Поэт и муза

Лошадь меньше курицы,

С белою попоною,

С черною короною,

С красною каретою,

С гривою-кометою.

6

Точка, точка, запятая,

Минус, рожица кривая.

Ручка, ножка, огуречик

Вышел к морю человечек,

И сияют на картинке

Человечкины ботинки,

И цилиндр, и часы,

И кудрявые усы.

И, подумав, я рисую

Рядом даму голубую

Тонкую, унылую,

Бледную и милую.

Точки, точки, точки, точки,

Черный пудель на цепочке.

Дом, труба и из трубы

Дыма черные клубы.

7

А на пестром рынке

Кринки да корзинки,

Ходят да толкуют,

Спорят да торгуют...

Рыбьими салатами,

Утками пернатыми,

Виноградом, розами,

Яйцами розовыми.

8

Шел однажды я по рынку,

Спотыкнулся о корзинку...

В этой маленькой корзинке

Все товары хороши:

Пудра, кружево, ботинки

Что угодно для души.

9

Ах, угодны для души

Ваши мне карандаши!

Молодые игры,

Пожилые тигры,

Храмы голубые,

Дамы молодые,

Небо, в небе колесо...

Вы создатель их, Руссо...

* *

*

Увы, весь этот мир не для меня!

Неискренний, двуличный и пытливый,

Я полюбил змеиные отливы

И радуги угарного огня.

Я полюбил разъятый, словно труп,

Мой страшный мир в палитре увяданья;

Но в оный час, когда из жестких губ

Вдруг вылетит склерозное дыханье,

И будет взгляд мой искренен и туп,

Но страстного исполнен ожиданья,

И я увижу смерть - совсем не ту,

Что с детства мне обещана преданьем,

А дикий свет, нагую высоту,

Вне образов, времен и очертанья...

И вдруг пойму, что тяжкий подвиг мой,

Ты - жизнь моя! Не пращуров наследство,

А только путь бессмысленно прямой,

Бессмысленно пустой, в нагое детство.

И затоскую смертно трепеща;

Приди тогда из облачных расселин

И возврати мне тигра, солнце, зелень

И музу старую под щетками хвоща.

КАМЕННЫЙ ТОПОР

I

Обработанный слепо и грубо,

От столетий, как нищий, рябой.

О, обглоданный веком обрубок,

Путь истории начат тобой.

От дубины в руке человечьей,

От костра, покорившего жуть,

Через смерти, дожди и увечья

Начинает история путь.

И идет по разбитым шеломам

За атилловой скачкой коня

По преданиям, с детства знакомым

И дряхлеющим у огня.

Низколобый, тупой и упорный,

Он едва ли расскажет кому,

Как стонали подземные горны

И вселенная меркла в дыму.

Как от самой последней границы,

Где огонь разметал волоса,

Отрывались свирепые птицы

И летели гнездиться в леса.

Как лилась раскаленная ворвань

По звериным и птичьим тропам.

Как от стонущей плоти оторван,

Он в жестокие руки попал.

И три ночи металась пещера,

Заболевшая едким огнем.

Человек, толстогубый и серый,

Наклонялся над тонким кремнем.

Неподвижный и чертовски быстрый,

Он следил через бой молотка,

Как растут разноцветные искры

Сквозь змеиную шкуру песка.

И когда на горячем квадрате

Два кремня свой закончили спор,

Он корой примотал к рукояти

Этот первый в эпохе топор.

II

Он идет по косогору

Рыжий, сильный, молодой,

Через реку, через гору,

Через тень и через зной.

Светят звезды паутины,

Блещут радуги стрекоз.

И на солнце греет спину

Низколобый и звериный,

Отдыхающий откос.

Он идет - земля от жара

Стала гулкой и пустой.

Солнце маревом пожара

Наклонилось над землей.

И до белого каленья,

До свирепой седины

Жирных шпатов поколенья

У реки накалены.

