Избранное
Избранное читать книгу онлайн
ИЛЬЯ НИКОЛАЕВИЧ. Повесть
ПЕРВЫЕ ЛИСТЫ. Повесть
ГОЛОС ЛЕНИНА. Рассказ
ЛЕНИНСКИЙ БРОНЕВИК. Повесть
БРОНЕПОЕЗД "ГАНДЗЯ". Повесть
ТОЛЬКО ВПЕРЕД. Рассказ
САППР РЕБРОВ. Рассказ
ПОЛТОРА РАЗГОВОРА. Рассказ
ДЯДЯ РУСАКОВ И МАЛЬЧИШКИ. Рассказ дедушки
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Георгиевича Гельфрейха, тоже архитектора.
Но памятник создавали трое. А где же третий, где скульптор
Евсеев?
Произошла неловкая заминка, но академик тотчас нашелся. Сказал с
улыбкой:
- Извините, товарищи. Евсеев - человек редчайшей скромности. Вот
только что был на трибуне! Уверен, что Сергей Александрович и сейчас
здесь, но, избегая ваших аплодисментов, прячется среди гостей. Сейчас
предъявлю вам эту красную девицу!
И предъявил.
"Красная девица" оказалась с пышными усами казачьего образца.
Празднество завершилось торжественным шествием.
x x x
Это было время, когда Зимний дворец, знаменитое сооружение
Растрелли, как и другие дворцы царской фамилии, оказался как бы ни к
чему. Самодержавие похоронено, и дворцы, как пережитки кровавого
режима, стояли в запустении.
С открытием памятника В. И. Ленину у Финляндского вокзала почти
совпал по времени пуск Волховстроя (декабрь 1926 г.) - детище всей
страны, и прежде всего ленинградцев. Вот такие сооружения были людям
по душе, а не бывшие царские резиденции.
Тем не менее пустовавшие помещения Зимнего дворца нашли частичное
применение: в западной его части, со стороны Адмиралтейского проезда,
в одном из бывших покоев развернул свои экспозиции только что
создававшийся Музей Революции. Экспонаты были еще случайными и
разрозненными. У стены на подставке - груда цепей. Привезли их сюда из
бани для узников Петропавловской крепости. Банька, надежно огражденная
от глаза постороннего, была одновременно и кузницей, где приговоренных
заковывали в кандалы.
Среди других экспонатов музея обескураживающее впечатление
производил листок из школьной тетради, висевший в рамке под стеклом.
Это был счет на один рубль двадцать копеек, поданный начальству
жандармским офицером после очередной казни. Счет был составлен на
десять аршин прочной пеньковой веревки и на кусок хозяйственного мыла.
Покупку офицер сделал в мелочной лавке на Сенной площади.
Одним из сотрудников музея был Сережа Домокуров. Впрочем, в пору
называть его Сергеем Ивановичем. Мальчишкой с отцом, рабочим от
Нобеля, он 3 апреля 1917 года встретил Ленина и даже приветствовал его
из толпы, махал шапкой. Возможно, этот необыкновенный вечер с музыкой,
которую играли оркестры, с острым светом прожекторов, освещавших то
Ленина на броневике, то невиданное скопление народа на площади, -
возможно, и подсказал мальчику дорогу в жизни. Он стал историком,
довелось ему участвовать в создании первоначального Музея Революции,
здесь он остался работать.
Сейчас он только что с площади у Финляндского вокзала. Торжество
открытия памятника он запечатлел фотоаппаратом-зеркалкой и беглыми
записями в блокноте. Возвращаясь на работу, Домокуров мысленно уже
раскидывал будущие свои фотографии по стенду. "Выхлопотать бы только
где-нибудь кусок бархата, - мечтал он. - Экспозиция получится что
надо!"
О музее мало еще кто знал в городе, но вдруг повалили письма.
Побывали они в редакциях газет, оттуда их и переадресовывали музею.
Пошарив глазами, Домокуров выбрал письмо с "Красного путиловца".
