Асунта (СИ)

31. - НЕУЛОВИМОЕ ОКОНЧАНИЕ.

Силы Марка Варли, между тем, вернулись и он возобновил свои ночные бдения. Савелий установил в своем углу-ателье складную кровать, что позволило ему, когда он того хотел, оставаться совсем близко от старика хотя бы всю ночь. Порой они оба бодрствовали чуть не до зари. Но Савелию приходилось вставать рано, чтобы со всем справиться, он часто не высыпался и по утрам бывал разбитым. Впрочем, он не жаловался, находя в таком постоянном напряжении моральное удовлетворение. Асунта возобновила готовку, что сняло с него часть забот, так что он надеялся выдержать довольно долго. Очень одна на другую похожие недели вытягивались прямой линией, и наслоения вопросов, на которые надо было молча ждать ответов, и все то, в чем нельзя было сознаться, все, в чем вообще нельзя сознаваться, стали тяжестью привычной, и потому переносимой. Иллюстрирование текстов Варли помогало Савелию - пока он рисовал - обо всем прочем {97} забывать. Варли писал много, но, по большей части, написанное рвал. Он никак не мог найти окончания истории мальчика с собачкой.

- Оно от меня ускользает, - жаловался он Савелию, - помогите мне его найти. Сделайте набросок. Сделайте несколько набросков. Выразите то, чего я выразить не могу. Я жду от вас сотрудничества, настоящего, глубокого. Нам надо добиться совместных видений. Совидений, (так в книге) смею я сказать. Поддержите меня, мой молодой друг. И Варли смеялся добрым и благожелательным смехом. Савелий изменял контуры пейзажа, искал лица, искал глаза, искал силуэт мальчика и собачки, старался уловить мысленно и выразить на бумаге их движения - но все, всегда, было не тем, что надо.

- У совидений, - говорил он Варли, - две стороны: лицевая и обратная. Как я, входящий в обратную, могу видеть то, что на лицевой?

- Постарайтесь. Для меня постарайтесь. Возможно, конечно, что мне придется помереть раньше чем вы найдете. Но разве из-за этого надо отказываться от попыток? Не хочу отказываться. Ну а если не успею, то завещаю вам все доделать после моей смерти.

- Ну, ну, м-сье Варли, о чем вы говорите.

- Ни о чем особенном. Просто не строю себе иллюзий. Я перевалил за два миллиарда ударов и мне надо быть готовым.

- За два миллиарда ударов?

- Ну да. В среднем каждому сердцу надо два миллиарда раз постучаться в двери райские, прежде чем его услышат и откроют. Но мне вышла отсрочка. Я два миллиарда отстукал, а двери все заперты.

- Да вы дольше моего проживете.

- Думаете вы, что я боюсь смерти? Не боюсь совершенно. Разве мы все не полноправные граждане потустороннего? Одно то, что число отпущенных нам ударов отмерено, тому доказательство. И вот еще сравнение: купальные костюмы.

- Не понимаю.

- Между тем это просто. Купальный костюм покупают чтобы съездить на море, поплавать. Когда сезон кончается, он больше не нужен, его выбрасывают и едут домой. То же самое - тело. В нем мы на сезон двух миллиардов ударов. Когда последний стукнет, придется его выкинуть и уехать домой. При этом купальный костюм не прикрывает всего тела, так же как тело не прикрывает всей души. На пляже ноги, руки, плечи, голова торчат из костюма, а в жизни некоторые части души выступают из тела. Это-то я и хочу объяснить в истории маленького мальчика. О частях души, не помещающихся в теле, не вставляющихся в тело, хочу рассказать. Именно это делает возможным видения.

Старик еще долго на эти темы распространялся, но очень утомленный Савелий слушал плохо и не отвечал.

- Вы понимаете? - спросил его Варли. - Или вы скептик?

{98} То, что я говорю, совершенно серьезно. И должно быть видно в ваших набросках.

- Трудновато, м-сье Варли. Признаюсь, что не уверен в успехе. Боюсь, что мои два миллиарда будут исчерпаны раньше.

- Постарайтесь, постарайтесь, для меня постарайтесь, друг мой. Я очень настаиваю. Я в высшей степени настаиваю.

Неделями двумя позже Варли пришел в ателье Савелия с большим конвертом в руках. Он казался угнетенным, грустным.

- Я отказываюсь, - сказал он.

- Вы отказываетесь? От чего?

- От того, чтобы найти окончание. Поручаю это вам. Вот тут, в конверте, незаконченный текст.

- Взгляните на мои новые наброски, м-сье Варли. Может они ближе подходят к тому, что вы ищете.

