Дачное общество Ностальжи

КАЛИОСТРО. Мудрый вывод. Потому вам и не предусмотрено места в будущем. Что вы так глядите на меня? Пустяки, выкиньте из головы. Скажите лучше-ка вот что: не укрепились ли ваши силы? Каков теперь ваш аппетит, ваше общее самочувствие?

КУДОЯРОВ (прислушиваясь к себе, удивленно). Словно живой водицы испил! Великолепно!

ВЛАЖНИКОВ. Действительно - мне тоже хорошо, как никогда! Даже грудь перестала болеть. И воздух вроде бы посвежел.

АРКАДИЯ СТЕПАНОВНА (восторженно). А я словно на двадцать лет помолодела!

ВОРОТНИКОВ. Бог с вами, Аркадия Степановна, вам это совсем ни к чему.

АРКАДИЯ СТЕПАНОВНА. Когда же, наконец, вы станете серьезным человеком, Воротников!

КАЛИОСТРО. Достаточно? Или попросим кого-нибудь еще?

МАНДАРЕЗОВ (с сомнением). Я бы с удовольствием пообщался с действующим президентом России.

КАЛИОСТРО. Это очень необычно звучит, милостивый государь. Вы уверены, что в этом государстве будет введен президентский пост?

МАНДАРЕЗОВ (чуть раздраженно). Он же в будущем! Разумеется, уверен. Только не спрашивайте, почему.

КАЛИОСТРО. Успокойтесь, не буду спрашивать. Мне известно, что ваше представление о будущем более ясное, чем у самих проживающих в этом будущем. Они же, в свою очередь, сильнее в вопросах прошедшего, хотя и в нем, если разобраться, смыслят мало - как и вы. Различия формальны. Что здешние, что тамошние - все живут лишь сегодняшним днем.

ПРИЩЕПА (после внутренней борьбы). Я приношу вам свои извинения граф, но предпочту, пожалуй, купание. Мне больше не хочется сеансов.

ВОРОТНИКОВ (подхватывает). Правильно, Ольга Павловна, вы умница! Я с вами всей душой. Все хорошо в меру. (Встает из-за стола). Возьмем лодочку и по лунной дорожке, под музыку ночи, под плеск весел...

КАЛИОСТРО. Ваш обед простынет.

ВОРОТНИКОВ (озабоченно и туповато глядит себе в тарелки). А-а, не хочется что-то. Ольга Павловна, я жду вас на улице. (Закуривает папиросу и быстро выходит).

ВОСТРОДОВСКИЙ. Если примете в компанию - я с вами.

Грузно поднимается, тяжелыми шагами уходит следом.

КАЛИОСТРО (разводит руками). Что ж, господа... Господин Мандарезов, если вы настаиваете...

МАНДАРЕЗОВ. Да нет, с какой такой стати? (Тоже поднимается, берет гитару). Я, как все.

Сразу вместе покидают свои места В л а ж н и к о в,    К у д о я р о в   и   А р к а д и я   С т е п а н о в н а. Видно, что никто из них так же не прикоснулся к еде. Молчаливыми тенями друг за дружкой растворяются в ночи.

К а л и о с т р о   звонко бьет в ладоши, свет мгновенно гаснет. В темноте раздается еще один хлопок, и тут же зажигается яркий свет. К а л и о с т р о   стоит посреди уютной залы; ему рукоплещут кавалеры и дамы, рассевшиеся вокруг. Это совершенно другая компания.

КАЛИОСТРО (с поклоном и улыбаясь). Вот, собственно говоря, и весь фокус. Я, как обещал, исчез, и вот я снова с вами.

ВОЗБУЖДЕННАЯ ДАМА С ВЕЕРОМ. Граф, я умираю от любопытства! Где вы были?

КАЛИОСТРО. Боюсь, вы мне не поверите. Я временно переместился в мир теней, в обитель ушедших, в страну бессмертных тем и образов. Там находятся все наши недостижимые идеалы, туда со временем уйдем и мы. Между прочим, у них там идет своя жизнь, во многом похожая на нашу.

ПОЖИЛОЙ САНОВНИК (недоверчиво). Вы говорите, граф, о рае или об аде?

КАЛИОСТРО. Ни о том, ни о другом. Почитают святых, ненавидят нелюдей, остальных - извергают из уст. Вот в том-то месте, куда их извергают, я и находился.

ДАМА С ВЕЕРОМ. Так расскажите о том, что видели!

КАЛИОСТРО. Я не уверен, что мой рассказ доставит вам удовольствие... В частности, тамошние жители склонны к спиритическим сеансам наподобие того, что состоится вскорости в этих стенах. Правда, с ними все наоборот: они вызывают не тех, кто умерли, а тех, кто еще не родился.

ДАМА С ВЕЕРОМ. Но почему?

КАЛИОСТРО. Трудный вопрос, Ваше Сиятельство. Умерших там не перечесть, но интереса к ним - никакого. Зачем выискивать Александра, скажем, Македонского, когда в любой момент с ним можно побеседовать в личной беседе? Впрочем, никто не ищет с ним встречи. А будущее... им хочется жить в той же степени, что вам - приобщиться к мертвым. В редкие минуты соприкосновения они насыщаются бытием и, ужасаясь истине, отступают. Вам же хочется их бытия, о чем вы грезите ночами в тех сновидениях, что вспоминаются после как приятные. Однако о самых важных встречах память незамедлительно стирается и там, и тут.

ДАМА С ВЕЕРОМ. То, что вы говорите, граф, невыносимо.

КАЛИОСТРО. Так ли уж? Позволю себе повторить: разница не столь уж велика. Я встречал человека, который по выходе из трактира вообще утверждал, будто "живые и мертвые" - это про пельмени и пышки. В обоих мирах отрывистые, скудные представления как о былом, так и о грядущем... Если только изменчивость, подвижность суета... и вечное раннее лето - в противовес. Все вы чего-то ищете. Вам не хватает этого лета, им - сильных ощущений...

ПОЖИЛОЙ САНОВНИК. Я прошу вас остановиться. Эти сомнительные истории могут дурно сказаться на самочувствии дам.

КАЛИОСТРО. Повинуюсь и умолкаю. Но что же с сеансом?

САНОВНИК (нерешительно). Ну, сеанс... В конце концов, не вижу смысла усматривать в нем нечто большее, чем трогательную забаву. Наверно, граф, вы можете начинать.

КАЛИОСТРО. С удовольствием. Кого мы будем приглашать? Чингисхана? Софокла? Ивана Калиту?

САНОВНИК (помолчав). Я просил бы вас - если только это возможно устроить мне свидание с одной моей старой приятельницей, которая скончалась в расцвете лет.

КАЛИОСТРО. Я попытаюсь, назовите ее имя.

САНОВНИК. Ее звали Аркадией Степановной.

КАЛИОСТРО. Мне потребуется семь человек. Им придется встать и взяться за руки, образуя круг...

ноябрь 1999