"Камень и бронза, - прочитал Сергей, - на веки вечные обозначили
священное место, где Владимир Ильич открыл нам, рабочему люду, глаза
на социалистическую революцию. Но теперь людям охота поглядеть на
броневичок, с которого фактически выступил Ленин. Среди рабочей массы,
когда открылся памятник у Финляндского вокзала, пошли толки, что
броневичок хранится в кладовой среди самых наиважнейших
государственных ценностей. Это правильно. Мы, советские граждане,
обязаны содержать броневик в полной сохранности. За него спросят с нас
пролетарии всех стран. И наши потомки спросят.
Но взглянуть-то, наверное, можно на историческую машину? Хотя бы
одним глазком? Очень в этом большая просьба от рабочего класса нашего
завода".
И подписи.
Столько подписей, что местами они сливались, образуя кляксы, и
все-таки не уместились под текстом - расползлись по полям листа.
"Правильно пишут, - одобрил Сергей путиловцев. - И "Ленинградская
правда" правильно сделала, что переадресовала письмо. На такие запросы
нам отвечать - Музею Революции!"
Он окунул перо в чернильницу и задумчиво уставился на его кончик,
словно в ожидании, не скатится ли на бумагу вместе со свежей каплей и
адрес броневика.
Затем снял трубку с телефонного аппарата, крутнул ручку вызова и
обратился к телефонистке:
- Пожалуйста, Артиллерийский музей!
Пока соединяли, Домокуров мысленно перешагнул через Неву и достиг
Кронверка - тыльного укрепления Петропавловской крепости. Это
огромное, построенное в виде подковы, толстостенное кирпичное здание с
окнами-бойницами. Где-то там, внутри, на лужке, или снаружи крепостных
стен, были повешены декабристы Пестель, Муравьев-Апостол,
Бестужев-Рюмин, Рылеев, Каховский. Домокуров не раз пытался в жесткой,
вытоптанной траве обнаружить следы столбов и в то же время страшился
такого открытия...* (* С тех пор прошло полстолетия, когда
историками-учеными было точно установлено место казни. Это бугор на
берегу заполненного водой и окружающего Кронверк рва. Теперь там
высится обелиск - памятник казненным.)
В самом Кронверке, где музей, бывать ему еще не довелось, но
слыхал он, что там, в бывших боевых помещениях, хранится коллекция
оружия - одна из богатейших в мире... Надежные стены, военная охрана -
вполне подходящее место и для броневика.
Но по телефону ответили:
- Артмузей экипажей не экспонирует. Автомобили не по нашей части.
- Но позвольте! - заспорил Сергей. - Это же не просто автомобиль
- бронированный. Боевая машина. Где же ей быть, как не у вас?
- Извините, коллега, - прервал его артиллерист, - меня ожидает
экскурсия... - И затрещали звонки отбоя.
"Уважаемый род войск, а не очень-то вежливый. - Сергей положил
трубку. - В Эрмитаж, вот куда надо! - смекнул он. - Артиллеристы и в
самом деле ни при чем. Государственная кладовая особого назначения -
это в Эрмитаже!"
Телефонистка соединила:
- Готово.
Заговорил Домокуров, да тут же, словно обжегшись, кинул трубку на
рычаг... Фу, какой конфуз, отчитали, как последнего недоросля. А поди
знай, что у них только скульптуры, картины, греческие вазы, египетские
мумии!
Однако где же броневик?
Сергей машинально крутил телефонный шнур.
"Гм, гм... задачка приобретает налет таинственности, - с веселой
озабоченностью подумал он. - Это любопытно!.. А что сделал бы в этих
обстоятельствах всеместно известный доктор Ватсон, друг и сотрудник
Шерлока Холмса? Пожалуй, перелистал бы "Весь Ленинград".
И Сергей развалил на коленях громоздкую книгу с тонкими,
слипающимися страницами. Водя пальцем по колонкам цифр, выбрал номер,
показавшийся ему подходящим.
Позвонил. Музей города. Ведать не ведают. В Этнографический
позвонил. В Морской музей (подумалось: "В гражданскую и матросы
воевали на броневиках")... Но опять неудача.
"Сорок музеев в Ленинграде? - Домокуров уселся поудобнее. -
Обзвоним все сорок!" Музей почт и телеграфов, Геологический,
Медицинский, Театральный...
"Нет... Не знаем... Не слыхали..." - только и ответы.
Наконец Сергей, обессилев, откинулся на спинку стула. Пальцы
онемели, в плече ломота... "Сколько же можно накручивать ручку