Иуда Искариот - предатель или святой

Характерным является также приветствие Иуды: "Радуйся, Равви!" Так можно приветствовать только близкого друга, учителя, но никак не того, кому желаешь зла.

Да, бытующая версия о том, что Иуда своим поцелуем проявляет верх кощунства, скорее всего неверна, - могли бы возразить наши оппоненты из лагеря "традиционалистов", - так как она не подтверждена библейскими текстами, однако видеть в поцелуе прощание двух верных друзей также было бы ошибкой. И тем не менее, это именно прощание: возможно, в грешной душе Иуды, который понимает, что совершает непоправимое зло, в последний момент пробуждается человеческое чувство. Он хочет проститься с предаваемым им Учителем, так как знает: больше он его никогда не увидит. Возможно, в глубине души он был всё-таки привязан к Иисусу, и сейчас, в этот критический, переломный момент в их общей судьбе, скрытая привязанность проявилась во всей своей полноте. Как бы то ни было, но этот проблеск человечности не снимает с Иуды обвинения в предательстве: не следует забывать и о второй функции этого поцелуя - указании стражникам на Иисуса.

Совершенно верно, - отвечаем мы, - поцелуй есть проявление искренних человеческих чувств, выход которым Иуда даёт самым естественным образом. Боль, отчаяние, страсть, сожаление, смятение, смертельная тоска, ощущение неотвратимости жестокой судьбы - весь этот сонм чувств воплотился в одном-единственном прощальном поцелуе. Однако невозможно себе представить, чтобы искренняя привязанность к Иисусу, пусть даже только-только пробудившаяся, уживалась бы в душе Иуды с крайним цинизмом - а как иначе расценить слова, тайком от Иисуса сказанные страже перед самым арестом: "Кого я поцелую, Тот и есть"?! Одно явно противоречит другому. Нет, только общей целью, которой следовали и Учитель, и ученик, только единым замыслом, задуманным и направляемым Богом-Отцом, можно объяснить действия Иуды в ту трагическую ночь. Только при таком подходе выявляется органическая взаимосвязь всех поступков двенадцатого апостола.

Таким образом, мы снова возвращаемся к исходной версии о поцелуе как прощании двух друзей, двух соратников и сподвижников, между которыми существовала духовная близость и полное взаимопонимание. Эта версия тем более предпочтительна, что она логична и стройна во всех отношениях, в ней нет изъянов и смысловых натяжек.

4.

Вопрос третий: каков смысл слов Иисуса, обращённых к Иуде: "Друг, для чего ты пришёл?" и "Иуда! целованием ли предаёшь Сына Человеческого?" Попытаемся найти объяснения обоим вопросам Иисуса.

И тот, и другой вопросы кажутся в устах Иисуса весьма странными. Неужели Иисус не знает, зачем явился Иуда? Прекрасно знает: чтобы предать его в руки стражников. И смысл поцелуя ему наверняка известен. Нет, Иисус вкладывает в свои вопросы иной смысл: "Друг, для чего ты пришёл? Чтобы проститься, увидеть Меня в последний раз? А твой поцелуй означает ли, что ты именно сейчас предаёшь меня в руки врагов? что это именно тот знак, который я так жду от тебя? что другого знака не будет? что - это всё?" Возможен и иной вариант: "Друг, для чего ты пришёл? Ты мог бы не возвращаться, ведь ты уже сделал то, что должен был сделать, остальное я сделаю сам. Ты здесь больше не нужен, уходи, не подвергай себя опасности. Твоё время ещё не пришло". Или такой вариант: "Друг, для чего ты пришёл? Чтобы предать Меня в руки врагов? Это и есть именно то, что я от тебя жду? Ты ставишь последнюю точку в этом деле?" Эти варианты вполне правомерны, но главное в них не то, что их отличает, а, напротив, сближает: вопросы Иисуса обращены к другу, а не к врагу. Да и обращение "друг" (по Матфею) о многом говорит. Если исходить из традиционной точки зрения на поступок Иуды, то такое обращение кажется необъяснимым. Разве мог Иисус, провидя предательство и зная имя предателя, называть его другом? Не вернее ли было бы предположить, что такое тёплое обращение Иисуса явилось знаком искреннего расположения и любви к Иуде - не к предателю, нет, а к безвестному, непризнанному, непонятому герою, жертвующему не только своей жизнью (как пророк, Иисус знал и о близкой кончине Иуды), но и своим добрым именем ради друга и Учителя? И что характерно: ни к кому другому из своих учеников Иисус ни разу не обращается со словом "друг"!

