Ошибка

Павлов и верит и не верит. Пришел в колхоз, спрашивает, так ли? Разъяснили ему: пастухом он был когда-то, триста коров в стаде ходило. Бедняк. При советской власти уже пару кляч заимел. С этой-то стороны у него все в порядке, а вот крикун большой и старорежимного закала. Павлов наморщил нос - он всегда, бывало, когда чем-нибудь недоволен, сморщит этак нос и сопит, как еж. "Да, говорит, комсомольский возраст дед уже перерос. Нагляделся он на своем веку старого режима".

А когда встретился с ним в другой раз, то стал его опять расспрашивать: "Как же ты, дедушка, дальше думаешь? Чем житьто будешь?" Дед за словом в карман не лезет. "Проживем! - говорит. - Куплю конячку и буду колхозную солому молотить.

Солому-то, дай бог им здоровья, хорошую бросают, колосу - пополам. С месяц помолочусь - на три года хлеба. Не пахавши, не сеявши!" Павлов навострил ухо. "А ну-ка, говорит, садись в машину, поедем со мной, покажешь, где так молотят".

Поехали. А у нас тогда на молотилках норму повернули не с тонны, а с гектара, ну, машинисты и гнали - лишь бы скорее. Целые снопы проскакивали. Павлов нагнал там всем жару.

"Завтра, говорит, опять приеду. Если еще хоть один колосок невымолоченный найду - плохо будет".

Едут обратно. Дед спрашивает: "А ты кто ж такой будешь, что распоряжаешься? Должно быть, этот самый политотдел?"

Павлов смеется. Он такой щуплый, кепка на затылке, не похож на начальство. "Этот самый", - говорит. "А ежели до старого приравнять, как оно будет - политотдел? - спрашивает дед. - Становой или же повыше?" - "Не знаю, - смеется Павлов, - как по-старому, а только если еще заметишь какие непорядки - ступай прямо ко мне". Дед дня через два пошел поглядеть, как молотят, - нету в соломе ни зерна. Удивился. "Хм!

Как сто бабок пошептало! Оно таки, значит, верно, неплохая эта штука политотдел".

И так у них и повелось с Павловым. Придет дед к нему в политотдел, сядет в углу, нахмурится и бормочет: "Сукины дети, агроломы, нету на вас погибели!" А сам под ноги себе глядит, будто не до Павлова речь ведет. Павлов усмехается. "Ты что там, дед, бубнишь? Подсаживайся ближе". - "Да вот, говорит, опыты у нас делают, как прямо по сорнякам озимку сеять. Привез агроном эти пшеничники, или как они там у черта называются, а они только сверху землю ковыряют, а вглубь не лезут.

Весь сорняк как был, так и стоит невредимый!" Павлов - на машину и деда с собой.

Раз как-то спрашивает Павлов у деда: "Чего ж ты не подаешь заявление, чтобы приняли тебя обратно в колхоз? Я слыхал: тебя исключили за то, что не давал бороновать озимку? Ну, это прошлое - уладим". - "А ну их к лешему! - говорит дед. - Буду сам хозяевать. За чужой головой хоть и спокойнее жить, да тошно".

Павлов на этом не остановился. Вызвал раз деда в политотдел. "Хоть ты, говорит, Силантий Федорыч, и не колхозник, но даем тебе от политотдела задание. Мы в ваш колхоз посылаем лучшую тракторную бригаду. Машины там новой марки, гусеничные, каждая по двенадцать лемехов тянет. Так надо, чтоб эти машины работали как следует. Тебя мы прикрепляем к этой бригаде наблюдать за качеством. Побудешь там хоть с неделю, пока наладится. Все равно делать тебе сейчас нечего. Соломы такой, чтобы тебе молотить, уже нет". И смеется. Дед подумал. "Это ж как я буду? Вроде как в третьей бригаде Микита Редкокаша? Инспехтором?" - "Вот, вот, так, как Никита". "А что оно, слышь, это инспехтор, ежели до старого приравнять, - десятский или же сотский?" Рассказал ему Павлов. Пошел дед в бригаду. А председатель наш носом крутит. "Зря. Раз - то, что не колхозник, а другое - с ветерком дед. Он там такого натворит, что и не расхлебаем". Павлов ему: "Ничего, поглядим".

На другой день бежит в политотдел рулевой Мишка Филатов с жалобой на деда: "Нехай рукам волю не дает! Это ему не старый режим! Ежели мер не примете - в суд подам!" Аж слезы у парня текут и шею бинтом обвязал. Приехал Павлов на место происшествия, спрашивает деда: "Что тут у тебя с ним вышло?" Дед плечами сдвигает: "Ничего не вышло. Галдел, галдел ему: держи, парень, ровнее - огрех бросаешь, подглыби середний плуг, мелко берет, - так ничего и не вышло. Пришлось ссадить с машины". - "Как же ты его ссадил, что парень жалуется - шея не ворочается?" - "Ну, а я ж то при чем? Я б, может, за рукав или за шиворот его взял, кабы он в рубашке был, а он голый, загорал против солнца. Пришлось взять его за шею". Да как вызверится на Мишку: "С-сукин сын! Весь загон испакостил -г- срамно глядеть! Небось, когда на своем тракторе пахал, так не бросал огрехов!" "Как - на своем?" - спрашивает Павлов. "Да так. Свой трактор у них с батъком был.

И молотилка. Он с Вербового хутора, я их знаю, как облупленных".

Выгнал Павлов этого тракториста из бригады. А через неделю - снова жалоба на деда. Пришел в политотдел председатель "Красных бойцов". "Что за самоуправство! - говорит. - Нашу клетку запахал!" Тут и наш председатель был. "Вот видите! - говорит. - Я же предупреждал - наделает делов". Павлов посмеялся, а потом как взял в оборот председателя "Красных бойцов": "Какой же ты руководитель, ежели земли своей не знаешь? Хозяева! Сто гектаров земли потеряли!" Вышло так:

в наш участок заходит сапогом стогектарка "Красных бойцов".

Земля там хорошая, толока, лет пять не пахалась. А у них такой ералаш в то время был: бригадиры и полеводы каждый месяц менялись, участков своих не знали, первая бригада думала, что клетка эта второй бригады, а вторая тоже за свою не признавала. Ну, у деда и разгорелся глаз на эту землю. "Загоняй, ребята, - наша будет!" Аж когда вспахали, тогда только разглядели "Красные бойцы" - ихняя земля. Ну, клетку ту им вернули, они нам за нее после отпахали. Деду Павлов сказал:

"Больше так не делай. Не к помещику за межу залез, а в такой же колхоз". А "Красным бойцам" потом проходу не давал. На каждом собрании, бывало, издевался: "Ну-ка, расскажите, хозяева премилые, как вас дед с землей объегорил?"

Вот так и пошло. Посылал Павлов деда к тракторам на неделю, а пробыл он там до конца пахоты. До Чепеля совсем дорогу забыл. Приезжает как-то Павлов, а дед суетится, мотается по полю, загонки для тракторов размечает, ругается с полеводом: почему сорняки на участке не выжег? Спрашивает Павлов деда: "Ну, а ежели так вот, как сейчас, не тошно будет в колхозе?" Дед подумал, усмехнулся: "Так-то оно вроде ничего..."