Ньяя

ОНА: Какая же ты все-таки бессовестная.

Она: Да я же в шутку, по-дружески. Девчонка не обижается. Правда, девчонка? Я вот ей может быть завидую. Лежит - глаза в потолок. А я вот не могу. Я раб вещей. Вот увижу цепочку красивую или туфли - все! Меня нет. Я вся там. Все. Для меня уже не сущетвует ни дня, ни ночи, ничего. Руки, как у алкаша, трястись начинают. Все сделаю, чтобы стало моим. А халаты, а сумочки, а кресла у нас видела, привез плавающий, говорят. Красивый такой. Я сама не видела, замши нашей племяш. Смотрю я на них, а сама думаю. Живут же люди. А?! И вот представляю себе, как иду я где-нибудь там на вечер или на бал. Сама выберу, в мыслях, конечно, наряд какой-нибудь и представляю. Захочу, вернее, сначала еду на машине, выберу себе на плакате. Сегодня одну, завтра другую. Потом то под одно модное платье, то под другое и как нафантазирую, аж дух захватывает. А тут подходит рожа какая-то тупая. Скоко стоит, скоко стоит. Ладно бы купил, а то дырка в кармане, а все лапает, шарит, щупает, как будто щас валюту достанет. Тьфу! Сил моих больше нет.

ОНА: Флажек, флажек где? Флажек?!!!

Она: Да что такое. Ты что спятила. Ты что спятила?

ОНА: Флажек где? /Схватила лежащие флажки и вылетела. Послышался шум поезда/.

Она: Во зоркая, я бы не услышала. /Грохнули первые вагоны и последующий разговор, хоть он и продолжается, не слышен. В это время Она читает письмо, которое только что читала ОНА, и смеется. она прислушалась к тексту и зло смотрит в себя. Поезд проехал. Входит ОНА./

Она: Помахал?

ОНА: Не тот. На угловой держут. Точно говорю. Калдыбалды. Ты что там? Как не стыдно. /Вырвала письмо/. Тебе что ли писано.

Она: Да ты сама его десять раз всем прочитала.

ОНА: Не твое дело. Поняла? Не твое, не трожь.

Она: Да пожалуйста... /Уходит слышен звон бутылок/.

ОНА: Не трогай ничего. Ничего не трогай.

Она: Ты что с цепи сорвалась. Гав! Гав! Гав! Ты что их специально посреди дороги поставила.

ОН: Не ты ставила, не трогай.

Она: Так пройти мешают.

ОНА: Ниче, не паравоз, обойдешь.

Она: Ишь заговорила как. Да пусть стоят, под подушку положи себе. Псих какой-то. Бля буду - псих. Она берет белье, выходит.

ОНА: Вот что за человек. Сказано надо, значит так надо. Сколько там время?

она: Он не придет.

ОНА: Почему это он не придет?

она: ...............

ОНА: Почему не придет?

она: ..............

ОНА: С чего ты взяла?

она: Он плохой.

ОНА: Да откуда ты знаешь, какой он. Ты его видела? Плохой. /Входит Она/. Разве можно так говорить о человеке, которого не знаешь. /Увидела что-то в окне, рванула на улицу/.

Она: Поосторожней на поворотах! Совсем спятила. Надо же быть такой простофилей. Какой-то идиот ей в бутылках весточки шлет, а она уже о замужестве мечтает. Не читала, что там в конце написано?

она: Нет. /Входит ОНА, принесла вещи, которые Она только что развесила/.

ОНА: На. И без моего согласия туда ничего не вешать.

Она: Точно свихнулась.

ОНА: Девчонки. Надо так. Потом все обьясню. Поезд! Прислушалась. /Руки затряслись/.

Она: Слушай, ну что ты дергаешься, ты бы лучше телефон исправила. Сколько помню, никогда не работал. Так хоть поболтать, душу отвести...

ОНА: Не нравится и скатерью дорожка. Иди к родителям, живи.