Только крикни, только стукни,

Только прыгни не туда,

И глухое небо рухнет,

Расслоившись, как слюда.

Размахнись сильней руками,

Не сдержи движенье ног.

Под ногами вспыхнет камень,

Превращаясь в порошок.

Но заре и солнцу рады

Целый день трубят с плеча

Разноцветные цикады

И степная саранча.

Над сиянием прогалин

В их сиреневой тени

Шлифованием хрусталин

Занимаются они.

И остановив дыханье,

Тормозя движенье век,

Над поющим мирозданьем

Наклонился человек.

III

Ночь подходит к желтым водам,

И по отмели пустой

Полосатый махайродус

Проскользнул на водопой.

Он идет - сухой и четкий,

Подобрав в себя живот.

За кошачьею походкой

Камень выцветший ползет.

В тростнике прибрежном глухо,

Словно в звездной синеве.

И расписанное брюхо

Прижимается к траве.

Щуря острые глазницы,

Как всегда, свиреп и прост,

Зверь ползет, и шевелится

По песку тигриный хвост.

Ветлы стынут в лунном свете,

Светляков в траве не счесть!

И с горы приносит ветер

Оглушительную весть.

Жирной плоти дрожь и запах,

Голубых подпалин пот

В ноздри, в ребра, в зубы, в лапы

Он взволнованно несет.

Опустившись на колени,

Тростником дрожащим скрыт,

Слышит тигр шаги оленьи

И звучание копыт.

Каменистою тропою

Обгоняя звезды вскачь,

Первым сходит к водопою

Коронованный рогач.

И когда, тяжел и прыток,

Закачал он валуны,

Потонул тяжелый слиток

Расколовшейся луны.

Спит по-прежнему долина,

Но над четким тростником,

Развернувшись, как пружина,

Покатился рыжий ком.

А за ним, храня дыханье,

Ширя тьму разгоном век,

Через ночь и мирозданье

Пролетает человек.

IV

Был мамонт стар, но видел он впервой,

Как два комка сцепились в желтых травах,

Как тигр ревел и ширил след кровавый,

И в камни упирался головой.

Был мамонт стар, но слышал в первый раз,

Как рявкнул зверь отрывисто и глухо,

Как смерть вошла в белки открытых глаз

И убрала в грудную полость брюхо.

Как сделал зверь вдруг судорожный прыжок,

И сбрил цветы когтистой лапы росчерк;

Как сухо треснул первый позвонок,

И дрожью отозвался позвоночник.

Как, разрывая горло и язык,

Зверь затрубил в отчаяньи великом,

Но вдруг распался, вытянулся, сник,

Как будто кровью, захлебнувшись криком,

И в такт борьбы качая головой.

Вдруг сбился мамонт, увидав нежданно,

Как рыжая поднялась обезьяна

И волосы поправила рукой.

КОММЕНТАРИИ

Из всех стихотворений, написанных Ю. Домбровским, при жизни писателя напечатано только одно - "Каменный топор". Публикация состоялась в 1939 году в журнале "Литературный Казахстан".

Лагерная тетрадь писателя начинается стихотворениями "Державин", "Веневитинов", "Гнедич и Семенова", но написаны они, скорее всего, до лагеря. Похоже, неудовлетворенность тем, что ему не дали дописать роман "Державин" и высказать все свои размышления о судьбе поэта, вылилась у Ю. Домбровского в стихи. Может быть, окончательно они были обработаны уже в лагере. Поэзия помогала выживать, размышления о Веневитинове (о нем Ю. Домбровский тоже хотел писать повесть), Гнедиче, Козлове, Клюшникове спасали.

Дата написания того или иного стихотворения автором нигде не указана.

Уже после смерти Ю. Домбровского часть стихотворений опубликована в различных изданиях: журнал "Юность", 1988 год, э 2; сборник лагерной поэзии "Среди других имен" (составитель В. Б. Муравьев); альманах "Конец века".

К. Турумова-Домбровская