Ключ дома твоего

* * *

В саду никого не нашли. Несколько сломанных веток говорило, что кто-то, сломя голову, убегал отсюда, перепрыгнул через забор и скрылся за холмом. Ночь скрыла его позор. Но больше не могла Айша работать. Стыдно было ей, как прежде, проходить через все село к себе в школу, ей казалось, что из каждого дома на нее смотрят любопытные глаза, которые шепчут: "Нет дыма, без огня. Почему это ко мне никто не приходит. Сама, видать, кому-то что-то обещала". Закрылась школа в Сеидли. День, другой еще приходили дети к ней, садились у дверей, ждали свою учительницу и, не дождавшись, возвращались домой.

Спустя несколько дней по тропинке, ведущей к дому Айши, поднимались трое мужчин. Это были уважаемые старейшины села Сеидли. С почтением обратились они к старой Сугре-ханум с позволением зайти и, глубоко кланяясь при входе памяти покойного хозяина дома, прошли внутрь. Со дня похорон Садияр-аги, они не были в этом доме. Наконец, когда все расселись, заговорил самый почтенный из них, старый лавочник Аллахверди. Лавку его давно конфисковала Советская власть, но, не сумев наладить торговлю, снова ему же предложила в нем работать. И он согласился. Привык он к ней, и люди были рады видеть снова его на пороге лавки. Правда, торговля уже больше не шла так бойко, как прежде. Раньше он сам искал товар, завозил все новое, свежее, сам устанавливал цену и, зная своих сельчан, их возможности, каждому называл ту цену, которая ему была приемлема, поэтому каждый всегда уходил от него с покупкой. Сейчас все было по-другому; товар ему приносили с районного склада в соответствии с разнарядкой, цены тоже были твердыми. Скучно стало Аллахверди в своей лавке, охладела душа его к торговле. В селе он пользовался уважением, поэтому, когда он обратился к Сугре-ханум, остальные почтительно замолчали.

- Сугра-ханум, мир твоему дому. Пусть спокойствие и благополучие не покинут его.

- Спасибо, Аллахверди-киши. Добро пожаловать в дом моего покойного сына.

- Мир праху его. Мы все слуги Садияр-аги. Как при жизни, так и сейчас. Аминь.

- Аминь, - поддержали его другие. - Мир праху его.

- Спасибо на добром слове, Аллахверди-киши, но что привело вас в наш дом, хотя снова повторяю, добро пожаловать.

- С твоего позволения Сугра-ханум, мы хотели бы поговорить с Айшей-ханум.

Просьба не удивила Сугру-ханум. За то небольшое время, что работала Айша в сельской школе, поменялось к ней отношение не только у сельчан, Сугра сама ловила себя на мысли, что думает о ней не только как о своей невестке, но и как о человеке значимом, с которым считаются и которую уважают.

- Не знаю, захочет ли она спуститься сюда.

- Мы все просим тебя, ты мудрая женщина, уговори ее спуститься к нам, хотя бы на минутку.

- А что случилось?

- Несчастье случилось.

Похолодело вдруг сердце старой Сугры-ханум, одними губами прошептала она в страхе:

- Что за несчастье еще?

- Школа наша закрыта, разве может быть большее несчастье, чем это.

Вздохнула облегченно старая Сугра, так тихо, чтобы никто не заметил этого. Другое подумалось ей.

- Сейчас постараюсь позвать, - сказала она и удалилась.

Спустя некоторое время Айша, в синем, домашнем платье, цветастом платке спустилась к гостям. Кивком головы она приветствовала всех, ни к кому конкретно не обращаясь.

Когда она вошла, все мужчины, что сидели за столом, встали.

- Здравствуй, доченька, - обратился к ней старый лавочник

- Добро пожаловать.

- Мы, доченька, пришли сюда попросить у тебя прощения.

Айша молчала. Сугра, пораженная услышанным, стояла позади нее.

- Мы не знаем имени того, кто посмел тебя оскорбить, дочь моя, и, наверное, никогда не узнаем, не посмеет он признаться в этом. Сам я, несмотря на старость, застрелю подонка. Но смею тебя заверить, больше этого никогда не повторится. И не только здесь, в этом доме. На Коране поклялись все и не дай бог кому-то нарушить эту клятву. Весь его род будет отвечать за него.

Айша молча выслушала старика, еще больше покраснела она.

- Я не могу тебе указывать. Тебе самой решать, но прошу тебя, от имени всего села, вернись в школу, дочь моя. Не наказывай детей наших, хотя и заслужили мы твое презрение.

- Не говорите так, дядюшка Аллахверди, при чем тут вы.

