Не верь, не бойся, не проси

- Вот как? - удивленно поднял Чкаловский густые, с проседью брови.Ну-ну. Выкладывай, что у тебя за мечты такие, которые даже за баксы не купишь.

- Трудно, Федор Петрович, жить одному. Без... друзей, единомышленников... - замялся Новокрещенов.

- Ты не финти, говори прямо, - властно подстегнул его Чкаловский.

- Я... имею в виду... Долгосрочное сотрудничество. Так сказать, на постоянной основе. Короче говоря, прошу зачислить меня в вашу... команду.

Федя осторожно уложил серую колбаску пепла, осмотрел рубиновый огонек на конце сигары, спросил буднично:

- А - зачем?

- Сложно нынче одному, без поддержки. Да я и не с пустыми руками пришел, - заторопился Новокрещенов. - Со вступительным взносом. Со своим э-э... пирогом к общему праздничному столу.

- Да ну? - заинтересовался Федька.

- Фирмочка у меня есть, - внутренне торжествуя, выложил Новокрещенов. Медицинская. Частная. Невелика, зато доход постоянный, надежный приносит. Люди-то во все времена болеют...

Федька ухмыльнулся довольно.

- Вот ты какой... А что за фирмочка?

- Центр нетрадиционной медицины "Исцеление". Он у меня практически в руках. Остались... кое-какие формальности.

- Вот хват! - одобрительно кивнул Чкаловский. - Я ведь про ту контору слыхал. Говорят, там лепила классный работает. От всех болезней лечит... Так говоришь, эта фирма теперь твоя?

- Практически...

- Хорошо, - искренне похвалил Федька. - Правильно мыслишь. Вот тебе конкретное поручение. В общем, ты Щукина вычислил, а теперь порадуй меня, старика. Сделай так, чтоб я об этой падле некролог в ближайшем номере газеты прочел. С соболезнованиями папаше его, депутату Государственной Думы. Понял? Сделаешь - дальше будем базар вести. Но в любом случае премия - двадцать тысяч баксов. Вот тебе... - Федя извлек из ящика необъятного стола второй конверт, так же ловко пульнул Новокрещенову.- Тут еще пять тысяч пока. Задаток. Сделаешь - остальное получишь. Ну и, само собой, нерешаемых проблем в жизни твоей с той поры не будет. Захочешь фирмой рулить - пожалуйста, покажешь только пальцем на ту, которая приглянулась - твоя. В Африку или в Штаты слетать, водки попить- скатертью дорожка. Надумаешь в депутаты пойти назови только округ и тебя выберут... Но дело - вперед.

- Спасибо, Федор Петрович, за доверие, - с чувством произнес Новокрещенов, забирая оба конверта. Они не лезли в карманы, и он держал их перед собой, прижав к груди.

- А чеченца пока у себя придержи. Корми так, чтоб с голоду не сдох. Да гляди, чтоб Щукин про него не прознал. На этом чечике много чего завязано... Он мне еще пригодится, - сказал на прощание Чкаловский и сделал знак рукой иди, мол, свободен.

- Об исполнении доложить? - обернулся с порога Новокрещенов.

- Сам узнаю. Из некролога, - буркнул Чкаловский и потянулся к телефону.

Новокрещенов шагал по ухоженной улочке поселка новорусской застройки, любовался затейливыми домами-теремками с не нашими, вечнозелеными лужайками и розариями во дворах и думал о том, что непременно переберется сюда со временем на постоянное жительство, будет так же, как вон тот пузан, прохаживаться по-хозяйски возле собственного коттеджа, обонять аромат августовских цветов, а потом за ним, шурша вкрадчиво шинами, подкатит осторожно смуглый, как угодливый мулат, "мерседес", и вышколенный шофер распахнет предупредительно дверь - пожалте в экипаж, сэр...

А пока Новокрещенов окрыленно шел к остановке троллейбуса и бормотал, будто продолжая начатый с кем-то давным-давно яростный спор.

- Не вписался, говорите, в новую жизнь? Ну, это мы еще посмотрим... Я-то впишусь... А вот вас, сук, всех повычеркиваю. Похерю. Крест на крест!

От прежней вялости и расхлябанности Новокрещенова, болезненной мнительности его не осталось и следа. Отныне им правили ясные помыслы, четко различимые цели и продиктованные самым рациональным способом их достижения поступки...