Однако, - могут возразить наши оппоненты, - Иуда был не единственным, кого Иисус так именует. Так, в ночь накануне ареста, по свидетельству Иоанна, Иисус обращается к своим ученикам: "Я назвал вас друзьями" (15:15) (причём Иуды среди них уже не было: он ушёл за стражей), а обращаясь к Марии Магдалине после воскресения, называет учеников "братьями Моими" (20:17).

И всё же следует признать, что персонально Иисус обращается как к другу только к Иуде, то есть как бы выделяет его из среды учеников, оказывая ему тем самым особую честь. Как бы то ни было, человека, который преднамеренно творит ему зло, Иисус, читающий в душах людей как в открытой книге, другом никогда бы не назвал.

5.

Вопрос четвёртый: почему Иисус не избежал ареста, хотя мог это сделать, обратившись за помощью к Отцу? Ведь у него было время скрыться. Значит, арест входил в его планы, являлся частью его жизненного пути ("неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец?"), более того, он сам и руководил им, направлял его. Таким образом, Иисус сам распорядился своей жизнью, и никто более не волен был вершить его судьбу:

Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять её; никто не отнимает её у Меня, но Я Сам отдаю её: имею власть отдать её и власть имею опять принять её (Ин. 10:17-18).

Следует отметить один незначительный на первый взгляд момент. Иуда заявляет стражникам: "возьмите Его, и ведите осторожно". Не является ли это "ведите осторожно" проявлением спонтанной заботы об Учителе, желанием оберечь его от возможного насилия со стороны стражников или сопровождавшего их народа по пути в город, чисто человеческим участием к любимому Учителю, даже вопреки логике содеянного им? Да, он предал его, предал "по совету Божию", но наверняка, будь на это его воля, Иуда скорее бы отдал собственную жизнь в обмен на жизнь Иисуса. Однако его задача оказалась намного сложнее, нежели быть распятым на кресте. На такой шаг мог пойти только человек, искренне любящий своего Учителя, до самого конца следующий самой главной заповеди Библии: возлюби Господа своего больше чем самого себя. Пожалуй, Иуда чем-то сродни Аврааму: во имя любви к Богу Авраам жертвует жизнью собственного сына, Иуда же - жизнью Сына Божьего и, позже, своей собственной жизнью.

Ещё один штрих. В момент ареста Иисус заявляет стражникам: "теперь ваше время и власть тьмы". Что означает: "Моё время, время земного служения, кончилось, теперь Я в вашей власти, ваша же власть - это власть тьмы. А моя власть - это власть света, который Я призван нести в мир".

6.

Любопытна одна деталь. Иоанн заявляет: "Знал же это место и Иуда", при этом поясняя: "потому что Иисус часто собирался там с учениками Своими" (18:2). Однако из того, что Иисус часто собирался в таком-то месте со своими учениками, ещё вовсе не следует, что Иуда достоверно знал, в каком именно месте соберётся община в эту ночь. Да, он мог догадываться об этом, с определённой долей вероятности предполагать это - но никак не знать наверняка. Для осуществления же его плана (а также плана Иисуса) Иуда должен был располагать самыми точными данными о том, где будет находиться Иисус в эту трагическую ночь - иначе план мог оказаться под угрозой срыва. Знать - а не догадываться. Узнать же это он мог только одним путём - от самого Иисуса. Возможно (хотя не существует ни одного свидетельства евангелистов на это счёт), накануне, на Тайной вечере Иисус упомянул о своих планах на эту ночь, в частности указав свой маршрут на ближайшие часы. Сообщено ли это было лично Иуде, в приватной беседе, либо во всеуслышанье - неизвестно, однако эти слова должны были быть произнесены, иначе бы сам Иисус поставил план своего ареста под угрозу срыва.

Раскаяние и смерть Иуды

1.

Чем окончилась для Иуды эта история?