! Как думаешь?

КАРПАЧОВ. Еще бы! Какого еще им рожна надобно?

ТРОПАЧЕВ. А ведь в самом деле, Павел Николаич, если б не служба какой удивительный сыр, - если б не служба, знаете, быть бы вам нашим предводителем!

ЕЛЕЦКИЙ. Помилуйте...

ТРОПАЧЕВ. Нет, я не шучу. (Кузовкину.) А что ж не пьете за здоровье Павла Николаича - а? (Иванову.) И вы тоже - а?

КУЗОВКИН (не без замешательства). Я очень рад...

ТРОПАЧЕВ. Карпаче, налей ему... да полней. Вот так, что за церемонии.

КУЗОВКИН (встает). За здоровье почтенного хозяина... и хозяйки. (Кланяется, пьет и садится. Иванов тоже кланяется и пьет молча.)

ТРОПАЧЕВ. А, браво! (Елецкому.) Погодите... nous allons rire. Он довольно забавен - только надо его подпоить. (К Кузовкину, играя ножом.) Ну, как вы поживаете, Имярек Иваныч? Я вас давно не видал. Все помаленьку небось?

КУЗОВКИН. Помаленьку-с, как вы сказывать изволите-с.

ТРОПАЧЕВ. Так. Ну, хорошо. А что, Ветрово достается вам, наконец, или нет?

КУЗОВКИН (потупляя глаза). Вам угодно шутить-с.

ТРОПАЧЕВ. Помилуйте, с чего вы это взяли? Я в вас участье принимаю. Я нисколько не шучу.

КУЗОВКИН (со вздохом). Никакого еще решенья нету-с.

ТРОПАЧЕВ. Будто?

КУЗОВКИН. Никакого-с.

ТРОПАЧЕВ. Потерпите, что делать! (К Елецкому, мигая глазом.) Вы, Павел Николаич, может быть, не знаете, что в лице господина Кузовкина вы видите перед собою помещика, настоящего помещика, владельца - или нет бишь, наследника, но законного наследника сельца Ветрова, Угарова тож.... Сколько бишь у вас душ?

КУЗОВКИН. В сельце Ветрове по восьмой ревизии сорок две души состоит; но оно не все мне достается.

ТРОПАЧЕВ (тихо Елецкому). Он на этом Ветрове помешан. (Громко.) А в вашем участке сколько десятин?

КУЗОВКИН (понемногу переставая робеть). Да за выделом седьмых частей и прочих законных треб - восемьдесят четыре десятины с лишком.

ТРОПАЧЕВ. А душ сколько вам достается?

КУЗОВКИН. Душ неизвестно сколько. Многие в бегах состоят-с.

ЕЛЕЦКИЙ. Да от чего же вы не владеете вашим именьем?

КУЗОВКИН. А тяжба-с.

ЕЛЕЦКИЙ. Тяжба? С кем?

КУЗОВКИН. А другие оказываются наследники. Казенные долги тоже есть, ну и частные.

ЕЛЕЦКИЙ. И давно это дело завязалось?

КУЗОВКИН (постепенно одушевляясь). Давно-с. Еще при покойнике-с, царство ему небесное! За мной бы осталось, да денег нет. Времени тоже мало. Следовало бы в город съездить, разумеется, попросить, похлопотать - да, вишь, некогда-с. Гербовая бумага одна чего стоит. А человек я бедный-с.

ТРОПАЧЕВ. Карпаче, налей ему еще рюмку.

КУЗОВКИН (отказываясь). Покорнейше благодарю-с.

ТРОПАЧЕВ. Полноте. (Пьет сам.) За ваше здоровье. (Кузовкин встает, кланяется и пьет.) Ну, так как же вы? Эдак не ладно. Эдак вы, пожалуй, дело-то проиграете.