Впрочем, настроение Новокрещенова наверняка было бы другим, если бы знал он, что сразу после его ухода Федя Чкаловский снял с телефона трубку и потребовал сердито:

- Кукшина мне. Привет. Ну что, сукин сын, дошаманился? Первый попавшийся лох тебя вычислил, да? Короче, так. Пока ничего не предпринимай. Подыграй ему. Меня ты, естественно, не знаешь. А вообще правильно на тебя наехали! Кончай эти макли с ракушниками. Есть же благородные медицинские специальности! Наркология, например... В общем, посоображай насчет переориентации центра на лечение наркоманов. Дело это общественностью приветствуется и в финансовом плане перспективное. А то, что от пациентов отбою не будет - это я тебе, хе-хе, гарантирую, - хрипло хохотнул Федька и брякнул трубкой о телефон...

Дома, в сенцах, Новокрещенова встретил воплем взъерошенный Ванька:

- Шеф, беда! - и запричитал, шмыгая носом. - Убег! Совсем убег!

- Кто? - понимая уже, что случилось, все-таки переспросил Новокрещенов.

- Да, этот, как его, чечик! Помог ему кто-то. Вон, шкаф сдвинули, гады, засов на погребе отворили...

Торопливо пройдя в комнатку, Новокрещенов увидел распахнутую беззубо пасть подполья, приблизился, заглянул в заплесневелую темноту.

- Пусто, - безнадежно махнул рукой Ванька.

- Т-твари... Кто?! - скрежетнул зубами Новокрещенов. - К-кто выпустил? Может, ты?!

- Да что я, совсем что ли, на всю голову больной?! - отшатнулся Ванька и перекрестился порывисто. - Вот те крест, командир. Чтоб я такую подляну подложил... Да я их давил, гадов... У меня их штук тридцать на боевом счету, если с Афгана прикинуть! Я... Я полчаса назад вернулся, на аэродроме с прапорами насчет письма перетер. Прихожу - а тут вон чо. И окошко, гляньте-ка, расгокано!

Только сейчас Новокрещенов обратил внимание на то, что их подслеповатое, белесое от слоя пыли и грязи окно, выходящее на улицу, которое сроду не открывалось, зашпаклеванное наглухо много лет назад, выбито теперь, и створки рамы свешиваются на вывернутых петлях внутрь комнаты.

- С улицы по нему звезданули, - пояснил Ванька, с видом следопыта осматривая осколки стекла на полу. - Вишь, сюда посыпались. Значит, снаружи высадили. Стал-быть, кенты чечика про него дознались и вызволили.

- Если бы кенты, они бы нас дождались и глотки перерезали, - возразил Новокрещенов.

- Еще не вечер, - беззаботно пожал плечами Ванька. - Я, шеф, пожалуй, шпалер почищу. Вдруг пригодится.

Новокрещенов, насупившись, еще раз оглядел рамы, битое стекло на половицах, попробовал качнуть неподъемный шифоньер, сдвинутый кем-то с крышки лаза, бормоча: "Вот суки... И кто ж эти суки?.." Потом, в ярости топнув, хрустнул стеклом на полу и скомандовал:

- Тащи Алика сюда. Может, он чего видел.

- Сей момент, командир! - козырнул Ванька и помчался во двор.

Через пару минут он вернулся, сосредоточенно и нелюдимо, как заправский конвоир, толкая перед собой пыхтящего взволнованно Алика. Сосед улыбался заискивающе и, сложив на груди сдобные ладони, мелко, подобострастно кивал.

- Асселям алейкум...

- Ты видел, кто без нас в доме был? - не давая опомниться, грозно подступил к нему Новокрещенов.

- Нишава не видел, - радостно закивал Алик. - Дома спал. С женами играл мал-мал, потом спал. Ни-ша-ва не видел!

- Кто-то сюда заходил. Вот, - Новокрещенов указал на погреб и от волнения тоже заговорил с акцентом на манер Алика. - Человека отсюда забирал и выпускал. Понял? Нужного мне человека. Я его здесь закрывал, а он выпускал!

Алик, вытянув шею, опасливо, бочком, приблизился к погребу, глянул по-птичьи одним глазком вглубь и сразу отскочил.

- Кто там?

- Да никто теперь, дятел! - рявкнул, потеряв самообладание, Новокрещенов. Принялся объяснять, словно глухонемому, жестикулируя. - Вот тут пленный сидел. Под крышкой, в погребе. Сверху - шкаф. Кто-то в окно залез - видишь, разбито? Шкаф отодвинул, погреб открыл и пленника выпустил.

- А-а! - сообразил вдруг и закивал радостно Алик. - Мой все понял. У тебя там раб сидел! У меня тоже раб дома был, доверительно сообщил он Новокрещенову. - Давно был. Русский раб. Хороший. Много-много работал и мал-мал кушал, - и заверил льстиво: - Русский раб - самый лучший раб!