Листопад

- Такого я что-то не слышал, - пожал плечами Костя.

Буравлев насмешливо скосил на него глаза:

- Про Маугли читал? Не просто же так написал человек, а, очевидно, брал что-то из жизни. Или вот. Волк никогда не тронет овцу в своем районе...

- Если зверь такой ценный, то почему на него не распространяется закон об охране?

- Придет время - спохватятся. Только бы не было поздно. Их в лесу стало слишком мало. Вот так-то, товарищ охотник!.. В природе нет ничего лишнего. Все имеет свой смысл и свое назначение. - Схватившись за лоб, Буравлев неожиданно задумался. - Зачем же я к тебе заглянул?.. Ах да, хотел тебе одно небольшое заданьице дать. Да уж, видно, как-нибудь в другой раз. У тебя вон свое дело... - Он поднялся из-за стола и, надев полушубок, шагнул к двери.

Костя так и остался стоять у верстака.

- Волки... - размышлял он вслух. - Вот те на... Кто бы мог подумать?.. А я, дурак, сколько их покрошил...

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

1

В кабинете лесничего, с двумя выходящими к реке окнами, было жарко натоплено. По оттаявшим стеклам ползли тонкие, прозрачные струйки.

Буравлев сидел за письменным столом без пиджака, в расстегнутой по-летнему рубахе. Перед ним лежали счеты. Он увлеченно щелкал костяшками и на отдельном листке бумаги записывал колонки цифр. Он не слышал, как скрипнула дверь и на пороге застыл Маковеев.

- Ну и накалили! На экваторе и то, пожалуй, прохладнее, - заметил он и распахнул полы кожаной куртки.

Буравлев обернулся и взмахом руки сбросил со счетов костяшки.

- Старики говорили: "В тепле и деле - всегда здоровый дух в теле". Проходите, Анатолий Михайлович.

Маковеев снял шапку, повесил куртку на вешалку и, пройдя к столу, сел в деревянное кресло так, чтобы был виден берег реки.

- Слышал, в кабинете вы редкий гость, Сергей Иванович. Искал на лесосеке. Сказали - еще не приходил, - без нотки упрека заметил он.

- Сразу не предугадаешь, где и когда будешь. Лесничество-то вон какое!.. - Не оправдываясь, ответил Буравлев. - Решил свои итоги подбить. В бумагах черт ногу сломает.

Маковеев потер указательным пальцем переносье.

Буравлев догадывался, зачем к нему пожаловал директор. И ждал бурн. Но Маковеев совсем спокойно спросил:

- Вы, Сергей Иванович, видели, сколько за Никольской пустошью накорежило ветром елок?

Буравлев тяжело вздохнул:

- Понаделали сквозняков, как в дырявом сарае, вот и коверкает. Ель сильна, когда стеной стоит.

Маковеев достал из кармана папиросу, начал катать ее в ладонях. В кабинете установилась глухая, неловкая тишина.

Буравлев, ожидая, что скажет директор, собрал со стола накладные в одну стопочку и придавил их счетами.

Маковеев неторопливо прикурил от зажигалки. По кабинету растекся пахучий дым. Папироса была искурена почти до половины, а он все молчал.

- Будут указания? - спросил Буравлев.

- Какие там указания! - лицо Маковеева стало озабоченным, и выглядел он старше своих лет. - Да, Сергей Иванович, не просты наши дела. Голова от них кругом идет. Разве уследишь, где надо рубить рощицу или сводить дубраву! Отсюда и сквозняки, и порубленная дубрава, и вырубка прибрежных рощ... - Маковеев скомкал в пальцах окурок, растер его и швырнул в топку печки. - А что бы сделал другой на моем месте? - Он встал, обмерил шагами кабинет, растягивая слова, продолжал: - Ни-че-го! Где-то там, на какой-то инстанции, подписали - и все тут. Подходит это к данной местности или не подходит - выполняй!..

- Приказы пишут люди, а не боги. Люди их могут и отменить. - Буравлев покашлял в кулак и продолжал: - Надо быть понастойчивее и доказать правду.

- В том-то и дело, доказать правду не так-то легко...

Откровенность директора не расположила к себе Буравлева, а скорее озадачила.

- Наши леса не промышленные, а водоохранные. Надо добиваться, чтобы их сделали заповедными. Тогда никто и никогда не войдет в них с топором.

Маковеев стоял посреди кабинета, сцепив пальцы. Лицо его с каждым словом лесничего серело. В душе он яростно восставал против Буравлева. Он еще раз убеждался в том, что новый лесничий "с закавыкой". Маковеев много слышал о прошлом Буравлева. Знал, что тот работал в Лесотехнической академии в Ленинграде. Потом в Дачном лесничестве Подмосковья. Что заставило Буравлева покинуть насиженное место и ни с того ни с сего сунуться в такую глушь? В управлении говорили разное. Но он, Маковеев, понимал, что никто точно не знает. Чесали языки просто так, по каким-то догадкам. Однако Буравлева прислали из самого министерства, что бывало в здешних местах редко... Стоило над этим призадуматься... И над словами Буравлева стоит призадуматься... Карьеру зарабатывает!..

Не получится. В конце концов Буравлев ему подчинен, а не он Буравлеву. И будет все так, как найдет нужным он, Маковеев.

- Да, Сергей Иванович, положение у нас не ахти! - Маковеев кисло улыбнулся. - Вопросы, вопросы и еще раз вопросы! Кто их будет только разрешать?

- Мы! И только мы!.. - Буравлев этим как бы подчеркивал свою основную мысль.

- Готовы ли мы держать-то ответ? Пришло ли это время?

- Осторожничаете, Анатолий Михайлович.

- Мы с вами маленькие люди, чтобы решать такие задачи. Я бы сказал, государственного масштаба.

Лицо Маковеева расцвело в приятной, снисходительной улыбке.

- Не торопитесь так, Сергей Иванович. Время покажет...

- Ждать больше нельзя, преступно. - Буравлев нервничал. - Барановские леса тают, а мы будем сидеть и ждать манны с неба? Что за позиция?

- Бунтарь вы, Сергей Иванович - сдержанно засмеялся Маковеев. - Что ж, смелость тоже нужна в нашем деле. Не то заплесневеешь. Ну, а теперь, как говорят, к жизни... Все же я не кто иной, а директор. И не могу понять ваш отказ выделить участок под вырубку, - в его голосе неожиданно прозвучали металлические нотки. - Надеюсь, вести разговор о дисциплине нет смысла, дисциплина есть дисциплина... Ведь мы тогда, я думаю, договорились...

Буравлев стал багровым.

- Я также полагал, что мы договорились... Анатолий Михайлович, такого леса у нас нет. А молодняк охраняется законом. Давайте поставим вопрос перед областью честно. Не губить же нам Красный бор?

Маковеев помолчал.