Том 27. Письма 1900-1901

30 августа 1900 г. Ялта.

30 авг.

Милая моя Оля, я жив и здоров, чего и тебе, актрисе, желаю. Не пишу тебе, потому что погоди, пишу пьесу ^*. Хотя и скучновато выходит, но, кажется, ничего себе, умственно. Пишу медленно — это сверх ожидания. Если пьеса не вытанцуется как следует, то отложу ее до будущего года. Но все-таки, так или иначе, кончу ее теперь.

Ах, как мне мешают, если бы ты только знала!! ^* Не принимать людей я не могу, это не в моих силах.

В Москве холодно? Ой, ой, нехорошо это.

Ну, будь здорова. Ты обижаешься, что в некоторых письмах я не называю тебя по имени. Честное слово, это неумышленно.

Твой Antoine.

Целую тебя двадцать раз.

Был немножко нездоров, ворчал, а теперь ничего, опять повеселел.

На конверте:

Москва. Ее Высокоблагородию Ольге Леонардовне Книппер.

У Никитских ворот, Мерзляковский пер., д. Мещериновой.

Меньшикову М. О., 2 сентября 1900 ^*

3130. М. О. МЕНЬШИКОВУ

2 сентября 1900 г. Ялта.

Повремените немножко ^* кланяюсь желаю здравия. Чехов.

На бланке:

Петербург Редакцию «Недели» Меньшикову

Чеховой М. П., 2 сентября 1900 ^*

3131. М. П. ЧЕХОВОЙ

2 сентября 1900 г. Ялта.

2 сент.

Милая Маша, приеду в Москву, когда кончу пьесу ^*. Переписывать ее начисто буду в Москве.

Теперь вот какое дело. Мать почему-то боялась сказать тебе, мне же постоянно говорит, что ей очень хочется в Москву. И сегодня она решительно заявила мне, что оставаться в Ялте ей одной или с чужими — никак нельзя, и просила написать тебе об этом. И я согласен с ней, оставаться ей в Ялте одной, среди чужих, никак нельзя, и надо дать ей пожить в Москве ^*, если не всю зиму, то хоть 2–3 месяца. Подумай, пожалуйста, и напиши. Я буду ждать твоего ответа. Только, пожалуйста, не подумай, что я это капризничаю или что-нибудь вроде. С матерью мы живем мирно, и о том, что ей нужно жить зиму в Москве, она сегодня заговорила первая.

Нового ничего нет. В Ялте холодно, сегодня пасмурно. Хочу надеть осеннее пальто. Будь здорова и весела.

Ладыженский еще здесь ^*.

Твой Antoine.

Вишневский на меня сердится? ^*

Вишневскому А. Л., 5 сентября 1900 ^*

3132. А. Л. ВИШНЕВСКОМУ

5 сентября 1900 г. Ялта.

5 авг. 1900.

Дорогой мой земляк Александр Леонидович, большущее Вам спасибо за Ваше письмо и вообще за Вашу доброту. Скоро, должно быть, увидимся, ибо я всё хожу и всё думаю про Москву, как бы мне уехать. Соскучился страшно, отчаянно. Пьесу я пишу ^*, уже написал много, но пока я не в Москве, судить о ней не могу ^*. Быть может, выходит у меня не пьеса, а скучная, крымская чепуха. Называется она «Три сестры» (как Вам уже известно) ^*, для Вас приготовляю роль инспектора гимназии ^*, мужа одной из сестер. Вы будете в форменном сюртуке и с орденом на шее.

Если пьеса не сгодится ^* в этом сезоне, то в будущем сезоне переделаю.

Завидую Вам, что Вы часто бываете ^* там, где я уже лет шесть не был, т. е. в бане. Я весь теперь покрыт рыбьей чешуей ^*, оброс, хожу без одежи и кричу диким голосом; барышни меня боятся.

Говорят, что Вы женитесь на Р. ^* Правда ли это? Если правда, то от души Вас поздравляю. Она артистка хорошая.

Когда буду в Москве, то позовите меня к себе в гости. Сестра пишет, что у Вас очень хорошая квартира ^*, и если Вы в самом деле довольны и чувствуете себя хорошо, то я очень рад и завидую Вам. Будьте, земляк, здоровы, веселы, бодры, работайте хорошо, с удовольствием и не забывайте Вашего

А. Чехова.

Книппер О. Л., 5 сентября 1900 ^*

3133. О. Л. КНИППЕР

5 сентября 1900 г. Ялта.

5 сент. 1900.

Милюся моя, ангел мой, я не пишу тебе, но ты не сердись, снисходи к слабостям человеческим. Всё время я сидел над пьесой, больше думал, чем писал, но всё же мне казалось, что я занят делом и что мне теперь не до писем. Пьесу пишу, но не спешу, и очень возможно, что так и в Москву поеду не кончив; очень много действующих лиц, тесно, боюсь, что выйдет неясно или бледно, и потому, по-моему, лучше бы отложить ее до будущего сезона. Кстати сказать, я только «Иванова» ставил у Корша тотчас же по написании ^*, остальные же пьесы долго еще лежали у меня, дожидаясь Влад<имира> Ивановича, и, таким образом, у меня было время вносить поправки всякие.

У меня гости: начальница гимназии ^* с двумя девицами. Пишу с перебоями. Сегодня провожал на пароход двух знакомых барышень и — увы! — видел Екатерину Николаевну ^*, отъезжавшую в Москву. Со мной была холодна, как могильная плита в осенний день! И я тоже, по всей вероятности, был не особенно тепел.

Телеграмму, конечно, пришлю, непременно выходи меня встретить, непременно! Приеду с курьерским — утром. Приеду и в тот же день засяду за пьесу. А где мне остановиться? На Мл. Дмитровке нет ни стола, ни постели ^*, придется остановиться в гостинице. В Москве я пробуду недолго.

Дождя в Ялте нет. Сохнут деревья, трава давно высохла; ветер дует ежедневно. Холодно.

Пиши мне почаще, твои письма радуют меня всякий раз и поднимают мое настроение, которое почти каждый день бывает сухим и черствым, как крымская земля. Не сердись на меня, моя миленькая.

Гости уходят, иду провожу их.

Твой Antoine.

На конверте:

Москва. Ольге Леонардовне Книппер.

У Никитских ворот, Мерзляковский пер., д. Мещериновой.

Чеховой М. П., 5 сентября 1900 ^*

3134. М. П. ЧЕХОВОЙ