Раки

Стоило приглядеться, и его секрет легко раскрывался. Первые две стопки дядя Жора принимал, как радующую необходимость. После третьей, когда пружина застолья начинала стремительно разжиматься, и близкий восторг в душах заставлял сидящих за столом говорить громче, а глаза смотрели веселее, дядька начинал половинить стопки, а то и пропускать вовсе. При этом, как фокусник, отвлекающий внимание от правой руки, он принимался усиленно жестикулировать левой. Или бросался усердно предлагать сидящему напротив огурчики, грибочки, протягивал блюдце с зубками маринованного чеснока... Его собственная не выпитая стопка оказывалась надежно замаскированной в гуще посуды и зелени, прикрыта дымовой завесой шуточек и свободного трепа: "Наливаем по четвертой! Четвертая по постановлению Совета министровне закусывается!" После пятой и шестой дядька мог идти в соседнюю комнату, ложиться на диван и смотреть телевизор -- компания плыла вполне самостоятельно, и потребность в капитане-тамаде возникала лишь, когда кончалась выпивка или закуска. Дядька появлялся так же неожиданно, как исчезал, и поддерживал любой разговор, словно он его и начал.

Вот и теперь, подначив отца выпить, он незаметно улизнул от костра и стал готовить снасти для вылова щук. Когда заметно рассвело, и отец пропустил три стопочки, мы втроем перевернули лодку в исходное положение и, послушавшись команды капитана -- "Вперед, на рыбные заготовки!" дружно ударили веслами по холодной воде. Дядя Жора совершенно трезвый сидел на корме в спортивной шапочке и короткими репликами направлял нашу текущую посудину к известному лишь ему месту лова. В ногах у него лежали: рюкзак с едой, выпивкой и набором блесен; топор для оглушения крупных щук; котелок для вычерпывания воды; две удочки, спининг и садок на длинной ручке -- чтобы подцепить рыбину еще в воде, когда она, подведенная на леске к борту лодки, чаще всего срывается.

Туман желтыми клочьями цеплялся за камыши, лежал сизыми слоями по курсу лодки, скрипели уключины, всплескивала вода под веслами, и плыть было интересно и жутковато. Едва мы отплыли, берегс оставленным лагерем затянуло туманом,но дядя Жора уверил, что наше место он найдет вслепую, с завязанными глазами, ночью -- такова мощь его внутреннего чутья, а уж позднее, когда рассеется туман, мы и сами увидим наш холм с палаткой. Отец только хмыкнул, сдвинул на затылок старую фетровую шляпу и поинтересовался, всю ли выпивку брат сложил в рюкзак.

"Стоп! -- приказал дядя Жора, когда мы вошли в такой густой туман, что его можно было разгонять ладошкой. -- Кажется здесь. Точно, здесь". Он велел нам равномерно рассесться по лодке и ловить на червя лещей, окуня и крупных ершей, придающих ухе неповторимый аромат, а сам потрещал катушкой спининга, прицепил желтую извивистую блесну размером с хорошего карася и ловким движением закинул ее далеко в туман. Мы слышали, как она вкусно чмокнула воду...

-- Осенняя щука лучше всего, -- неспеша наматывая катушку, предвкушал дядя Жора. -- Жирная, ядреная, крупная...

Мы с отцом нацепили червяков и забросили удочки рядом с бортом, чтобы видеть поплавки. Мой почти сразу ушел под воду, и я, качнув лодку, вытянулокушка размером с ладонь. Он затрепыхался в лужице на дне лодки, и отец помог снять его с крючка. Тут же клюнуло у отца, но сорвалось. Он сменил наживку и вытащил увестистую серебристую плотвичку. "Брать?" -спросил отец. "Кинь в лодку, пусть валяется, -- равнодушно сказал брат.-Мелковата, но наживца, может, сгодится..." Он уже несколько развпустую пробороздил блесной-карасем водные просторы, и начинал нервничать. Мы с отцом почти одновременно сняли с крючков по приличному окушку, и дядя Жора, порывшись в рюкзаке, заменил большую бронзовую блесну на маленькую серебристую.

-- Мы брали выпивку, чтобы не оставлять ее в палатке, или чтобы пить? -- насадил нового червяка отец. Ему, похоже, нравилась такая рыбалка.

-- Пить, пить! -- нервно сказал дядя Жора. -- Вот я поймаю, и выпьем.

-- А если не поймаешь?

-- Не говори под руку! -- огрызнулся дядька, закидываяблесну и склоняя голову, чтобы услышать, как она плюхнется в воду; из тумана донесся дряблый взбульк, дядя Жора начал наматывать леску на катушку и шепотом выматерился. -- ...! Оторвалась! Такая хорошая блесна была!С вашей болтовней тут ничего не поймаешь... Сидят, понимаешь, лясы точат...

Мы стали сочувственно выяснять, как оторвалась блесна -- от развязавшегося морского узла на леске, или ее оторвала рыба? Ни проронив ни слова, дядя Жора порылся в рюкзаке и вытащил новую блесну -- с красными перышками под окуня. Мы отвернулись к своим поплавкам, чтобы не сглазить его рыбацкое счастье и не прозевать своего. Дядя Жора сопел, шуршал курткой и, встав в полный рост, попросил: "Пригнитесь, а то зацеплю!". Придерживая удочки, мы с батей присели на дно лодки, и услышали, как дядя Жора раскручивает над головой спининг, чтобы закинуть блесну подальше. Лодка резко наклонилась в одну сторону, в другую, скакнул котелок, и я услышал мат-перемат и удивленный всплеск сонной воды, в которую рухнул дядя Жора. Лодка выровнялась, качнулась на волне, но тут же ее нос задрался вверх -- то фыркающий дядя Жора крепкими руками притопил корму, стараясь быстрее влезть обратно. Я бросились ему на помощь, и лодка еше выше задрала нос, словно собиралась выйти на глиссирование. "Назад! -- неожиданно рявкнул отец. -- Он сам!"

Корма двухвесельной прогулочной лодки (а именно таковой следовало считать отвязанную от мостков посудину) имела фасонистую полукруглую спинку, которая и мешала теперь дяде Жоре забраться обратно.

--Только не суетись! -- тихо и властно сказал отец.

-- Я не суечусь, -- отплевывался от воды дядя Жора. -- Мы и не такое видали! Хрен ли нам... Ты же знаешь, я висел в небе над Сахали... твою мать, сапоги бы не потерять

Мы с отцом присели в носу лодки, чтобы понизить центр тяжести и не дать дяде Жоре перевернуть ее.

Сделав несколько попыток выпрыгнуть из воды и лечь на спинку кормы животом, дядя Жора вопреки окрикам отца попробовал проникнуть в лодку с борта -- именно такая позиция, как совершенно негодная, перечеркнута красным крестом на плакатах по правилам поведения на воде -- и чуть не перевернул нас вместе с рюкзаком, звонким котелком, острым топороми удочками...