Поднимите мне веки, Ночная жизнь ростовской зоны - взгляд изнутри

- Алихан, дорогой, что же ты не сказал, что у нас гости? - ровным голосом произносит Тайга, как бы пропуская мимо ушей вызывающую реплику Власа. Но те, кто знает "смотрящего", по тону понимают: гость уже нарвался на неприятности. Понимает это и Князь.

- А чего предупреждать? - лениво сквозь зубы цедит он. - Завтра мужикам по-новой локалку заваривать. Что, у себя в отряде не с кем шпилить? Или свои на катран не пускают?

- Ты метлу привяжи! - взрывается Влас. - Где хочу, там играю! А если ваш "пассажир" через пять минут десять тонн на кон не кинет - "фуфлом" расплатится!

Он тычет грязным коротким пальцем в верзилу с обвислыми ушами и растерянным лицом печальной лошади. Это - слесарь гаража зоны Таранкин.

- Стало быть, он тебе вкатил десять штук? - интересуется Тайга. И, обращаясь к слесарю, укоризненно замечает: Валера, я ж тебя предупреждал на катран ни ногой! Тебе даже в дочки-матери нельзя играть. Масла в башке на один бутерброд!

- Короче, платить будем? - грозно наступает Влас.

- Тише, тише, - успокаивает Тайга. - Ты не дома. Боговать будешь у себя в бараке. Здесь ты никто, и зовут тебя никак.

- Да я от Слоника! - кипятится Влас.

- Да? И шо он мне хотел передать?

Влас спохватывается что "загрубил": Слоник тут, конечно, не при чем. Его имя выскочило у блатаря непроизвольно, просто "для авторитету", "для понта". Но что вылетело, того уж не поймаешь.

- Когда надо будет - передаст!

- Значит, ничего? А ты "передаст", "передаст"...

Барак взрывается от хохота. Все прекрасно знают анекдот насчет "Ты сам - передаст!". Но "предъявить" Тайге Влас ничего не может. Тот просто "отмажется": дескать, повторил его же слова, попенял на пустословие...

Гость сидит красный от бешенства. Он не знает даже, что ответить. А Тайга продолжает, обращаясь к Алихану:

- Так что же здесь делает этот красавец?

- К землякам пришел, наверное, - подыгрывает Князь.

- Мало ли земляков; мы все земляки, по одной Земле ходим. Ты с каких краев будешь? - спрашивает Тайга Власа.

- Какая разница...

- Один ебет, другой дразнится! Я, к примеру взять, елецкий. И не стыжусь. Слыхал, небось, что Елец - всем ворам отец? А у тебя, получается. Как у труболета - ни Родины, ни флага?

- Да с Кацапетовки он, - отзывается кто-то из темного угла. Московский.

Московских в зонах почему-то не любят. Как и питерских. Видимо, сказывается всегдашняя смутная неприязнь провинции к столице. Для Тайги это - еще один козырь.

- Москвич... - бросает он куда-то в неопределенность. - Москвичи, москвичи, на хуй лезут, как сычи. Вот такой у нас фольклор, - неожиданно и как бы извиняясь, сообщает он, но обращается опять-таки не к Власу, а ко всей почтенной публике. Дескать, не в обиду сказано, а так, для общего кругозора.

Подобного Влас стерпеть уже не в силах.

- Ты, падло полосатое! - орет он, бросаясь на "смотрящего".

И тут же оказывается на полу с вывернутыми руками.

- Пустите, вы, волки! - хрипит он. - С вас за все спросят, за все!

- Тут он прав, господа арестанты, - обращается Тайга к зэкам. - За все надо спрашивать. По понятиям. Шо у нас здесь, одесский цирк? Каждый кувыркается. Как хочет, вякает, что в голову взбредет.

В спальном помещении уже собралась толпа. Большая часть осужденных давно забыла о телевизоре. Какой там секс, когда рядом порнуха!

- А по понятиям, господа арестанты, - продолжает Тайга, - Влас имеет с Валеры десять тонн. Карточный долг - долг чести. Да отпустите вы парня, чего вы ему ласты покрутили?

Гостя отпускают. Он стоит злой, взъерошенный и хмурый.

- Есть у тебя чем рассчитаться, Валера? - спрашивает Тайга.

Растерянный Валера только хлопает кобылячьими глазищами.

- Тогда, конечно, придется подставить попу, - констатирует "смотрящий".

Валера бледнеет, хотя в темноте это незаметно. В толпе проносится недоуменный ропот.

- Ну, получай, что причитается, - обращается Тайга к Власу.

Тот настороженно и выжидающе смотрит на каторжанина. Понимает: это лишь увертюра.

- Шевелись! - подбадривает Тайга. Время пошло. Мы тебя. конечно, не торопим, но и ты нас пойми. Нам ведь тоже кое-что причитается получить. С тебя.

Влас невольно отступает на шаг - и упирается спиной в стену из зэков.

- А как же ты думал, братка? - задушевно растолковывает дядя Коля. - За базар отвечать надо. Закосорезил ты, Москва. Закосорезил... Вообще-то я человек незлобливый. Если бы ты просто на меня отвязался, я бы, может, и простил. Ну, спросил бы для порядку. Как говорится, дал бы почувствовать братскую руку, отпустил бы хорошего "леща"... Но ты ведь "полосатую масть" офоршмачил. Народ не поймет. Придется и тебе становиться на четыре кости. И будет у нас завтра на зоне на две девочки больше.

Наступает тягостное молчание.

- Тайга! - вдруг начинает жалобный скулеж слесарь-должник. - Тайга! Ну давай решим как-нибудь по-мирному!

- Не надо было судьбу дрочить! - зло обрывает Тайга. - "Как-нибудь"! Вот сейчас и узнаешь, как таких нибуть!

- Дядя Коля, в натуре, - заступается Алихан, - может, замять это грязное дело? Ну, ты простишь этого "быка", а он - Витюху.

- А меня кто - Господь простит? Уних с Таранкиным - личные разборки, а тут речь о чести каторжанской.

Но все уже понимают, чем закончится разыграный спектакль. В конце концов оплеванный москвич убирается из отряда несолоно хлебавши, без выигрыша, да к тому же принеся извинения "смотрящему" и арестантам за свой "косяк". Осужденные расходятся: кто спать, кто опять к "телеку", кто обсуждать случившееся.

Тайга подзывает к себе Таранкина.

- Смотри, лох - последний раз! Еще раз вляпаешься в блудную - лично порву тебе жопу на портянки!

И снова Тайга с Князем прикалываются колбаской да чайком в своих "аппартаментах".

- До Слоника дойдет - "мутилово" может начаться, - говорит Алихан, поглаживая жесткую щетину на подбородке.

- Хороший ты пацан, - похлопывает его по плечу Тайга. - Но выше фраера не подымешься. Многого не догоняешь. Ты что, в натуре считаешь, что зоной вертят все эти слоники, ежики да бобики? Эх, Князь! Этих толстолобиков насовали на козырные места потому, что достойные каторжане нынче высовываться не хотят. Время смутное... Вот такую "урлу" и ставят "на положение". Пускай огольцы в авторитетов поиграют. Я бы и на отряд не пошел. Люди попросили. Если Слоник захочет мне что-то предъявить, ему в момент хобот оборвут. Вот так. Ты по свободе помаракуй над тем, что я сказал. А сейчас кемарить пора. Нервная выдалась ночка.