Она: Слушай, ты ли мне не подруга? Ты ли со мной за одной партой не сидела? Мы ли с тобой за одним мужиком не бегали, записки ему не писали? Представляешь, девчонка, парень у нас учился черный какой-то, грудь волосатая, а мы же знаешь соплячки... Он всегда к дядьке, фотографом работает, знаешь может, лысый такой... Вот он к нему каждую весну приезжал, а мы с девками аж, аж, аж с ума сходили. А он наглый такой, с нами одна училась, изнасиловал ее дуру, представляешь, с танцев провожал, а та сказать побоялась, так ты думаешь он от нее отстал? Он сколько приезжал, столько и имел ее, сколько хотел. И ребята наши заступиться боялись, кровь горячая, псих прямо, всех замучал. А недавно я его встретила ну весь из себя, весь из каталога, ну ни одной ниточки нашей нет, а морда... Морда как у сучки твоей, пропала которая. Меня аж поворотило. Не глаза, а как будто два члена торчат, так и лезут под юбку, так и в лифчик заглядывают. Под глазами яйца висят, и волосня, волосня по всей жопе, морде, вернее которую мы когда-то за мужественность принимали. Девчонка, к этим как относишься? Положительный /Ехидно подмигнула ЕЙ/.

она: ...............

Она: Ну скажи, скажи нам. Вот твое мнение интересно.

она: Есть народы, у которых животные инстинкты сильно преобладают над приобретенными моральными установками. Мужчины этих народов продают апельсины на рынках и женские кофточки, чужих детей и жен. Они так долго занимались безответственным оплодотворением всех наций и народностей, так долго глумились над нормальными людьми, обманывали их, что исчерпали все терпение Господа Бога, и он обрушил на них жуткие бедствия. Только смерть, никакая культура и воспитание, только смерть остановит варвара.

Она: Во, бля! Ну ты даешь. Наизусть заучила что ли.

она: ..............

Она: Слушай, а ты не знаешь часом, чего у нас все сами с собой разговаривают. Идут что-то себе бормочат, а один раз видела своими глазами с кем-то так разругался в душе, что просто руками машет, ну точно как зарядку делает.

она: Как не может быть дом выше двух этажей с высокой крышей и торчащей трубой, так и не может человек двигаться по земле быстрее чем на лошади, а лучше на своих ногах. Люди сходят с ума от того, что придумали себе сумасшедший мир, который давно сделал их своими рабами и мы измеряем время самолетами и поездами, машинами и ракетами. Люди не умеют летать, люди - это не воздух, это земля. Из нее рождаются, в нее уходят.

Она: Слушай, ты про всех знаешь?

она: Только себя.

Она: А ты можешь в масштабе всего человечества что-нибудь такое.

она: Это может каждый. Если ему не застилают горизонт мысли о собственной смерти.

ОН: Ну шо там?

она: ................

Она: Ну скажи.

он: Со временем все человечество разобьется на два лагеря, лагерь технократов и лагерь гуманистов. Они поделят еще раз территории, из-за чего произойдет последняя война. Технократы будут стремиться к техническому совершенству, гуманисты - к духовному. Последние победят во всех областях науки и, как ни странно, их техника будет гениально проста. После длительной конфронтации технократы сами отдадут противнику лучшие земли. Некоторое время продлится союз, дополняющий и гармонизирующий их отношения, но затем новую болезнь победит духовное и нравственное целомудрие гуманитариев. Затем начнется коллективное движение духовников. Будет новая вражда между истынными и мнимыми. После общего схода обе стороны выявят тщеславных, разработают тест и с этих пор планету будут возглавлять только истинные патриоты космоса.

Она: А куда ты шла? Спать не могу. Скажи, сжалься.

она: Я иду за умершими родителями.

Она: Ой. Извини.

она: Я чувствую, что если пройду всю эту дорогу, то мне сразу станет легче.

Она: Конечно. Построишь дом, где жили...

она: Нет. Я не буду заходить в город.

ОНА: ?????????????

она: Я умру в нем.

ОНА: И куда?

она: Обойду его по окраинам. Отдамся местному парубку, который никогда и не мечтал иметь такую женщину.

ОНА: Зачем?

она: Не знаю. Жертвоприношение. Я должна осквернить память, чтобы стать как все.

Она: Ну и потом?

она: Потом? Я возьму другое имя и фамилию, устроюсь на новую работу, сменю лицо и начну другую жизнь, в которой буду сильной и самостоятельной деловой женщиной. Через три года я выйду замуж за инженера этого конструкторского бюро. У меня родится сын. Муж станет не интерсен, скучен и найдет себе другую, лучшую. Мне захочется нравиться, я стану писать стихи или рисовать, ко мне потянется молодежь и я выйду замуж за мальчика.