- Мы виновны перед тобой, дочь моя, что допустили такое в нашем селе. Мы, старики, прежде всего. Потому что молчали, когда видели, что молодежь распустилась. Потому, что не смогли передать им наказ отцов наших. Виновны, что не уберегли в эти последние годы многих наших доблестных сынов, одни убиты в этой чуждой, навязанной нам братоубийственной войне, другие в бегах. Поэтому и творятся безобразия эти. Много славных мужей погибло, сама знаешь, вот и подняла голову всякая мелюзга. Еще раз прости нас, дочь моя.

Другие мужчины стояли и молчали, опустив голову. Когда Аллахверди закончил свою речь, Айша подошла к нему и, обняв его, поцеловала в колючую щеку. И пока они так стояли, остальные тихо покинули комнату. Последним ушел Аллахверди-киши.

* * *

На следующий день с утра через все село снова шла Айша к себе в школу. Шла прямо, не оглядываясь на окна, откуда ее одобрительным взглядом провожали сельчане. Только подойдя к школе, она остановилась пораженная, когда увидела, сколько детей уже стояли перед дверьми и ждали ее. Две девчонки подбежали к ней. Та, что была побольше, взяла ее сумку с тетрадями, а другая, совсем кроха, ее любимица, вцепилась ей в руку и повела за собой. И Айша, окруженная улыбающимися детьми, открыв и сняв с дверей большой старый замок, широко распахнула обе створки школьных дверей. Весь день они так и оставались открытыми, чтобы каждый мог увидеть и понять, что отныне никто не посмеет их закрыть..

А спустя два месяца в Сеидли приехали, остались жить и работать два новых учителя.

Глава девятая

Прошло почти полгода, как вернулась Айша из Казаха; многое изменилось в селе, изменились сами люди. Все это время Айша была занята в школе, работа ей нравилась, всем сердцем полюбила она школу, детей, но все больше и больше она убеждалась, что ей необходимо учиться дальше.

Первое время после возвращения из семинарии о Шямсяддине ничего слышно не было. Неожиданно для себя Айша чувствовала себя как-то странно, ходила, как будто чего-то потеряла, постоянно оглядывалась, как будто что-то ожидала. Потом, когда, спустя два месяца, в село прибыл новый уполномоченный, и стало известно, что Шямсяддин вернулся в Баку, Айша почувствовала разочарование. А тут еще смешки, глупые, а иногда и грубые намеки, совсем вывели ее из себя.

После того, ночного случая, она больше ни о чем не думала, старалась забыть обо всем. Днем еще ничего, всю себя она теперь отдавала школе, часами могла сидеть вечерами над тетрадками, допоздна горел свет в ее окне. Но боялась она того времени, когда приходилось ей, потушив свет, ложиться спать. Только мудрая Сугра-ханум все поняла и сказала ей правду. И как ни противилась она этой мысли, повторяя раз за разом, что это не так, и не нужен ей больше никто в этой жизни, все ее существо говорило обратное.

* * *

Было раннее утро. Солнце еще только выглядывало из-за горы, что высилась над Сеидли, все вокруг тонуло в сизой дымке, со стороны реки поднимался легкий туман. И сквозь этот туман вырисовывались фантастически изогнутые ветви деревьев, полных молодых листьев и цветков. Айша, открыв дверь, спускалась по лестнице во двор. Она, слегка поежившись от утренней свежести, вдруг вздрогнула, когда тень под навесом у дерева пошевелилась.

- Кто тут? - испуганно спросила она и, повернувшись, хотела побежать в дом.

- Айша, это я, - услышала она знакомый голос и остановилась, пораженная.

- Ты? - Айша повернулась к нему, все еще не веря.

- Я вернулся, Айша, - сказал Шямсяддин и сделал шаг навстречу.

И Айша сделала свой шаг. Они стояли теперь рядом, смотрели друг на друга. Айша молчала, слезы катились по ее щекам, но сияли глаза ее, и смеялась она. А Шямсяддин рассказывал ей об этих месяцах, что прожил вдали от нее. Как пытался забыть ее, но тщетно, не смог. Говорил о том, что ему уже все равно, что скажут люди, да и кто ему что может сказать? Они уже давно не дети, и сами в ответе за все. Уедет он отсюда только с ней. Это он решил окончательно. И дочь ее он удочерит, и все они вместе будут жить в Баку, в его новой квартире, которую ему выделили на новой работе в НКВД. Лейли будет ходить в школу, в самую лучшую, а Айша - в педагогическое училище, а может, в Университет. Но самое главное - они будут вместе.