И Савелий развернул листы.

- Нет, это опять не то, - проговорил Варли, внимательно все осмотрев. - Опасаюсь, что рисунок, в этом случае, вообще будет невозможным. Надо поискать что-то другое.

- Почему?

- Из-за всего вместе. И из-за двух миллиардов, за которые я перевалил, и из-за потусторонних шумов, которые я начинаю слишком явственно слышать. Я стар и бодрствую почти до утра. И это мне позволяет видеть, как складываются моральный глыбы.

- Простите?

- Да, По ночам встают, возникают разные сближения, которых днем не бывает. Духовные, так сказать, связи, к утру распадающиеся. Мне показалось прошлой ночью, что с маленьким мальчиком лучше не настаивать. Окончание, которое от меня ускользает, наброски, которые вам не удаются, входят в состав царства видений. И оттого недоступны. По крайней мере теперь. Храните конверт; может быть позже, гораздо позже, когда настанет его время, вы его вскроете и все прояснится. А пока храните конверт. Бережно его храните. Это очень, очень существенно. Постарайтесь, чтобы от вас конец не ускользнул, как он ускользает от меня.

- Как вам угодно. А другие тексты?

- О! Другие остаются в полной силе. Они все доведены до заключений. Хотя бы Хан Рунк. Конечно, он труден и из-за личности самого Хана, и из-за последствий его поступков.

- Я ознакомился только с отрывками. Общего впечатления у меня нет.

- Но все-таки не забывайте, что в эту прозу вы вступили еще до того, как я вас встретил. Хан Рунк это самое грандиозное из столкновений внеземных сил. Я собрал все матерьялы, у меня множество доказательств, свидетельств, выписок, цитат, протоколов. Все это в приложении. Но теперь пришел к выводу, что лучше это разбить по страницам, в виде примечаний. Так читать будет много удобней. В этом {99} вы тоже мне можете помочь.

Решительно у меня на вас широчайшие виды, так что если вы думали, что со мной скоро покончите, то ошиблись. Вам придется иметь дело с краткими деловыми разъяснениями, касающимися самых непостижимых обстоятельств, первопричины которых скрыты в словах царя-поэта: возьму крылья зари и унесусь на них к границам мира, а там Бог. Когда вам придется сравнить описание какого-нибудь события с пояснениями, то вы удивитесь. Описание невообразимо. Но в сноске будет, например, значиться: см. рапорт комиссара третьего округа Баркера полицейскому следователю от 22-го ноября 1922-го года за № 0367 (102) А А 75. - Копия мэтру Бальмони, 45 бис, улица Лобино, Париж-6. И, конечно, в большинстве случаев речь идет о замятых делах. Тому достаточные основания. Опасный революционер Хан Рунк располагал огромными связями в политических сферах. Когда вы приведете текст в полный порядок, то получится самое увлекательное из чтений. Вот они моральные глыбы. И вы в них вошли целиком.

- Я?

- Да. Целиком. Мне готовят место под райскими кущами, услыхали, наконец, как я стучусь. Больше двух миллиардов ударов! Пора! Вовремя вас встретил, есть кому поручить то, чего сам сделать не успею. Разве не замечательно? Разве это не относится к области не совсем вставившихся в тела душ?

Савелий молчал. Недоумение, любовь, затаенное горе, пересиленная ревность, недосыпание, усталость расшатали его натуральное равновесие. Теперь, к одной из самых несуразных ночных речей Марка Варли прибавилась просьба заняться сносками в тексте Хана Рунка. И надо было хранить драгоценный конверт.

- Вы согласны? - спросил Варди.

- Да. Согласен.

32. - МАЛЕНЬКИЙ ДОМИК.

В сущности, вопроса о согласии или несогласии не возникало. Савелий не мог не мириться с тем, как все складывалось. Дружественное расположение Варли, увлечение рисованием, уверенность в завтрашнем дне, комфорт, легкость работы Асунты, - все это он учитывал и если и были некоторые вопросы, то недостаточные для того, чтобы решиться на большие перемены. Он спрашивал себя, время от времени, не слабость ли это с его стороны? "Можно ли безропотно мириться с ролью услужающего, соглашаться со всеми требованиями старика и принимать всерьез его бредни?" - говорил он себе. Но вышло так, что с наступлением весны Варли проявил по отношению к нему особенное доверие, поставив его в известность о некоторых вещах и, применительно к этому, сообщив, что он, опять таки, рассчитывает на его {100} помощь. В противоположность установившейся привычки он поднял вопрос не ночью, а после завтрака.